Когда группа подошла к помосту, эльф начал кричать и дергаться. На этот раз орочий шаман и не пошевелился, чтобы заставить его молчать. Стал на колени и низко склонил голову, когда орк-альбинос поднялся на помост, оставив телохранителей внизу.

Белый орк поднял шамана на ноги и обнял его. Толпа одобрительно заревела и затопала ногами так, что задрожал помост. Даже сквозь этот шум были слышны вопли эльфа, дергавшего кожаные полосы, которыми были примотаны к дереву его руки и ноги.

Когда белый орк подошел к пленному эльфу, радостные крики стихли. Приподняв голову пленника, казавшуюся в его ладони размером с грейпфрут, орк с любопытством поглядел на лицо эльфа. Потом отпустил, безразлично фыркнув.

Эльф утих, будто смирился со своей участью. Толпа, затаив дыхание, смотрела, как белый орк взял в руку кусок кожи, уже натянутый на деревянную рамку. Поднял вверх, и стало видно, что на руке белого орка татуировка в виде пентакля, чернила, резко выделяющиеся на его бледной коже. Пальцы тоже были татуированы пятью разными символами.

Хозяин опустил демона на помост и почтительно отошел в сторону, снова низко поклонившись. Белый орк вытянул татуированную руку, указывая ею в небо. А затем начал читать заклинание с кожи, низким и гулким голосом.

Пентакль на ладони орка засветился ослепительно ярким фиолетовым светом. Появились нити белого света, образовав сплетенную пуповину между шаманом и саламандрой. Незримая связь, соединявшая их, начала медленно расплетаться, а потом лопнула, издав ясно различимый треск.

Но это были последние слова, которые успел сказать белый орк.

В воздухе просвистела стрела, ударив ему в горло. На помост хлынула горячая кровь. В ряды орков с глухим стуком вонзились другие стрелы. Длинные, с тяжелыми древками, оперенные лебедиными перьями. Орочий шаман заревел, но без демона он был бессилен. И ринулся к упавшему белому орку, пытаясь закрыть руками рану на шее, из которой струилась кровь.

Снова упал ливень стрел, посеяв в рядах орков хаос. Они лишь бесцельно метались туда-сюда, потрясая боевыми дубинами и пучками дротиков. Из леса раздался рев медных горнов, и оттуда ринулась в атаку огромная толпа, выкрикивая боевые кличи. Но из темноты с топотом вышли не эльфы… а люди.

Люди, в массивных доспехах, с тяжелыми мечами и щитами, бесстрашно ринулись в самый центр поселения. Беспощадно рубили и кололи орков, окружая себя вихрем стали. Поселение мгновенно превратилось в бойню, земля покрылась кровью, телами и внутренностями. А из-за спин людей один за другим летели залпы стрел, пронзая орков со смертельной точностью.

Орки не были трусами. Они обернулись к нападавшим и пошли в бой, разбивая шлемы, сплющивая доспехи ударами дубин так, будто снаряжение было из фольги. Завязался отчаянный и кровавый рукопашный бой. Здесь не было места умениям и тактике – жизнь и смерть определялись удачей, силой и количеством.

Орки отчаянно ревели, мечи людей вздымались и опускались, поражая их. Но каждый взмах орочьей дубины отбрасывал людей назад, ломая кости и оставляя лежать на земле искалеченными. Орки пошли вперед, сквозь ливень стрел, обламывая древки и бросая их в лицо врагу.

Телохранители белого орка прорубили в рядах людей просеку смерти, убив десятки врагов. Это были опытные бойцы, умело уклонявшиеся от ударов в свете горящих костров и наносящие удары дубинами. Следом за ними пошли в атаку и другие орки. Телохранители выкрикивали приказы. Удача на поле боя, казалось, перешла к оркам.

Но в джунглях что-то зашевелилось, темная масса, которая ждала своего часа, доселе невидимая. То, что поначалу казалось ветвями деревьев, оказалось рогами, качающимися и склонившимися вперед. В атаку ринулись эльфы верхом на огромных лосях, широкогрудых, с мощными ногами и заостренными рогами. На эльфах не было доспехов, в руках у них были луки, те, что затмили небо стрелами совсем недавно. У первого в рядах эльфа в руке был огромный стяг, зеленый с золотой вышивкой, изображающей сломанную стрелу. Знамя заколебалось на ветру, когда лоси ринулись вперед, по телам павших.

