Это окончательно вывело Лэн Чжаньго из терпения, он выхватил у одного из диспетчеров трубку и соединился со шлифовальным цехом. Никто не ответил. Тогда он соединился с монтажно-сборочным цехом, там тоже никого не было. Неужели Ху Ваньтун прав? Стараясь подавить гнев, Лэн Чжаньго решил ждать, пока кто-нибудь возьмет трубку, и смотрел на часы: минута, две… лишь на седьмой минуте ему ответили:

— Кто это трезвонит в такую рань? Обожрался, что ли, на Новый год и животом маешься? Алло, кого надо…

— Начальник цеха на месте?

— Нет!

— А заместитель?

— Тоже нет!

— Кто же есть из начальства?

— Никого!

— А где они?

— Испарились! Ходят по заводу с поздравлениями!

— Что? Визиты наносят? А зарплату потребуют!

— Все до гроша! Разбогатеть тебе в Новом году!

— Кто со мной говорит?

— А ты кто?

— Лэн Чжаньго.

— Так я и знал. В такой день ты один можешь думать о работе, только и ищешь, чем бы заморочить людям голову, слова доброго не скажешь.

— Кто со мной говорит?!

— Твой дядя! — В трубке раздались гудки.

Рука, сжимавшая трубку, дрожала, в висках стучало, в глазах сверкали недобрые огоньки. За что его оскорбили? За то, что он добросовестно относится к работе? Где же тут справедливость?! Жизнь постоянно вносит поправки в его планы и устремления. Хорошо еще, что у него сильный характер, что для него не существуют личные симпатии и антипатии и он спокойно относится к любым неприятностям, которые сыплются на него со всех сторон. Он заставил себя успокоиться, положил трубку и обвел взглядом подчиненных.

Кое-кто из диспетчеров уже связался с цехами, но не всем удалось дозвониться. Все напряженно смотрели на Лэн Чжаньго.

— Немедленно отправляйтесь по цехам, но не с поздравлениями. Пусть побыстрее приступают к работе, еще до обеда, иначе будут лишены премии… — Тут Лэн Чжаньго вспомнил, что премия первого квартала Нового года была выдана накануне праздника.

— Особое внимание обратите на продукцию сталеплавильного, литейного, кузнечного и шлифовального цехов… Продукцию этих цехов надо сдать к концу месяца!

Вдруг снаружи донеслись голоса, послышался смех. Дверь распахнулась, и на пороге появились директор завода, секретарь парткома и еще несколько человек из начальства.

— С праздником вас! Вам, работникам диспетчерской, нелегко приходится, но вы хорошо потрудились и, надеюсь, отлично встретили Новый год. Поздравлять коллектив с Новым годом — наша давняя традиция, — широко улыбаясь, произнес директор, — мы начали с вашего отдела.

— Для нас это большая честь, — выпалил Лэн Чжаньго. — Но наносить визиты в рабочее время?! Как же тогда быть с табелем? Считать, что люди на работе или отсутствуют? С кого спрашивать продукцию по валу, если все целый день ходят с визитами? Как платить зарплату? — Лэн Чжаньго не впустил начальство в диспетчерскую и обратился к подчиненным: — Вы слышали, что я сказал?

Диспетчеры ответили, словно отрапортовали:

— Слышали!

Пришедшие топтались в замешательстве у дверей, не зная, что делать. Они привыкли к подобным выходкам Лэн Чжаньго, но сейчас, в присутствии целого отдела, чувствовали себя особенно неловко. Директору завода было едва за пятьдесят, «молодой старый кадровый работник», он был хорошо воспитан и вышел из положения:

— Товарищ Лэн прав, не будем отрывать людей от работы. Пойдем в другие отделы.

Лэн Чжаньго махнул рукой подчиненным:

— Раз поняли, что я сказал, живо приступайте к работе.

— Все, кто отвечает за горячее производство, за мной, — скомандовал Ху Ваньтун. — А ты, Чжаньго, пойди по отделам и от имени центральной диспетчерской поздравь людей с Новым годом. В цеха можешь не ходить.

«Подумать только, как распоряжается мною», — подумал Лэн Чжаньго, кипя от злости, но ничего не сказал.

