«Главное — как-то протянуть эти три месяца!» — подумал он. Все его мысли, словно капельки верткой ртути в чашке, сливались в одну, и их, как ни старайся, невозможно было разделить.
Взяв гребенку, Юэ Тофу принялся расчесывать свои густые черные волосы, и вдруг его гребенка замерла на полпути. Взгляд Юэ был поражен видом седого волоска, затаившегося на виске в гуще черных волос.
Да что же это сегодня делается?
Не то чтобы раньше он не замечал у себя седых волос, но никогда они с такой очевидностью не напоминали Юэ Тофу о быстротечности времени, как сегодня. Старости он не боялся — но в столь ответственный момент просто никто не должен заметить, что он стареет.
Юэ Тофу отложил гребенку и попытался ухватить седой волос средним и указательным пальцами, но волосы были скользкими — позавчера, вымыв голову, он смазал их воском для блеска. Седой волос никак не давался — он словно играл с Юэ в прятки. И Юэ Тофу вместо седого каждый раз выдергивал черный. Ничего не поделаешь — волосы у него густые, не то что у некоторых, которые раньше времени сверкают плешью.
Поднятая вверх рука затекла, но звать на помощь Мин Хуэйфэнь не хотелось. О таких делах и чувствах другому не расскажешь. Да и вообще, жена была для него чем-то вроде зуба мудрости, который появляется у каждого по достижении определенного возраста.
Уф, он наконец-то вырвал этот проклятый волос и с безотчетным чувством омерзения швырнул на пол как раздавленное насекомое.
Когда он вышел из умывальной, дети и Минь Хуэйфэнь уже поели. Завтракали обычно в большой комнате, рядом с входной дверью. Юэ Тофу присел за стол, привел в порядок валявшиеся как попало палочки для еды и, ни единым словом не выдав своего раздражения, быстро поел. Вытер губы и, сняв с вешалки за дверью черный видавший виды портфель, бросил, ни к кому не обращаясь: «Я пошел!»
— Подожди минутку, — остановила его вышедшая из кухни жена, — отнеси вот Цай Дэпэю десяток соленых утиных яиц! — сказав это, она протянула ему сетку с яйцами.
— Придумала тоже! Да с какой стати — пусть сам себе покупает! — Юэ зло сверкнул глазами на жену из-под насупленных бровей. Начальник отдела — и вдруг потащится с сеткой в учреждение, да на что это похоже! Один вид чего стоит!
— Да? А ему каково? Мужчина он одинокий, питается кое-как, набьет живот чем придется, и ладно. — Жена чуть не насильно сунула ему сетку в руки.
— Может, найдешь хоть полиэтиленовый пакет, — поняв, что ему не отвертеться, проворчал Юэ. — Положу их в портфель, а то нести сетку с утиными яйцами в руках просто неприлично.
— Ну и что такого? Дело житейское, — округлила свои когда-то большие и красивые глаза Минь Хуэйфэнь, но все-таки отправилась искать мешок. Характер у жены был покладистый, и она не привыкла настаивать на своем.
Пакет, по-видимому, оказался из-под молочного порошка: когда его встряхнули, на пол посыпалась белая пыль.
— Ты разговаривал с сестрой о том деле? — спросила жена, продолжая трясти пакет.
Чего доброго, еще запачкает его портфель… «Ладно, ладно, хватит трясти!» Юэ Тофу вытащил из портфеля конверт с бумагами и, засунув туда сетку, положил бумаги сверху.
Жене он не ответил — ему не хотелось затевать это дело, и потому с сестрой он не говорил. Однако сейчас им владели весьма странные и сложные чувства…
Свести вторую сестру с Цай Дэпэем? А будет ли она с ним счастлива? Он ведь разведенный. Но если сестра согласится — он видел, что она произвела на того впечатление, только лед еще не тронулся и «не порвали бумагу в окне», — тогда как он должен к нему относиться? На прошлой переаттестации Цай Дэпэю присвоили звание инженера седьмого разряда. А что такое инженер седьмого разряда? Этих инженерно-технических работников у них столько, что хоть греби решетом, однако инженер седьмого разряда, да еще с партбилетом, — это уже тигр с крыльями…
— Тут Малыш вчера вечером заходил…
— Знаю, только что встретились на утренней пробежке!
— Ты не мог бы как секретарь парторганизации помочь Цай Дэпэю с его оргвопросом?
— Но если он еще не созрел, что я один могу сделать? Если не проголосуют коммунисты на общем собрании, я им приказать не смогу.
Тут Минь Хуэйфэнь сообразила, что все не так просто.
— А какие к нему претензии? — осторожно осведомилась она.
