Бери усмехнулся.

– Набиль, кофе! Мистеру Бакману – со сливками, сахаром и бренди.

– Бери, мне очень жаль, но в рабочее время… Впрочем, ладно. Спасибо, Набиль. – Бакман пригубил кофе, затем жадно отхлебнул из чашки. – Здорово! Спасибо, Бери, теперь-то я точно проснусь.

– Похоже, такой крепкий напиток вам не помешает. Но обычно я никогда не смешиваю кофе с алкоголем. Доктор Бакман, вы ели?

– Не помню.

– Значит, нет. Набиль, подай горячее блюдо нашему гостю. И поскорее.

– Бери, мы так заняты, что у меня действительно нет свободного времени! Нужно изучить всю систему, не говоря уж о работе для флота… отслеживание нейтрино и этого проклятого света…

– Доктор, если бы вы умерли на борту, ваши записи никому бы не удалось расшифровать, верно?

Бакман улыбнулся.

– Как драматично, Бер! Но, полагаю, у меня все же найдется несколько минут. Сейчас мы просто ждем, когда световой сигнал сойдет на нет.

– Сигнал с планеты Мошки?

– Да! По крайней мере, он идет из нужной точки. Но мы не увидим планету, пока они не повернут лазер, а они почему-то медлят. Говорят и говорят, но о чем? Ведь мы изъясняемся на разных языках! – воскликнул ученый.

– Действительно. Разве они могут донести до нас какую-то информацию, если мы не знаем их язык? Но мне кажется, что они сообразительные ребята: я имею в виду, они пытаются нас понять. Кстати, а у вас как обстоят дела?

Бакман недовольно проворчал:

– У Хорвата – куча приборов, поставляющих данные Харди и лингвистам. До сих пор приличных наблюдений Угольного Мешка не проводилось, никто вообще не приближался к нему! – голос Бакмана смягчился. – Но мы можем изучать троянские астероиды, – взгляд Бакмана устремился вдаль. – Там их многовато, а пыли, наоборот, – мало. Впрочем, я неверно выразился, Бери: там слишком мало пыли, чтобы захватить максимальное количество обломков и отшлифовать их все разом. Полагаю, их отполировывают мошкиты, и они, по идее, должны находиться внутри астероидов… А поток нейтрино там и впрямь фантастический! Но где, спрашивается, они набрали такое количество скальных обломков?

– Поток нейтрино? Это означает ядерный синтез.

Бакман улыбнулся.

– Думаете о выгодных торговых контрактах?

– Конечно. А как же иначе?

«Я был бы здесь, даже если бы флот не дал мне понять, что альтернатива – официальный арест… Но Бакман не в курсе. Обо всем знает только Блейн», – подумал Бери.

– Чем более развита цивилизация, тем больше она может предложить на продажу.

«И тем она жуликоватее. Но последнее Бакмана не касается», – мысленно добавил магнат.

– Мы могли бы работать гораздо быстрее, если бы военные не пользовались нашими телескопами. А Хорват разрешает им! Представляете?..

Вошел Набиль с подносом, уставленным тарелками.

Бакман набросился на еду, как оголодавшая крыса.

– Разумеется, не все военные проекты неинтересны, – вещал он с набитым ртом. – Чужой корабль…

– Корабль?

– Нам навстречу идет корабль. Вам не говорили?

– Нет.

– Он вылетел с крупного каменного астероида, расположенного в стороне от основного скопления. И весьма яркого астероида. И очень странной формы, как будто газ проник сквозь скальное образование, которое…

Бери рассмеялся.

– Док, я заинтригован! Корабль чужаков, что может быть интереснее? Это вам не астероид!

Бакман удивленно воззрился на Бери.

– Вы и правда так считаете?

Черточки стали красными, а затем черными. Они явно остывали: но как же они сумели так разогреться? Инженер в изумлении замерла, но вдруг одна из черточек направилась к ней. В металлическом корпусе таился мощный источник энергии.

Двигались они самостоятельно. Кто они вообще такие? Инженеры, Хозяева или бесчувственные машины? А может, она видит Посредника, участвующего в загадочном проекте? Она была обижена на Посредников, уж очень легко и безрассудно те вмешивались в важную работу.

