«Музыка. Бьют барабаны…» Музыка. Бьют барабаны. Трубы победно трубят. Меди зазывной, Призывной Буйствует буйно набат. Музыка. Бьют барабаны. Трубы победно трубят… Массы несметные, полные бури, отваги, Выше вздымая к лазури багряные флаги, Горе столетий поправ, Позабыв, С заревом зорь от застав, Точно единый порыв, Движутся медленно, гулко В улицы и переулки Центра, кидая призыв: «Други, вперед! На зенит! Пойте! Пусть песнь громозвенит!» Музыка. Бьют барабаны. Трубы победно трубят. Меди зазывной, Призывной Буйствует буйно набат. Музыка. Бьют барабаны. Трубы победно трубят. Массы все ближе и ближе к трибуне подходят. Город бетонный от топота гулкого ног, Струны стальные колебля, что в дали уходят, Гулко поет в акведуки, поет и в железные трубы, Точно Гомер, всей вселенной и просто и грубо Весь погружаясь в восторг. Зданья кричат. Открываются двери и окна. В куртки, костюмы и платья убравшись прозрачные, Брачные, Путаясь в знойного, жгучего солнца волокна, Новые братья навстречу любезно выходят С алыми, рдяными лентами через плечо В ногу, в плечо, Песнями, гимнами славя себя горячо, Буйство масс окрыленных, В солнце влюбленных, Центр замыкая собою в кольцо. Музыка. Бьют барабаны. Трубы победно трубят. Меди зазывной, Призывной Буйствует буйно набат. Музыка. Бьют барабаны. Трубы победно трубят… Массы на площади. Празднество. Шум. Ликованье. Братья любимые, сестры в минуты свиданья, Фабрики, молоты, сверла забывши и муки, Взяли смелее друг друга за грубые руки, Зная глубоко, что каждый для каждого друг. Крепко смыкаются возле трибуны вокруг Братства — коммуны — союз круговой неразрывный И, торжествуя под гулы набата Меди призывной, Ленина ждут, что любезнее брата, Радостно, буйно, Солнцами глаз улыбаясь, с трибуны Всем им расскажет словами мессии: О коммунизме Советской России, О мировом торжестве пролетариата… Музыка. Бьют барабаны. Трубы победно трубят. Меди зазывной, Призывной Буйствует буйно набат, Музыка. Бьют барабаны. Трубы победно трубят. Иван Молчанов
Станция Няндома «На север, на север, на север!» — Вагоны, качаясь, поют; И северный ветер рассеял Попутную песню свою. Все глуше, Все мимо и мимо, Метелям и вьюгам сродни, Мелькают одни за другими Олонецких станций огни. Лежит в них Лесная усталость И северной ночи печать. И ты среди них затерялась, — Ну как мне тебя не узнать?.. Леса — без конца И без края, Чугунка — две темных струи. И тенью по ним пролетают Давнишние годы мои! Вот — утлые Крыши поселка, Седеющие в мороз. Не здесь ли затравленным волком Я дальнее детство пронес! А вот и депо, И на крыше, Едва покосившийся вбок, — Не стал он не ниже, не выше Крикливый деповский гудок. Бывало, Чуть брезжить станет Холодный и тусклый рассвет, Тягучую песню затянет Горластый деповский поэт. Меня он Ничем не обидел: Он часто будил и трубил. Но как я его ненавидел, О, как я его не любил! Его переливы, Как плети, Ложились ко мне на кровать… В одиннадцать лет на рассвете Мучительно трудно вставать! Воспоминанья Горячей Меня захлестнули волной… Скупой кривоногий подрядчик, Ты снова стоишь предо мной. И я, в пропотевшей рубахе, Мечусь, незаметен и сер. И нудно тяжелые плахи Со скрипом Ползут за барьер. Валежник, Березник, Осинник… Из сил выбиваясь, крепись! С шести до шести за полтинник Запродана тусклая жизнь… Далекая станция. Глухо Ревет паровозная медь… Мне есть о чем вспомнить, старуха, Но… не о чем пожалеть! Вот, разве, Тот день не пройти нам: Он светлым единственным был: В тот день с боевым карабином Я в жаркую юность ступил. В тот день Не задаром растрачен Мой пламень, мой пыл боевой: В тот день кривоногий подрядчик С пробитой упал головой! Далекой Высокой картиной Тот день, как живой, засиял… Ах, что я? Да разве один я Так право на жизнь добывал? |