По отделам Лэн Чжаньго не пошел, но работать не мог: отдел кадров, отдел внутренней охраны, отдел пропаганды, орготдел… их было несколько десятков, оттуда то и дело приходили с поздравлениями. Пользуясь случаем, завязывали отношения, поздравляли друзей и тех, с кем враждовали, чтобы установить личные контакты…

Дверь диспетчерской не закрывалась. Лэн Чжаньго не знал, то ли сердиться, то ли смеяться. Одно дело директор, другое — рядовой работник. Как его обругаешь, если он явился с поздравлениями? Лэн Чжаньго выбежал из кабинета, чтобы хоть где-то укрыться. Особенно его тревожило положение дел в шлифовальном цехе. Вся продукция по валу приходилась именно на него. Он должен сам посмотреть, что там делается.

В коридорах было полно народу, все шумели, смеялись, и Лэн Чжаньго, негодуя, поспешил уйти из административного корпуса. На территории завода стояла необычная тишина: из цехов не доносился шум машин. Что же это происходит? Завод превратили в праздничную ярмарку: веселятся, наносят визиты целыми бригадами, цехами… А ведь независимо от того, работает завод или не работает, амортизация помещения, оборудования, зарплата, трудовое страхование обходятся государству ежедневно в круглую сумму: не слишком ли это дорого — сто тысяч юаней — для новогодних поздравлений? Ведь потом не сведешь концы с концами. Не помогут и пожелания богатства — ведь это пустой звук! Нет, этого больше нельзя терпеть.

Лэн Чжаньго помчался обратно в административный корпус и велел секретарю директора сообщить начальникам цехов, чтобы немедленно явились в центральную диспетчерскую на совещание.

Секретарша поглядела на него, прищурившись:

— Вы очень любите кавалерийские налеты, а время лобовых атак прошло, настало время обходного маневрирования.

— Поменьше болтай, живо передай распоряжение.

— Пока я уведомлю больше десятка цехов и несколько отделов и отделений, наступит время обеда. Так что в первой половине дня провести совещание не удастся.

— Мать их так, — процедил сквозь зубы Лэн Чжаньго. — Проведем совещание сразу же после обеда, передай директору, что я прошу его быть.

— Начнем совещание…

Перед совещанием все чувствовали себя, как всегда, непринужденно: шутили, обменивались новостями, обсуждали заводские дела, курили, пили чай…

Один Лэн Чжаньго хмуро молчал, но никто не обращал на него внимания, в том числе и директор. Лэн Чжаньго сидел с надменным видом, ни на кого не глядя. И если кто-нибудь с ним по-дружески заговаривал или заискивал, делал вид, что не слышит. В общем, подступиться к нему было невозможно, такого, как говорится, пушкой не прошибешь. Он не сказал ни единого слова ни директору, ни заместителю, как, например: «Товарищ директор, не хотели ли бы вы сказать несколько слов собравшимся?», «Ваньтун, как по-твоему, пора начинать?». Все, что принято в отношениях между людьми, разбилось о бастион его неприступности. Лэн Чжаньго сам открыл совещание, хотя начальник центральной диспетчерской не обязательно должен быть председателем собрания и всем навязывать свою волю.

Худощавый и очень высокий, он давил на всех словно гора. Сказав в порядке вступления несколько слов, он обвел взглядом собравшихся и приступил к делу.

— Праздники позади. Поздравлений, я полагаю, было более чем достаточно. Но если вам мало, я могу вас поздравить еще раз, даже отвесить земной поклон! Но при одном условии — чтобы был выполнен план этого месяца. Завод в этом месяце должен выдать продукции по валу на девять миллионов юаней, по прибыли — на сто семьдесят тысяч юаней. На данный момент завод выполнил план на шесть миллионов двести тысяч юаней, то есть на два миллиона восемьсот тысяч юаней меньше, а до конца месяца осталось всего два с половиной дня. План мы обязаны выполнить, очковтирательством заниматься не следует. Мне нужны конкретные меры и фактические цифры. Сколько сделано утром, сколько вечером, сколько в ночную смену. Осталось всего шесть смен. Сколько может дать каждая смена? — Он сделал паузу и продолжал: — Сегодня все с таким энтузиазмом поздравляли друг друга с Новым годом, словно план вот-вот будет выполнен. Что же. Благодарение небу и земле! Какой цех рапортует первым? Я готов склонить перед ним голову и поздравить с Новым годом! Начнем…