Они ударили в орков, будто таран, пронзая стоящих в первых рядах рогами и перекидывая назад, через головы. Свистели стрелы, вонзаясь в черепа и глазницы, эльфы стреляли на скаку, со спин лосей. Люди радостно закричали и снова пошли в атаку, добивая упавших орков, сбитых с ног внезапной новой атакой.

Ход боя снова изменился, но не окончательно. Орки окружили помост, последний оплот обороны, не собираясь сдаваться. Начали метать дротики, массивные деревянные палки с заостренными концами, пробивавшие сразу и эльфа, и лося.

Люди выстроили в линию щиты, первый ряд стал на колено, второй остался стоять. Образовалась стена в два щита высотой. Эльфы развернули лосей обратно к лесу, а затем принялись стрелять из-за стены щитов, навесом, с легкостью мастеров. Бой пошел на истощение, метательное оружие с обеих сторон непреклонно собирало жатву смерти. Но исход мог быть лишь один.

Чтобы свалить одного орка, требовалась дюжина стрел, но они умирали. Падали, один за другим, корчась и истекая кровью в грязи. Наконец телохранители белого орка снова пошли в атаку, отчаянную. Но прошли едва десяток шагов.

Стоя на помосте, орочий шаман в отчаянии протянул руку к саламандре, желая, чтобы сейчас с ним была его сила. Поняв, что это бесполезно, он выхватил нож и подполз к пленному эльфу, возможно, надеясь взять его в заложники.

Он поднес нож к горлу эльфа, и луки вновь поднялись в воздух. Снова засвистели стрелы, в последний раз.

Флетчер проснулся, испуганный, покрытый холодным потом.

– Что это еще за чертовщина!

Флетчер еще долго не мог уснуть. То, что он сейчас видел… это не сон, в этом он был уверен. Он чувствовал запах крови, слышал вопли. Образы того, что он увидел, были воспоминаниями Игнатия, теми, о возможности которых предупреждала Ловетт.

– Типа ревную, – тихо сказал Флетчер Игнатию. – Я почти забыл, что ты когда-то принадлежал оркам.

Маленький демон тихо рыкнул и зарылся глубже под одеяло. В комнате было очень холодно. Флетчер так и не нашел ничего подходящего, чтобы заткнуть бойницу.

С отвращением он вдруг понял, что тот свиток вызывания, который он оставил у мадам Фэйрхэвен, сделан из кожи эльфа, того самого, которого он только что видел. Почему-то, увидев реальную жертву ритуала, Флетчер почувствовал себя вдвойне неуютно.

Начал обдумывать увиденное. Что эльфам делать на территории орков? Был ли белый орк тем же самым, что ведет их племена в бой сейчас? Не может быть. Джеймс Бейкер писал, что нашел свиток среди старых костей. Должно быть, эта битва случилась сотни лет назад. Может, Вторая война с орками. Тогда никаких мушкетов не было. Но это не объясняет ни присутствия эльфов, ни белого орка.

– Ты, похоже, на сотни лет меня старше, я так понимаю? – тихо сказал Флетчер Игнатию, грея руки о его теплое брюхо.

Снова лег, но сон не шел к нему. В голове продолжали крутиться факты, снова и снова. Какие тут могут быть намеки? Никаких демонов, только Игнатий… что это означает? Ведь наверняка у людей в армии должны были быть боевые маги, особенно в такой решающей битве.

И до него дошло. Знамя, которое было у эльфов. Сломанная стрела! Наверняка можно узнать, какому клану принадлежит это знамя. Сильва наверняка знает. Она знает историю своего народа куда лучше, чем любой из людей.

У Флетчера упало сердце, когда он вспомнил их ссору. Может, он слишком жестко с ней обошелся. Так легко забыть о положении, в котором она находится, о ее ответственности перед всем ее народом. Черт, если дружба сможет положить конец войне с эльфами, разве важно, что это дружба с Форсисами? По крайней мере, это нарушит планы Дидрика. Не потребуется отправлять на север заключенных, если эльфийского фронта не станет.