Всегда ли это понимают молодые девушки? Вот Ольга из «Попутная женщина», наверное, имела другие представления о методах достижения счастья, ибо сотворила то, чего вдруг неосознанно захотелось — «отдала в миг ослепления от желанного счастья не только душу», да еще так бессмысленно, что родила ребенка, стала покрыткой, матерью-одиночкой. Трудно понять, какой меркой «измерялось» ее счастье при том, что она еще в девках не засиделась, как раз приобретала специальность, была студенткой и имела жизненную перспективу. Это достаточно замусоленная проблема в украинской народной традиции, болезненная еще со времен Шевченко, если не раньше. Но почему противоядие, разработанное литературой во множестве вариантов, так и не излечило девушек от глупости? Не потому ли, что подавалось неизменно под соусом сочувствия к покрытке, матери-одиночке, осуждения людской черствости по отношению к ней и шельмования искусителя? Не потому ли, что любовь со стороны женщины общими представлениями была возведена в ранг неотменяемого приговора для избранника, что была эта любовь избавлена от таких понятий, как «осознанное решение», «рассудительность», «долг», «ответственность»? В таком случае женщины, которая любит, надо страшиться, ведь это ловушка. а как же тогда удостовериться в стойкости ее характера, в ее надежности, самостоятельности?

Тема матери-одиночки в повести «Попутная женщина» не акцентируется, она, как и тема социального спроса на личность, проходит на втором плане, служит антуражем, фоном для изображения того, как Ольга ищет «защитника»: «Даже проснувшись, она все же не ощущала себя в безопасности, как человек, не нашедший в своей беде спасения от таких же людей, … с отчаянием думала о том, что все было бы иначе, если бы рядом лежал защитник, который мог бы ее, напуганную и растерянную, взять в крепкие объятия». Тем не менее самим тоном рассказ об Ольгиных страданиях приводит к догадке, что все-таки ей, неспособной подумать о себе, априори не заботящейся возможном зачатии ребенка, этот подлый Строменко совсем не изменил, не пренебрег ею, не убежал от трудностей — он просто не доверял женщине с искаженными приоритетами относительно своего будущего. И не зря, когда милосердный автор подводит Ольге спасителя в образе Анатолия, водителя-инкассатора, то вынужден предварительно искалечить его, чтобы не идти супротив закона равновесия, царящего в диалектике изменений.

Остается только надеяться, что обманутая молодичка наконец поняла истину: если ты безответственна, то довериться тебе никто не захочет.

Конечно, в большой мере женское счастье зависит от мужчины, но не он один его определяет в целом: наш мир дуален.

Наш мир — дуален. С еще большей рельефностью эта мысль отражена в рассказе «Нина-мина». Тут главный герой, терпящая сторона, — мужчина по имени Григорий. Диагноз тот же — безоговорочное и преждевременное доверие к жене, невмешательство в построение собственного счастья. Почему-то ему показалось, что его брачная добросовестность должна восприниматься Ниной, как непререкаемая ценность, как нечто божественное и она должна молиться на него, считаться с ним, обеспечивать его процветание. Так должно быть, но к этому надо прийти, в этом надо убедиться, это надо воспитать друг в друге. А тут женой становится не собственная избранница, а случайная партнерша бывалого Ковнира, опоенного «таврийским портвейном». Единственное, что Григорий нажил собственным опытом, это ошибки, которые, в конце концов, прибавили ему ума, достаточного для того, чтобы устроиться в жизни.

Любовь, которая бывает разной…

Разве не является проблемой поздняя любовь, когда человек выпадает из среды неженатых, попадает в устоявшуюся жизнь и ему трудно встретить пару? Является. Об этом можно прочитать в рассказе «Дело на доследование».

Никакие перипетии семейной жизни не проходят мимо внимания автора книги. Его беспокоит измена, причем опять-таки не каким-то вероломством, а легкомыслием, безосновательностью. В повести «Прощение Марты» речь идет о том, что такую измену легче простить, чем подлую, настоящую, обремененную пылкой любовью к сопернице. Но и она ранит, отравляет мозг. И не является ли намеком, что иногда лишает жизни, болезнь Марты и тяжелая смерть?

