Голландец обрадовался. Погрузка только что закончилась, и он сам собирался пойти напоследок полакомиться блюдами рижской кухни. Конечно, Амстердам он считал лучшим городом мира, но признавал, что рижский копченый гусь, местный яблочный пирог, рижские колбасы и клюквенный морс очень-очень неплохи. А тут полковник сам готов платить за все это великолепие.

Глазенап не поскупился и впридачу ко всему перечисленному предложил попробовать необычный напиток – недавно появившуюся в Риге украинскую горилку.

Янсен попробовал, и у него в прямом смысле этого слова захватило дух. Когда он вновь ощутил возможность дышать, полковник покровительственно сказал:

– Чтобы пить эту адскую смесь, необходимо задержать дыхание.

Шкипер попробовал горилку еще раз и согласился: господин полковник посоветовал правильную тактику. После утреннего стакана рома и нескольких рюмок горилки с перцем Янсен пришел в хорошее настроение. Уютный трактир, учтивый собеседник, вкусный гусь, чего еще надо пожилому человеку?! Рига уже не казалось ему столь чужой, как раньше. Полковник Глазенап учтиво поинтересовался:

– Скажите, а до какого города вы собирались доставить белокурую девушку по имени Герда?

– До Данцига.

– А она говорила, что ее отцу, почтенному рижскому купцу, ничего не известно о ее намерении?

– Что же, она решила сбежать из дома? То-то мне ее поведение показалось весьма странным.

– И я уверен, что если она сбежит, то вскоре начнет жалеть об этом. Молодым девушкам не следует пускаться в авантюры. Скажите, у вас есть дети?

Шкипер представил свою дочь одну в Данциге и поморщился. Полковник тут же налил ему еще горилки.

– Скажите, сколько Герда заплатила вам за проезд?

– Пятнадцать талеров. – Янсену стыдно было признаться, что на самом деле он взял больше.

– Я заплачу вам двадцать серебряных талеров, если вы засвидетельствуете перед ее отцом, что происходит. Поймите, когда умирала ее мать, я поклялся ей, что буду заботиться о Герде! – вдохновенно врал полковник Глазенап. И по выражению лица Янсена полковник понял, что заврался.

Хотя шкипер и был изрядно пьян, он сообразил, что не ровня полковник и дворянин какой-то купеческой жене. Голландец спросил:

– Да какое вам дело до этой Герды и ее матери?!

Полковник понял, что надо выкручиваться. Но Глазенап не дослужился бы до своего чина, не будь он человеком изобретательным.

Полковник выразительно вздохнул:

– Поймите, мне не хочется об этом говорить. Это ведь просто грех молодости. И мне до сих пор неловко перед герром Дрейлингом. Герда не чужая мне…

Из намеков полковника моряк сделал вывод: в молодости бравый офицер завел роман с купеческой женой, не устоявшей перед ним, и наградил ее ребенком. Как говорится, дело житейское. Но без настоящего отца дите отбилось от рук и теперь этот полковник просительно смотрит на него: помоги!

– Хорошо. Куда идти?

На улице по-прежнему шел мокрый снег, и пока они дошли до дома герра Дрейлинга, настроение у голландца ухудшилось.

Купец Хенрик Дрейлинг как раз собирался обедать. Герда, увидев вошедших, смертельно побледнела и, чтобы не упасть, оперлась на ручку кресла.

– Что с тобой, солнышко мое? – с тревогой спросил заботливый отец.

– Да, что это с ней? – с иронией спросил полковник Глазенап. – Поведайте, герр шкипер, что с ней случилось!

Когда купец узнал, что Герда собиралась бежать из Риги, то схватил ее за руку и с силой потащил вон из комнаты. Он испытывал ужас и ярость. В последние месяцы Дрейлинг не раз плохо себя чувствовал, от пережитых волнений русский разведчик ощущал боли в сердце. Он никому не говорил о своем здоровье, но думал о том, кому может оставить дело, беспокоился из-за того, что дочь не выходит замуж и даже не обзавелась женихом. И вдруг выясняется, что доченька устроила такой сюрприз – собралась сбежать! А ведь могла поговорить с ним, рассказать о своих проблемах. Совершенно некстати купец подумал, что, женись он на своей лесной колдунье, вся его жизнь пошла бы иначе – обожал бы жену, имел бы много детей, знал бы, кому оставить наследство.

