Кто-то вошел во двор. Со Чэн глянул в окно и схватил жену за руку.

— Пришли, — зашептал он. — Вон тот, впереди, и есть чиновник Сунь.

Ли Цюлань решительно отбросила со лба волосы, с легкостью пересекла комнату и прислонилась к дверному косяку. Сощурившись, она пристально смотрела на пришедших.

У заведующего канцелярией уездного комитета Суня был озабоченный вид. Не замечая хозяев, он стал осматривать двор:

— Какая же здесь грязь! Нашли время рыть колодец. — Он осторожно поднялся на кучу земли и заглянул в вырытую яму. Затем обернулся и спросил у сопровождающих:

— Когда они закончат с колодцем?

— В лучшем случае дня через три-четыре, — ответил секретарь партбюро.

Сунь подумал и решительно заявил:

— Колодец надо засыпать! Это же черт знает что! Осрамимся на весь мир! Ни в одной стране не копают колодцы таким допотопным способом. Узнают об этом за границей — позора не оберемся!

— В деревне не хватает техники, — пробовал защитить хозяев дома секретарь.

Сунь покачал головой:

— Нет, надо немедленно засыпать! Общественные интересы выше личных. Теперь посмотрим, что там, — и он направился к дому.

В дверях стояла разгневанная Ли Цюлань и с презрительной улыбкой разглядывала заведующего. Сунь с изумлением посмотрел на нее. Чтобы загладить неловкость, секретарь, уже пожилой человек, стал торопливо представлять их друг другу.

Заведующий сразу заулыбался:

— Так это вы — товарищ Ли Цюлань. Верно говорят: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. — Он уже готов был горячо пожать женщине руку. Но ни один мускул не дрогнул на лице хозяйки. Словно не замечая протянутой руки, она холодно спросила:

— Кого ищете? Если хозяина, то его дома нет. — Заведя руки за спину, женщина в упор посмотрела на Суня: — Сначала надо познакомиться с хозяевами, — продолжала она. — И вообще, по какому праву ты решаешь за нас, что делать с домом?

Не ожидая такого поворота событий, заведующий даже в лице изменился, и казалось, потерял дар речи. Мыслимое ли дело, чтобы с ним, кадровым работником государственного масштаба, так вызывающе вела себя простая деревенская баба?

На помощь пришел деревенский секретарь:

— Слушай, Цюлань, товарищ Сунь пришел по делу, а ты так его встречаешь! Давай поговорим по-хорошему!

Но хозяйка продолжала в том же духе:

— А я, товарищ секретарь, кажется, никому не нагрубила. Если он явился по делу, ничего не имею против. После земельной реформы мы относимся к начальству с большим почтением. А что касается дома, то вспомните, сколько горя мы натерпелись, прежде чем его получили. Ну ладно, допустим, помещику захотелось посмотреть свой бывший дом — пожалуйста, никто ему не мешает. Пусть приходит! Я на гостей собак не спускаю! Не такие уж мы бессовестные, как вы думаете, не такие плохие! Мне что бывший помещик, что первый секретарь укома — всех одинаково встречаю! Дело в другом. Чем говорить о чистоте, лучше взять веник и подмести. Вот вы, товарищ Сунь, стыдите меня, что двор грязный. А как же ему быть чистым? Здесь у нас и куры, и утки, и битый кирпич. Мы же копаем колодец! И потом, почему мы должны его засыпать? Неужели ради того, чтобы навести чистоту к приезду Ли Цзиньгуя? Что же, нам теперь без воды оставаться? Если боитесь срамиться, везите помещика в город, в ваши городские квартиры. Там и принимайте! Какое мне до этого дело! А у меня как я решу, так и будет. В чужой монастырь со своим уставом не ходят!

У секретаря от волнения перехватило дыхание, тем временем Со Чэн незаметно прошмыгнул в дом. Заведующий Сунь был возмущен. Но изо всех сил старался не подать виду, даже улыбнулся.

— Хорошо, товарищ Ли Цюлань, что у вас есть классовое чутье. Но почему вы до сих пор ненавидите помещиков? Лю Цзиньгуй уже не тот, что был раньше. Он хоть и эмигрант, а истинный патриот. Поддерживая четыре модернизации, он…

— Хватит, — оборвала его женщина, — в политике ты, я вижу, собаку съел. Скажи лучше, что тебе от меня нужно?

В это время к дому подъехала машина. Рабочие стали сгружать и заносить во двор мебель.