— Это… — Юэ Тофу на мгновение поперхнулся, — не созрел еще. — Отговорка была железной, годилась всегда и для всех. У кого не отыщутся недостатки? Кто посмеет сказать о себе, что он вполне перевоспитавшийся пролетарский интеллигент?
На самом же деле все было как раз наоборот. Ни члены партии, ни беспартийные не возражали против приема Цай Дэпэя, в плане роста партийных рядов его имя стояло первым. Это он, секретарь, почему-то тянул, не проводил обсуждения новой кандидатуры — в нем было все дело.
— Ну, например, э-э… высокомерен, слабо связан с массами, мало думает о политике… Или вот еще: почему это он развелся? Ни слова, ни звука, и вдруг — развелся?! И о причинах развода не сообщил партбюро — странно, этот факт не прошел мимо масс.
Такие речи только начни — и они будут литься из уст нескончаемым потоком. Сколько лет он этим занимается! Юэ был похож на осла на мельнице, которого только подтолкни — и он будет делать потом круг за кругом, что бы ему ни говорили.
— Я уж думала, правда, что-то очень серьезное, — облегченно вздохнула Минь Хуэйфэнь. — А ты поработай с теми членами партии, которые против…
Смешно, если каждого принять в ряды, чего тогда будет стоить звание члена партии?!
— Ты хочешь, чтобы я протащил его в партию? На подобную беспринципность я не способен, — напыщенно отверг Юэ Тофу безответственное предложение жены.
— А ведь, кажется, это он помог тебе с дипломным проектом? Не будь его — не видать бы тебе диплома!
Это уже напоминает методы боевых отрядов времен «великой культурной революции», докапывавшихся до «самого дна»! Вот что бывает, когда откровенничаешь с женой. Чтобы как-то прекратить тягостный для него разговор, Юэ Тофу уже трижды в течение двух минут обращал свой взор на часы. — Мне пора, а то опоздаю, — наконец сказал он.
Минь Хуэйфэнь ровным счетом ничего не могла понять. Почему Юэ держится так отчужденно, почему даже с ней, со старыми друзьями взял такой официальный тон. Она не знала, как это у нее вырвалось:
— Ты посмотри — ведь все твои однокашники тебя сейчас обогнали! — произнесла она ледяным тоном.
Ее слова поразили Юэ в самое сердце.
Разве можно везде поспеть? Кто мог предвидеть, что когда-то наступит день и можно будет зарабатывать своей специальностью? А теперь все кончено. Разве он в состоянии снова вернуться в университет, чтобы наверстать упущенное, вернуть эти двадцать с лишним лет?! Дороги назад для него нет — нужно идти по своей до конца. А перед Цай Дэпэем — большой светлый путь, он пойдет в гору все выше и выше, станет инженером шестого, потом пятого, четвертого разряда… Зачем ему мешать? Не такое уж у него черное сердце — и в мыслях нет зажимать Цай Дэпэя всю жизнь, пусть только пройдет эта кадровая перестройка!
— Ты не должна так говорить. Если бы я тогда не наставил их на правильный путь, разве достигли бы они сегодня таких успехов? Да и сам я лишь благодаря партии смог воспитать эту плеяду талантов. — Юэ Тофу обиженно сунул портфель под мышку и с видом невинного страдальца быстрым шагом вышел из дому.
На душе у Юэ Тофу было муторно. Однако, войдя в кабинет, он по давней привычке обвел глазами каждую мелочь, каждый уголок. Все выглядело отлично, не придерешься — таким и должен быть его кабинет, и сам он готов к приему любой инспекции в любую минуту. Полный порядок, все лежит на своих местах, раз и навсегда установленных.
Вот девчушка на календаре, склонив головку и кокетливо скосив глазки, улыбается, словно звезда киноэкрана, а внизу написано детским почерком: «Мама родила только меня одну!» На противоположной стене — лозунги о «пяти выступлениях, четырех прекрасных, трех горячо любимых» и «Учитесь у товарища Чжан Хайди!». Вокруг лозунга «Учитесь у товарища Чжан Хайди!» на стене белесая от клея полоска в пунь шириной — это из-за того, что раньше на том же месте висел другой лозунг: «Учитесь у товарища Лэй Фэна!», размером чуть побольше. Не очень красиво, ну да не велика важность, может, и дня не пройдет, как опять придется менять лозунги, глядишь, размеры и совпадут. Юэ Тофу любил лозунги: они позволяют сразу ухватить самое главное, с первого взгляда уяснить ключевую задачу момента. С ними куда проще, чем со всякими там решениями, документами, сообщениями, тезисами и докладами, через которые не продерешься.