Хенрику стало плохо. Сильно заболел затылок. Обида оказалась столь велика, что купец не соображал, что делает. Герде казалось, что сейчас он побьет ее. Вместо этого отец затащил ее на чердак. Это был тот самый чердак, которым папа пугал ее в детстве: «Смотри, будешь плохо себя вести, запру здесь!» Угрожал, но никогда не исполнял своей угрозы. Теперь девочка выросла, а отец решил наказать ее, словно ребенка. Герда не сопротивлялась. Молодая женщина была в отчаянии. Она прекрасно понимала, что, убежав в Данциг, Воин Ордин-Нащокин жертвует ради нее всем. И вот он покинет родину, а ее в Данциге не будет! Она сделала что-то неправильно, и теперь любимый всю жизнь будет страдать! А она никогда больше не встретится с ним… В отчаянии Герда сидела на чердаке, уставившись в одну точку. И лишь через десять минут она вдруг почувствовала, что замерзает: на чердаке было очень холодно.

…После того как отец с дочерью удалились из гостиной, Янсен сказал полковнику Глазенапу:

– Я, пожалуй, пойду. Завтра надо отчаливать, у меня еще дела.

Полковник тут же отсчитал ему обещанные двадцать талеров. Но деньги не радовали Янсена. Он помнил полные отчаяния глаза Герды, и это не давало капитану «Быстрой молнии» покоя. Голландец чувствовал себя доносчиком. Он попытался радоваться тому, что вскоре поплывет к семье, старался сосредоточиться на делах, но дурное настроение не проходило. Вечером шкипер напился в капитанской каюте и утром с трудом встал, ощущая похмелье.

Полковник Глазенап остался у купца Дрейлинга и ждал хозяина дома в гостиной. Когда Хенрик появился, офицер твердо сказал:

– Нам надо поговорить.

– Мне надо выпить, – мрачно ответил Дрейлинг.

Купец был сокрушен. На сей раз он налил себе не любимого любекского пива, а крепкого рижского шнапса. Разумеется, предложил спиртное и гостю, но тот отказался.

– Почему она так поступила? – растерянно спросил купец.

– Это мы наверняка скоро узнаем у Герды, – благодушно ответил офицер. – Я же хотел бы поговорить о другом.

Без всякого перехода, ровным, спокойным голосом полковник сказал:

– Отдайте Герду за меня замуж.

Хенрик Дрейлинг был ошеломлен не меньше, чем когда услышал о намерении дочери тайно покинуть Ригу. Дурное настроение как рукой сняло. Такой жених – дворянин, полковник, лифляндский помещик! Купец и мечтать не мог о подобной судьбе для Герды. Теперь он хотел дожить до того времени, когда у него появятся внуки-дворяне.

– Нам надо выпить, уважаемый зять!

– Конечно, дорогой тесть! – согласился Глазенап.

Полковник выпил несколько рюмок уже в трактире, шнапс у Дрейлинга был лишним. Офицер стал болтлив, честно рассказал хозяину дома:

– Когда я впервые увидел Герду, то захотел иметь с ней лишь амурную интрижку, привлеченный ее молодостью и красотой. Потом увидел, что у нее чистая душа, и однажды понял, каким я был дураком! Куда разумнее жениться на ней, чем соблазнить. У нее нет титула? Так ведь живешь с женой, а не с ее происхождением. Герда вернет молодость моей стареющей плоти. Родит мне здоровых детей. А моей знатности и моего поместья вполне хватит на двоих.

– За ваших детей и моих внуков! – поднял рюмку купец.

Появилась служанка Байба.

– Где обед? – весело поинтересовался у нее Хенрик.

Вместо ответа Байба с тревогой сообщила:

– Господин, с чердака доносится какой-то звук.

– О дьявол! Герда, наверное, замерзла!

Мужчины выбежали из гостиной и побежали наверх по лестнице. При этом пьяный Глазенап споткнулся, упал, покатился вниз и чуть не сломал себе шею. Более трезвый Хенрик Дрейлинг сумел добраться до чердака и отпереть его. Он увидел, что Герда сидит, сжавшись в комок, и дрожит мелкой дрожью. Отец сказал ей:

– Скорее в гостиную!

Герда с большим трудом шла по лестнице вниз, у нее тряслись руки. Когда они наконец попали в гостиную, купец сам налил для дочери большую рюмку шнапса.