Флетчер нахмурился. Какая-то знакомая история, но вот только он не понимал, где он мог ее слышать.

– Мальчишка кое-как умел читать. Научился сам, чтобы побольше узнать о мире, жадно поглощая любую книжку, потерянную путешественниками в трактире, при котором была эта конюшня. Поэтому, найдя свиток и лист кожи для вызывания, он развернул их и прочел, просто из любопытства. К счастью для мальчишки, читал он не очень хорошо, поэтому произносил каждое слово по отдельности и тихо. Как же он удивился, вызвав щенка Канида, с черной шерстью и сверкающими глазами. Она была прекраснее всего, что ему доводилось видеть.

Флетчер поглядел на Сахариссу, потом на Арктура и понял.

– Ты был первым простолюдином, обретшим демона, с тех пор… с начала времен! – ахнул он. – Если бы это не случилось с тобой, никого из нас бы здесь не было! Твое открытие утроило количество боевых магов!

Арктур мрачно кивнул.

– Но погоди, какое это ко мне имеет отношение? – недоуменно спросил Флетчер. – Или ты действительно наполовину дворянин?

– То, что ты услышал сейчас, знают все, может, чуть более подробно. Но у этой истории есть и вторая половина, которую знают лишь дворяне и отдельные посвященные. Сам понимаешь, через два года после того, как обнаружили меня, король Гарольд, дворяне и генералы Хоминума собрались вместе. Первый год войны прошел скверно. Орочьи шаманы объединились под знаменем Орка-Альбиноса, и их было во много раз больше, чем наших боевых магов. В довершение к этому дворяне вовсе не горели желанием подвергать опасности своих перворожденных сыновей и дочерей, со смертью которых вопрос выживания рода становился все острее. Они оказались вынуждены заводить по нескольку детей, чтобы, если погибнет перворожденный, остались другие, у которых тоже может быть способность к вызыванию. Но, за исключением перворожденных, дети дворян становятся адептами лишь в одном случае из трех. Дворянским родам приходится заводить по трое-четверо детей, чтобы в случае смерти перворожденного наследником стал адепт. В довершение к этому, молодых дворян вынуждают жениться и заводить детей сразу же, как они закончат обучение в Цитадели, чтобы, если они погибнут в бою, остался перворожденный ребенок им на смену.

Флетчер никогда не задумывался над вопросами наследования в дворянских родах. Теперь он понял, каково дворянским семьям осознавать, что из-за единственной смерти их род может угаснуть. На мгновение ему даже стало жалко Таркина и Исадору, когда он понял, какой груз ответственности лежит на них в силу рождения. Но лишь на мгновение.

– Верь или не верь, но именно Захария Форсис был тем, кто возглавил партию, голосовавшую за прием простолюдинов в боевые маги. На свои деньги организовал поиски, привозил детей со всей страны, чтобы проверить их на наличие магической энергии. Тогда он был самым могущественным и богатым дворянином, таким остался и поныне. Женился на перворожденной другого влиятельного рода, Джозефине Куинсаут, объединив их земли под знаменем Форсисов. На этом роду Куинсаут пришел конец. Обычно перворожденный наследник женится на втором или третьем потомке другого дворянского рода, но Куинсауты были на грани разорения, готовы были продать свои земли. Для них это было единственным выходом. Я объясняю это тебе, Флетчер, лишь затем, чтобы ты понял, что дворянство, женитьба и наследование – ключ к тому, чтобы понять, кто ты такой.

Флетчер удрученно кивнул, уже ничего не понимая. Конечно, интересная это штука, политические махинации дворянства, но он понять не мог, какое это имеет отношение к нему. Или к Арктуру.

– В любом случае поиски Захарии принесли свои плоды, и простолюдинов стали принимать в академию. В том числе и меня. Вскоре стали принимать и девушек, как дворянок, так и простолюдинок. Это удвоило число магов, и мы увидели, что ход войны меняется в нашу пользу. Поисками занялись Инквизиторы и обнаружили любопытную тенденцию, которой не заметил Захария. Адепты встречались целыми группами на севере страны, в сиротских домах. Как думаешь, Флетчер, почему? – спросил Арктур, глядя сквозь него невидящим молочно-белым глазом.