— Послушайте, — сказал Сунь, — мы хотим обновить обстановку в доме. Пусть господин Лю увидит, как живут люди в социалистической деревне.

Хозяйка подошла к машине и, прищурившись, стала осматривать мебель. Пожалуй, очень дорогая. Такой она в жизни не видела.

— Ну как, нравится? — спросил заведующий.

На губах хозяйки заиграла лукавая улыбка.

— А что, вся эта красота потом нам останется? Очень кстати, когда сын женится, подарю невестке.

— Нет, нет, — испугался Сунь.

— Ха-ха-ха! — громко рассмеялась женщина и спросила: — Тогда зачем вы это привезли? Чтобы пустить пыль в глаза? Не думайте, ничего мне от вас не надо! Принимайте, пожалуйста, гостя где-нибудь еще, только не в моем доме. Все уносите! — Она махнула рукой в сторону ворот. — Ничего не надо! Двор у меня грязный и нечего здесь устраивать выставку!

— Цюлань! — резко одернул ее секретарь.

Тут уж заведующий Сунь не выдержал и, топнув ногой, заорал:

— Мебель оставить! Колодец засыпать! Сию же минуту!

— Вот как! В моем доме, да еще скандалишь?! — Одним прыжком Ли Цюлань оказалась возле вырытой ямы и обратилась к землекопу:

— Начинайте взрывать!

Из глубины колодца послышалось:

— Хорошо-о-о!

Все с недоумением переглянулись. Из дому выбежал перепуганный Со Чэн и, схватив жену за рукав, стал умолять:

— Мать, перестань шуметь!

— Опоздал! Ну-ка, проваливай отсюда! — Она забралась на стену хлева, сложила рупором руки и закричала:

— Эй! Сейчас будем взрывать! Закрывайте окна, а то стекла повылетают!

По всей деревне пронеслось как эхо:

«Будем взрывать… ать!»

У заведующего канцелярией лицо стало пепельно-серым.

— Уносите, немедленно уносите! — закричал он срывающимся от волнения голосом. Рабочие, кто как мог, принялись вытаскивать мебель со двора.

Деревенский секретарь улыбнулся и незаметно ушел.

Землекоп уже заложил взрывчатку и вылез из ямы.

Раздался грохот, задрожала под ногами земля. Деревенские волной хлынули во двор поглазеть, что стало после взрыва.

Ли Цюлань стояла под деревом и плакала… Сверкающие слезинки медленно катились по морщинистому лицу…

Это случилось много лет тому назад.

С утра валил густой снег. День клонился к вечеру, когда крытая повозка, запряженная лошадьми, позвякивая колокольчиком, свернула с дороги в сторону деревни. На козлах с кнутом в руках дрожал от холода бедно одетый парень.

Вдруг повозка остановилась. Парень спрыгнул с козел, прошел немного вперед и стал кнутом счищать с чего-то снег, непонятно с чего. Затем быстро присел и поднял это что-то на вытянутых руках. Это оказалась маленькая худенькая девочка с корзинкой в посиневших от холода руках.

Из повозки закричали:

— Иди быстрей! Куда ты пропал?

Подхватив девочку на руки, парень поспешил к повозке и, наклонившись к окошку, почтительно произнес:

— Хозяин…

Занавеска на окне шевельнулась, отодвинулась. На мгновение блеснули чьи-то глаза и тут же исчезли.

— Брось ее! Живо!

— Хозяин, — в голосе парня слышалась мольба, — может, она еще жива… Спасите ее!

— Мертвая она! Ты что, хочешь ей гроб покупать?

— Хозяин… — чуть не плакал парень.

Из повозки раздалась ругань:

— Черт бы тебя побрал, не порти мне настроение перед праздником! Кому сказано, брось!

Стиснув зубы, парень опустил девочку в сугроб около дороги и накрыл своей ватной курткой…

Повозка двинулась дальше. Возница изо всех сил стегал лошадей. Колеса громыхали от быстрой езды.

В деревню въехали уже затемно. Привязав лошадей, парень помчался туда, где оставил девочку, и принялся шарить в снегу. Нашел! Прижимая девочку к груди, он побрел в деревню. Хотел хоть немного отогреть ее в своей каморке, но у него не оказалось ни спичек, ни дров. Тогда парень еще крепче прижал ребенка к себе. Только к утру девочка немного согрелась и открыла глаза.