Вероятно, черточки являлись Часовщиками, но, скорее всего, они принадлежали Хозяевам. Инженер задумалась о бегстве, но у приближающихся объектов оказались мощные двигатели. Их ускорение составляло 1,14 g – почти предельное для ее корабля.

Делать нечего, придется встречать их.

Кроме того… столько металла! Вдобавок обработанного, насколько она могла судить. Скопления изобиловали металлическими артефактами, но в виде сплавов, которые чрезвычайно трудно перерабатывать.

Столько металла…

Объект должен встретиться с ней, и разминуться с ним невозможно: у нее ни топлива, ни нужного ускорения. Инженер мысленно прикинула точки поворота. Впрочем, объект мог сделать то же самое. К счастью, данное решение было единственно правильным, особенно если принять во внимание постоянное ускорение.

А во время контакта они смогут обменяться информацией.

Хотя, сказать по правде, в качестве дипломатов Инженеры были не очень-то сильны.

Чужой корабль оказался компактной массой, комком неправильной формы тускло-серого цвета – вроде куска модельной глины в руках лепщика. Во все стороны хаотично торчали разные отростки: к примеру, кольцо крюков, которое Уитбрид окрестил кормой. Сверкающая серебряная нить перепоясывала среднюю часть судна, на носу и кормовой части имелись прозрачные выпуклости, антенны были чудовищно изогнуты. В довершение всего корму венчало нечто вроде жала: шип во много раз длиннее корпуса, прямой и тонкий.

Уитбрид приближался к кораблю. Он сидел в ракете «космос – космос», в кабине из поляризованного пластика: округлый корпус покрывали толкательные пучки – множество позиционных дюз. Уитбрид мгновенно обучился пилотированию этого недорогого летательного аппарата, который можно было назвать скоростным катером. Кораблик, не приспособленный для посадки, был маневренным, чрезвычайно легким в управлении и с огромным полем обзора. Кроме того, он не нес на себе никого военного снаряжения.

Зато чужак мог видеть пилота во всей красе.

МЫ ПРИШЛИ С МИРОМ И НИЧЕГО НЕ СКРЫВАЕМ – вот о чем свидетельствовал облик безоружного Уитбрида, сидящего в пилотском кресле.

– Думаю, шип генерирует плазменное поле, необходимое для полета, – произнес голос из коммуникатора. Экрана перед Уитбридом не было, а голос принадлежал Каргиллу. – Мы следили за ним во время торможения – через выступ под шипом, который смахивает на втулку, в поле впрыскивают водород.

– Пожалуй, лучше держаться подальше от него, – сказал Уитбрид.

– Точно. Энергия поля может разрушить твои приборы. И заодно воздействовать на твою нервную систему.

Чужой корабль был уже очень близко. Уитбрид притормозил и на секунду включил двигатели. Позиционные струи затрещали, как кукуруза, жарящаяся на гриле.

– Видно что-нибудь похожее на воздушный шлюз?

– Нет, сэр.

– Открой свой шлюз. Может, это натолкнет его на ту же мысль.

– Слушаюсь, сэр. – И, наконец-то, Уитбрид увидел чужака – самого настоящего чужака!

И сейчас он наблюдал за ним, глядя в панорамное окно, изготовленное из сверхпрочного пластика.

Корабль чужаков завис неподалеку от ракеты. В кабине сидел инопланетянин: он напомнил Уитбриду своего мертвого собрата из зонда. У инопланетянина оказался скошенный череп. Он был покрыт гладким коричневым мехом и вообще не имел шеи. Его мощная левая рука что-то крепко сжимала, а две гибкие правые верхние конечности мельтешили и делали что-то совершенно непонятное Уитбриду.

Джонатон Уитбрид открыл воздушный шлюз и приготовился ко всему.

Но, во всяком случае, мошкит пока не пробовал стрелять.

Инженер, поглощенная происходящим, не сразу заметила крошечный кораблик. В нем не воплотили никаких новых принципов. Но зато большой корабль! Он стоил того, чтобы его рассмотреть!

Его обволакивало странное загадочное поле. Возможно, оно обладало парадоксальными свойствами, которые еще предстояло изучить. Поле регистрировали полдюжины приборов Инженера. Силовая оболочка была прозрачной.