В это время вошла с растерянным видом секретарша директора и обратилась к Лэн Чжаньго:

— Только что позвонили, какой-то мальчишка мячом разбил окно в вашем доме, и у вашей жены снова случился припадок. Вас просят срочно приехать.

Лэн Чжаньго переменился в лице и стоял не двигаясь. Совещание не закончено, а он ничего не успел сделать и должен уйти. После его ухода ничего не будет, кроме пустой болтовни. Как же ему потом работать?

— Товарищ Чжаньго, забудьте пока о делах и быстрее езжайте домой, — сказал директор и обратился к секретарю: — Вызовите машину!

Лэн Чжаньго продолжал сидеть. Ши Мин вернулся на свое место и произнес:

— Начальник Лэн, поспешите, это приказ директора, так что можете быть спокойны: за преждевременный уход из зарплаты не вычтут.

— Чжаньго, я пойду с тобой, — предложил Ху Ваньтун.

— Зачем? Оставайся. Будешь вести совещание. — Лэн Чжаньго порывисто поднялся и вышел, хлопнув дверью.

Все сразу почувствовали облегчение и вместо производственных вопросов заговорили о несчастливой семейной жизни Лэн Чжаньго. Никто не злорадствовал, напротив — сочувствовали. Кто искренне, кто приличия ради. Ху Ваньтун не мог вести совещание, с уходом Лэн Чжаньго он как бы потерял опору и умоляюще посмотрел на директора.

Директор откашлялся и произнес:

— Совещание прошло неплохо. Товарищ Лэн Чжаньго совершенно прав. До конца месяца осталось два с половиной дня, и все должны хорошенько потрудиться. Сейчас вернетесь на свои рабочие места и приступите к работе. В ночную смену пусть подежурит кто-нибудь из руководящих работников — надо как следует организовать производство. Пользуясь случаем, хочу довести до вашего сведения решение министерства. В ближайшее время меня переводят туда на работу в промышленный отдел. На мое место назначен товарищ Ван, а его заместителем Ху Ваньтун. Может быть, кто-нибудь хочет высказать свое мнение о моей работе на заводе за эти несколько лет? Охотно вас выслушаю, это мне поможет в моей дальнейшей деятельности.

Мало кто верил слухам о новом назначении Ху Ваньтуна, считали это шуткой и сейчас были поражены. Даже слова никто не мог вымолвить. В отличие от Лэн Чжаньго Ху Ваньтуна все любили, но чтобы его назначили заместителем директора, такое никому не могло прийти в голову, и у каждого возник вопрос: а годится ли Ху Ваньтун на эту должность?

Но больше всех растерялся сам Ху Ваньтун. В канун Нового года секретарь парткома, желая порадовать Ху Ваньтуна, намекнул ему в разговоре на такую возможность и, как говорится, для порядка поинтересовался его мнением, хотя дело это было решенное. Секретарь сказал, что необходим скромный, порядочный человек. А этот скромный, порядочный человек долго молчал, а потом взял да и отказался. И вдруг сегодня такая новость! Теперь конец их многолетней дружбе с Лэн Чжаньго. Разве он стерпит такое? Разве может Ху Ваньтун быть начальником Лэн Чжаньго? А ведь начальник диспетчерской подчиняется замдиректора завода. И Ху Ваньтун совершенно искренне сказал:

— Товарищ директор, на эту должность следует назначить не меня, а Чжаньго. Он лучше справится.

Директор, улыбаясь, покачал головой:

— Товарищ Ваньтун, о замене не может быть и речи. Говоря по правде, мне совсем не хочется расставаться с заводом. Но жизнь преподносит нам не только приятные сюрпризы. Мы обязаны выполнять свой долг перед обществом, независимо от того, нравится это нам или нет. Пусть даже нам придется отдать последние силы, страдать — все равно мы обязаны. Во имя дела! Уверен, что ты справишься с новой работой: у тебя есть завидное качество — умение ладить с людьми. Члены парткома завода поговорили с народом и вынесли решение, а партком министерства его утвердил.

— Не робей, Ваньтун, справишься, — раздались голоса.

Но Ху Ваньтун, что было ему совершенно несвойственно, приуныл и сидел весь красный.

— Дело важное и решать его надо серьезно. Шутки тут неуместны, — сказал он. — Не справлюсь я. Боюсь трудностей. И уровень у меня не тот. Мнения своего не имею.

Подобного оборота дела директор не ожидал и про себя ругал этого простака Ху Ваньтуна. До чего глуп!

— Не обязательно иметь собственное мнение, — строго возразил директор, — и авторитет никому не нужен. Достаточно мы натерпелись от деспотизма. Теперь надо выдвигать людей с мягким характером, скромных.

— Болтовня все это, — перебил директора Ши Мин, до этого все время молчавший. — А что, если выбрать замдиректора голосованием? Ведь завод наш пришел в полный упадок. И перспектив никаких. Вы, товарищ директор, решили драпать, что же, мы вас не держим. Может, оно и к лучшему. Но зачем же сажать нам на шею свою марионетку? Ведь не исключено, что после вашего ухода нам удастся привести в порядок дела на заводе.

Директор скривил рот в презрительной усмешке:

— Лэн Чжаньго вас не устраивает, Ху Ваньтун тоже не нравится. Уж не собираетесь ли вы сами занять эту должность?

— Вы, я смотрю, сейчас задохнетесь от злости, — вышел из себя Ши Мин. — Во всяком случае, я не хуже Ваньтуна. Ваньтун, ты только не обижайся, я не хотел тебя обидеть. — Ху Ваньтун грустно улыбнулся. Таким, как он, бесталанным, всегда достается от людей способных. — Если хотите знать, — продолжал Ши Мин, обращаясь к директору, — я выбрал бы Лэн Чжаньго. Да, я часто бываю с ним не согласен, злюсь на него, а в душе восхищаюсь. Будь он все эти годы директором, завод не дошел бы до такого плачевного состояния.

Директор, чтобы замять этот неприятный для него разговор, сказал, смеясь:

— Ладно, ладно, мы еще вернемся к этому вопросу. А сейчас пора по домам. Ведь сегодня пятый день Нового года. Верно, Ваньтун?

Ху Ваньтун растерянно кивнул головой. После заседания кое-кто стал напрашиваться в гости к Ху Ваньтуну. Ху Ваньтун широким жестом бросил им кошелек.

— Тут десять юаней. Купите, что вам хочется. А я пойду к Чжаньго.

— Ваньтун, и я с тобой! — крикнул Ши Мин и, проходя мимо директора, протянул ему листок бумаги: — Мне нечего сказать о вашем повышении, поэтому дарю вам на память парную надпись:

Директор прочел и, хотя редко выходил из себя, изменился в лице.

Окошко величиной с ладонь, к нему длиннющая очередь — за зерном.

В самом конце стоит горняк лет пятидесяти, долговязый, чуть сутуловатый, лицо изможденное, заросшее щетиной, глаза в сетке красных прожилок, неторопливый взгляд. Зима только наступила, а на нем зимний черный ватник, который отслужил не один сезон, руки втянуты в рукава. Под мышкой несколько мешков, связанных веревкой.

Очередь чуть-чуть сползает с места и вновь останавливается. Кто-то пытается протиснуться вперед. Горняку часто приходится стоять за зерном, и он знает, что главное — набраться терпения, спешить некуда. Он во всех делах терпелив. Никогда не сердится. Вот и сейчас он молча плетется в хвосте, то устремляет тяжелый взгляд на крошечное окошко, то в спину стоящего впереди.