Флетчер ничего не понимал. Что такого особенного в сиротах?

– Что отличает сирот ото всех остальных, Флетчер? – спросил Арктур, прерывая его размышления.

– Они никому не нужны? – нерешительно предположил Флетчер.

– Правильно, Флетчер. А кто обычно не желает видеть своих детей? – тихо спросил Арктур с сочувствием.

– Люди, которые не могут себе позволить их содержать, – уныло ответил Флетчер.

– Это так, Флетчер, бывает, что детей бросают по этой причине. Бывают и те, кто становится сиротой по причине смерти родителей. Но есть другая группа людей, которые регулярно бросают своих детей. И Инквизиция установила общий момент, практически для всех адептов-сирот. – Арктур сделал глубокий вдох. – Практически у всех них матери – элитные проститутки. В том числе и моя.

Сахарисса заскулила, и Арктур мягко погладил ее, успокаивая. Флетчер видел, что эти слова дались Арктуру с очень большой болью.

– Сам понимаешь, лорд Фэвершэм был… скажем так… неверным супругом. Жена очень долго не награждала его детьми. Леди Фэвершэм становилась все более холодной и отстраненной, закрывая для него свою постель. И он, так сказать, отправился в те постели, которые открыты всегда.

Флетчер осел, когда до него дошло, о чем речь.

– Значит, перворожденные дети проституток, с которыми он спал, стали адептами? Так это работает? – мрачно спросил он, стараясь не задумываться о том, что это может означать для него самого.

– Да, хотя у него были и любовницы. У мужчины могут быть несколько детей-адептов, от разных женщин, если для каждой из них это первенец. Поэтому я родился адептом. Чистая случайность, что этот дар получили и простолюдины, очень немногие. Я начал свои поиски и выяснил, что я получил этот дар не случайно, не так, как они.

У Флетчера закружилась голова. Он начал вспоминать все, что слышал об обстоятельствах, при которых нашли его. Даже без одеяла, чтобы защитить от холода. Что же это за женщина, способная сделать такое со своим ребенком, нежеланным? Или причина иная? Если проститутка, это все объясняет. Но Арктур снова прервал его мысли:

– Конечно, это открытие вызвало скандал. На многие дворянские роды упала тень супружеской неверности, особенно – на Фэвершэма. Женщины дворянских родов нанесли ответный удар. Они отказались идти на войну, пока не примут закон, по которому сирот не будут проверять на наличие дара. Не могли смириться с позором, каковым было бы видеть, как бок о бок с их сыновьями и дочерьми идут в бой незаконнорожденные дети их мужей.

Арктур говорил тихо, и было сложно понять, что за чувства сейчас его охватили.

– Слышал, леди Фэвершэм особенно горевала на тот счет, что демон, предназначенный ее сыну, достался мне. Ее ненависть ко мне куда сильнее, чем у других дворянок. Она родила всего одного сына, и это означает, что, если он умрет, по законам Хоминума я стану наследником лорда Фэвершэма. Она выпросила у короля специальное разрешение не отправлять сына на войну, на тот случай, если я попытаюсь его убить. Вряд ли ты удивишься, узнав, что именно она организовала эту забастовку.

Несмотря на уныние, Флетчер не мог не удивиться тому, насколько спокойно Арктур говорит о подозрениях по его поводу. Интересно, а способен ли он на такое преступление? Лорду Фэвершэму принадлежат почти все земли вокруг Медвежьих Клыков, он очень богатый и влиятельный человек.

– Конечно же, к тому времени, когда все это выяснилось, большинство сирот уже прошли обучение, и в качестве компромисса им позволили остаться, – продолжил Арктур. – С одним условием – не называться фамилией дворянского рода. Поэтому меня называют Капитан Арктур, по имени. У меня трое младших братьев, чуть моложе меня, все трое тоже на войне. Они этим вопросом не интересовались и понятия не имеют, кто они такие. А мне не позволено проверять детей в сиротских домах, как бы мне этого ни хотелось. И, несмотря на это, судьба привела ко мне тебя.