— Не смешите меня, — вмешался Нахари. — Ей всего лишь хотелось снять с себя все подозрения. Она хотела на общем собрании устроить спектакль, чтобы доказать свою невиновность. А он пытался шантажировать ее счетом в банке.

Михаэль еще раз вздохнул:

— Подумайте обо всех фигурантах этого дела. Подумайте об Оснат. Не все так просто. Он действительно впутал ее, чтобы обезопасить себя. Но она была не из тех, кто позволял себя шантажировать. Ей действительно хотелось, чтобы все открылось.

— Не занимайся самообманом, — произнес Нахари, глядя на Михаэля, — и не льсти себе, думая, что никто другой не смог бы в этом разобраться. Где, к примеру, эта бумага с его подписью?

— Я просмотрел все ее бумаги, но ничего похожего не нашел. Может, она хранила бумаги не в кибуце, а в другом месте.

— Я не удивлюсь, если у нее где-нибудь в банке есть личный сейф, — сказал Нахари. Он вынул из ящика стола картонную коробку и открыл ее. Там лежали тонкие сигары, непохожие на те, что он курил обычно. Он выбрал одну. Михаэль следил за его действиями. — Кто-нибудь хочет? — предложил Нахари. Михаэль достал свою сигарету. — Тогда, может быть, пора еще по чашечке кофе? — громко спросил Нахари, глядя на телефон. Сарит набрала номер и что-то прошептала в трубку. — Так зачем понадобилась эта статья, которую она написала для местной газетки?

— Может быть, она захотела его припугнуть? — предположил Бенни.

— Меня волновали две вещи, — сказал Михаэль. — Во-первых, не в ее характере было вести себя так осмотрительно, не обсуждая ни с кем эту проблему и, в общем, поддавшись на своего рода шантаж. Во-вторых, эта бумага. В ней говорилось, что если к определенному числу он не раскроет свой секрет на общем собрании, то тогда она обнародует эту бумагу.

— К какому числу? — спросил Нахари.

Бенни и Сарит вопросительно посмотрели на него, но Михаэль быстро ответил:

— Осталось две недели. Через две недели должно состояться общее собрание.

— Я уверен, что у нее есть банковский сейф, — настаивал Нахари.

— У нее нет банковского сейфа, по крайней мере, сейфа, открытого на ее имя, — сказал Михаэль. — Я считаю, есть две возможности: либо она отдала эту бумагу кому-нибудь на сохранение, либо Джоджо уничтожил ее. Мы еще не проверяли его на детекторе лжи, но Джоджо клянется, что после того, как он подписал эту бумагу, он ее больше не видел.

— Это не главная проблема, — заметил Бенни.

— Главная проблема в том, — сказал Михаэль, — что, хотя у него есть мотив, у него есть и железобетонное алиби.

— Он все время находился с Моше, — напомнил всем Бенни.

— Может, Моше тоже замешан? — спросила Сарит.

— Мы проверяли, — сказал Бенни. — Есть и другие свидетели.

— Значит, у нас есть подозреваемый с мотивом, ключами к ящику с ядом, разрешением на использование паратиона. Единственная проблема заключается в том, как он смог совершить убийство, — подытожил Нахари и посмотрел на Михаэля: — Что на это скажет ваше высочество?

— Я ищу человека, который мог пройти мимо дома Срулке и взять бутылочку с паратионом. Я опросил уже много людей, но пока безрезультатно.

— Ты хочешь сказать, что твой поиск не ограничивался только Джоджо?

— Я хочу сказать, что надо работать сразу на двух фронтах: искать того, кто имел возможность забрать паратион у Срулке после того, как тот умер, и искать эту бумагу. То есть нужно возвращаться в кибуц и продолжать поиски.

— Кого ты спрашивал о передвижениях? — нетерпеливо спросил Нахари.

— После результатов вскрытия и обнаружения пустой бутылочки из-под паратиона я спрашивал всех абсолютно.

— Да я об этом знаю, — продолжил Нахари, — но мне нужны не слова, а факты.

— Удалось обнаружить девять человек, которые покидали столовую после первой части художественной программы. Их подписанные свидетельства находятся в деле. Но есть еще старики, которые оставались в это время дома, а также воспитательница, сидевшая с двумя больными детьми, и Симха Малул, — сказал Михаэль.

— А кто эта Симха Малул? — спросил Нахари.

