1918 Борис Ковынев Рыбаки Рукава засучены, Шапки набекрень И звенят уключины: Трень, трень, трень… Вдруг темнее олова Хлынули валы, Наклонили головы, Словно волы. Небо рукомойником Брызнуло не впрок. Соловьем-разбойником Свистнул ветерок. На рога подхвачена Лодочка. Беда! Пьянствуют в складчину Ветер и вода! «Вертимся, кружимся… Дело табак!» Заметался в ужасе Молодой рыбак. Поглядел на лодочку: «Братцы, не могу! У меня молодочка Есть на берегу. Шустрая, бодрая, Жаркая… Ух! Баба крутобедрая, Новгородский дух». Волны лодку вздыбили, Встали горой. «Не уйти от гибели, — Простонал второй. — Тяжела, неверная Доля рыбака, Дома ждут наверное, Старика! Пьют чаек с вареньицем… Не до чая тут. Лодочка накренится… И капут». Третий — пристанища Не имел нигде. Он сказал: «Товарищи, Хорошо в воде. Буря не визжала бы У подводных скал…» Тут четвертый жалобы Эти услыхал. И рука четвертого Властно поднялась: «Кто скулит? За борт его! Слазь! Вздумали в беспутицу Петь за упокой. Голова закрутится От песни такой. Что ж, что волны пенятся, Трутся о бока. Не в любви с вареньицем Счастье рыбака. Парни вы рослые, Черт побери! Ну-ка, двинем веслами. Раз! Два! Три! Вишь, в дали сиреневой Вспыхнул бережок. Легче, не накренивай Лодочку, дружок…» Ветерок, что водочка. Пей, да не пьяней, Ой, как мчится лодочка — Четверо в ней. 1928 Геннадий Коренев Не вам Не вам, во мглу уходящим По длинной закатной тропе, Петь пробужденье спящим, Песню встающим петь! Не петь вам, а под забором Нудно и долго скулить: Пылает за городом город Вашей земли. Скоро из бурной сечи, Будто из светлой воды, Выйдут, утру навстречу Новых поэтов ряды. Цепью лучистой, длинной, Где звенья навек сплелись, Споем уходящим в долину Песню Идущих в высь! 1920 Алексей Крайский Вперед Развалин груды в дыму пожарищ Лежат на пройденном пути… Туда… Обратно? Назад, товарищ, Нельзя пойти. Налево — пропасть. Направо — волны Водоворотом, А впереди… Кто скажет, — что там? Но, веры полный, — Иди! Зари не видно?.. Глаза ослепли. Но сердце видит, но сердце ждет… Попутный ветер знамена треплет… Вперед! Декреты По лужам, по грязи смешная девчонка Бежит, предлагая газеты, По-воробьиному щелкает звонко: «Декреты! декреты! декреты! Вся власть Советам — декрет номер первый, Мир всему миру — декрет номер два…» От крика у барынь — мигрени и нервы, У генералов — кругом голова. У генералов дрожат эполеты — От страха? от смеха? — никак не понять. Фыркают франты: «Совдепы! Комбеды! Разнузданная солдатня!» Девчонке нет дела, базарит газеты Налево, направо… Смешная, постой! Ты прочитай и пойми, что декреты, Эти декреты — для нас с тобой. Отец — на войне, задыхаясь от газа, Мать — на табачной, чахоткой дыша, Слышат твою равнодушную фразу И за газеты приняться спешат. Читая, подумают оба, что станет Их дочка наркомом страны трудовой… Пойми же, девчонка, пойми же, смешная, Что эти декреты для нас с тобой. 1917 Грани грядущего Америка, Индия, Афганистан, Лондон и Токио, Мельбурн и Рим, через Антанты распухший стан руки протягиваем вам, горбом и мозолями говорим: — Кули, жнецы, гончары, кочегары, каменщики, углекопы, ткачи, соединяйтесь, товарищи! На север! На зарево звездных пожаров идите! Из пламени гнева восставших масс пылающие головни берите. Они, разгораясь, и там, и у вас зажгут непроглядные заросли зла, жажду наживы выжгут до тла… В пепел — нужды и насилия цепи! Рынки рабов безработных — в пепел! Храмов и тюрем решетки — в прах! Крах нефтяным королям и банкирам, папам и пасторам — страшный суд! Только трудящиеся живут, только рабочий владеет миром! Литейщик тогда для себя и для всех выплавит легкий и звонкий смех; с песней веселою каждый ткач радости выткет яркий кумач; каменщиков непрерывные смены заложат фундамент и стройные стены, перекликаясь, взведут… Товарищ! Войди в небывалый строй, где солнцем горит над зеленой землей свободный и радостный труд. |