Однолюбы, кто они? Возможно те, чья любовь трагически оборвалась на самом взлете, на самом пике, в самом расцвете? Кажется, любовь — это плод души, долго и трудно вынашиваемый. И если этому плоду не дать возможности развиться хотя бы частично, помешать ему, когда он еще не созрел, настает смерть души или ее хроническая болезнь. Асфальт разрывает растущая трава, а не та, что уже выросла. Так и человека изводит любовь, которая еще растет и которой созреть не дали. Она зависает на этапе роста, и нет ей утоления. Мы знаем, как трудно жила Десанка в далекой Болгарии, а Петр тут не пошел на зов Мирославы. Рассказ «Петру-десантнику — от Десанки» является исследованием однолюбия и настоящим гимном однолюбам.

Талантливое произведение всегда многопланово, неоднозначное, каждый прочитывает в нем свое и возникает естественное желание поспорить.

Чем же озабочен Иван Данилюк, против чего предостерегает? Заботится он о надежности отношений, о серьезном, взвешенном отношении к браку, к построению семью, к детям. Он доказывает, что не стоит перекладывать свои провинности на чужие плечи, это бесперспективная позиция, вместо этого лучше не делать глупостей.

Но вот дилемма. Читаю и убеждаюсь в грустной истине, открытой для себя уже давно, — как Ольга из «Попутной женщины», как Григорий из «Нины-мины», так и другие рядовые личности, а таких в жизни большинство, набираются ума от собственных синяков. Почему так? Почему истины от мудрецов мы заносчиво назвали банальными и щеголяем их игнорированием? Зачем мы тогда пишем и читаем книги, делимся своими прозрениями с другими? Но сказал Бог, если хотя бы один из ста не является грешником, тогда сжигать Содом и Гоморру нельзя. Ничтожный процент на исполнение человеческих надежд, ради которых так хочется жить вечно!

К этому маленькому проценту принадлежит и та правда, что миром правит добро и отзвук на него. Автор дает понять в лице Анатолия, что Ольга обретет настоящее счастье, выстраданное, такое, которое она сможет оценить. Но для этого ей надо было много и тяжело страдать, мучиться, познать одиночество, стыд и страх перед завтрашним днем. Именно такой она пригодилась миру — умной, способной на благодарность. Любовь из благодарности как отклик на добро — простой, земной рецепт счастья.

Но кто-то должен первым сделать шаг к нему. Книга Ивана Данилюка учит нас, как на это решиться.

В раздел «Ноты отзвуков» помещены статьи, написанные о творчестве Любови Овсянниковой, о ее работе на издательской ниве или о ней самой.

Характерно для этих публикаций то, что их авторами являются люди, светлые личности, духовные по сути. Об их принадлежности к людям свидетельствует отношение к Любови Борисовне, ибо ее очень не любит нечисть. А нечисть теперь пошла хитрая — улыбается кривовато да губы поджимает многозначительно, но не осуждает вслух, молчит, сопит, при этом тихо сапой повсеместно мешает людям жить. Отношение к Любови Борисовне, как лакмусовая бумажка, сразу определяет кто перед вами: представитель света или служитель мрака. Конечно, речь не идет о тех, кто находится, как теперь говорят, не в теме. Речь о других — кто знает Любовь Борисовну, понимает ее святыни.

Увы, наш мир биполярен и тем обречен на бойню и кровь, на позор рождаться из оскорбительных отходов смерти — это самая невыносимая его сторона. Но для того и явился Бог, чтобы умерять эту неприятность, противостоять атакам гибели и разрушения, держать в узде стихию алчности, помогать людям в обретении силы и познании радости от пребывания друг с другом. Об этом много размышляет Любовь Борисовна в эссе «Создатель, Бог и их олицетворения», опубликованном и отдельным выпуском и в составе сборника «Медитации хазарки». Видимо, оно станет составной частью ее воспоминаний «Когда былого мало», над вторым томом которых (рабочее название «Купание в дождях») она работает.