— Ее пригласили на праздник, но во время праздничных мероприятий она отлучалась, чтобы проведать в лазарете Феликса. Она сказала…. Что она сказала? — Михаэль стал быстро листать страницы дела. — Вот. — Он передал дело Нахари. — Ей было жаль Феликса, потому что он не мог присутствовать на таком празднике, вот она и отправилась его проведать.

— И что ты на это скажешь? — спросил Нахари. — Может быть, взять под защиту и эту великую труженицу, нашу Флоренс Найтингейл?

— Я ничего не хочу об этом говорить, — пожал плечами Михаэль, — я ей верю, и детектор лжи тоже ей поверил.

— Ты подверг ее проверке на полиграфе? — спросил Нахари. — Снимаю перед тобой шляпу. Ну что я могу сказать? Только то, что у тебя на все есть ответ, о чем ни спроси.

Когда появился поднос с кофе, прохладительными напитками и бутербродами, Михаэль с трудом заставил себя промолчать: будь спокоен, говорил он себе, это у него, а не у тебя комплекс неполноценности.

— Все, с кем мы говорили, либо имели вескую причину не присутствовать на празднике, либо не имели мотива.

— Вы обыскивали дома тех, кто отсутствовал?

— Конечно, мы все тщательно осмотрели, но ничего не нашли.

— А там всего один выход?

— Из столовой? — спросила Сарит, не успев проглотить последний кусок бутерброда. — Нет, имеется еще черный ход через кухню, куда нужно подниматься по лестнице с задней части здания.

— Но ведь на кухне всегда есть дежурные, помогающие накрывать на стол, — напомнил ей Бенни, — и они все находились на месте.

— Кто в тот вечер дежурил на кухне? — спросил Нахари.

Михаэль посмотрел на дымок сигареты, которую держал между пальцев, и назвал четыре имени.

— Янкеле? — переспросил Нахари. — Сумасшедший Янкеле? Сын этой, как ее? Что-то он слишком часто фигурирует в нашем деле.

— Да. У меня такое же чувство, — согласился с ним Михаэль. — Но он молчит и со мной, и со всеми другими. Не разговаривает даже с психиатрами и психологами.

— Я не вижу, чтобы вы воспользовались информацией о том, что в теле этого старика был обнаружен паратион. Пока что от этого никакого толка.

— Паратион, найденный в теле Срулке, не служит доказательством убийства, — сказал Михаэль. — Здесь вообще не прослеживается мотива. Поэтому мы предположили, что это не убийство, а просто несчастный случай. На это указывает очень многое: он опрыскивал кусты паратионом и был неосторожен. Но ведь кто-то забрал у него бутылочку с ядом. — Он с минуту помолчал, потом продолжил: — Наша проблема заключается в том, что мы не можем найти ответы на многие элементарные вопросы. Но вы правы — и в этом направлении нужно продолжать работу.

— У вас осталось не так много времени. Это только в кино преступления раскрываются за двадцать четыре часа. И хотя ваш отчет о том, что произошло вчера вечером, очень интересен, он нас ни на шаг не продвинул вперед.

— Мне бы хотелось, чтобы ты продлил сроки, поскольку они достаточно необоснованны, а торопить события мы не можем. — Нахари молчал. — У нас нет достаточного количества людей, чтобы работать сразу со всем кибуцем, — продолжил Михаэль, — но я чувствую: что-то должно вот-вот произойти. — Нахари поморщился и затянулся сигарой. — Пусть это звучит театрально, — сухо произнес Михаэль, — но каждую минуту, которую я просиживаю здесь, человеческие жизни подвергаются опасности. Я должен быть там, и ты это знаешь. Вы можете переливать из пустого в порожнее, но я не могу сидеть здесь и разрабатывать версию с Джоджо.

— Никто тебя и не заставляет, — и Нахари громко задвинул ящик стола, предварительно положив в него коробку с сигарами. — Позвольте мне напомнить, что под твоим началом двенадцать человек, и работать одному тебе не обязательно. Она, — он указал на Сарит, — вполне может работать с Джоджо, а если нет, то ты можешь использовать людей, которые сейчас занимаются другими делами.

— Я закончил, — сказал Михаэль, складывая стопочкой листочки. Он отметил, что Нахари продолжал сидеть, когда он уже оказался у самого выхода, и все остальные тоже не сдвинулись со своих мест.