В этот раз Чанёль не проснулся, когда Бэк осторожно выбрался из-под его руки, собрал свои вещи и направился в ванную комнату. По крайней мере, так показалось Бэкхёну. На деле же Чан почти не сомкнул глаз этой ночью.

Стоило раздаться хлопку двери, как Чанёль открыл глаза, встал с кровати и оделся. Он хотел бы протянуть каждый миг этой ночи, проведенной вместе с Бэкхёном и этого золотого утра, когда между ними сохранялась еще незримая связь. Но время стремительно утекало сквозь пальцы. Одевшись, Чанёль подошел к двери, за которой слышался шум льющейся воды.

– Лучше бы мы никогда не встречались, Бэкхён, – прошептал он. – Однако… Это было лучшее событие за всю мою жизнь.

Сказав это, он вышел из комнаты, и когда Бэк вышел из душа, то она была уже пуста. Он удивился, что Чан так быстро исчез, и, на всякий случай, проверил холл и гостевую. Здесь Пака тоже не оказалось, и Бэкхёну ничего больше не оставалось, как коротать долгие часы в комнате, отгоняя тяжелые размышления.

Бэк понимал, что этой ночью совершил еще один безумный поступок, поддавшись влечению. Но ведь это же не просто так? В кольце рук Чанёля, под его крепким телом он чувствовал себя… Как будто так и должно быть, когда тебя любят.

Но почему же Чанёля нет весь день?

Бён нервно потер ладонями плечи и переместился на подоконник, выглядывая на улицу. Во дворе было пусто – ни людей, ни жутких собак… Слишком тихо. Бэкхёну внезапно показалось это подозрительным, и в душе появилось непонятное предчувствие. Предчувствие опасности.

Без предупреждения открылась входная дверь, и парень нервно вздрогнул от неожиданности. Повернувшись, он в очередной раз увидел дворецкого Шина с его непроницаемым лицом мясника.

– Хозяева просят к ужину.

– Неужели? – недоверчиво спросил Бэк, вскакивая с подоконника.

Шин кивнул.

– А если я не хочу?

– Не просьба. Приказ.

Бэкхёну вдвойне это не понравилось, но ничего другого, как следовать за дворецким, ему не оставалось. Однажды его уже пригласили к трапезе, однако, каковы же причины делать это снова?

Ступеньки еле слышно поскрипывали под ногами, и с каждым шагом Бэку казалось, что у него слабеют ноги. Чем ближе они подходили к столовой, тем сильнее усиливалось то самое родившееся предчувствие чего-то недоброго.

Все семейство Пак уже сидело за столом, и на появление Бэкхёна все отреагировали по-разному. Родители сделали вид, что вообще его не заметили, но от Бэка не укрылось промелькнувшее на их лицах презрение. Сё и Чоль коварно хихикнули в тарелки, а Дан лишь окинул ленивым взглядом. Но самое странное, что Чанёль даже не повернулся в сторону Бэка, а лишь молча отодвинул стул рядом с собой.

Бэкхён подошел к столу и нерешительно сел, словно опоздавший гость на похоронах. Вот только стол для такого случая был накрыт слишком шикарно: большое дымящееся блюдо, небольшие мясные закуски на тарелочках и бутылка красного вина, бокалы с которым стояли у каждого члена семьи. Да и все присутствующие были настроены весьма весело и непринужденно, кроме Чанёля, похожего на статую с острова Пасхи. Он ел меньше по сравнению с другими, словно бы ему кусок в горло не лез. И Бэкхён догадывался почему. Догадывался, мясо какого человека явилось главным ингредиентом этого вечера.

Перед Бэком так же стояла тарелка, но он не стал что-либо накладывать в нее. Он все еще не мог понять, зачем его позвали на семейный ужин.

– Сегодня мы отмечаем, – чуть громче сказал господин Пак. – Знаменательное событие, если можно его так назвать. Наконец Чанёль, мой сын, стал настоящим мужчиной. Теперь он полноправно может носить фамилию Пак, одних из лучших представителей нового вида. Помни, Чанёль, что будущее за такими, как мы. Вчера ты смог доказать мне, что ты настоящий хищник – холодный и безжалостный. И это только начало.

С этим словами господин Пак элегантно приподнял бокал и пригубил его.

– Конечно, отец, – Чанёль улыбнулся краешками губ.

– За малыша Чанёля! – воскликнул Чоль и осушил свой бокал до дна, хищно косясь на Бэка.

У Бэкхёна все похолодело внутри. Это все из-за него. Господин Пак сказал, что это только начало, и теперь Чанёль уже не сможет ослушаться, чтобы не навредить Бэкхёну. Другие люди будут умирать, чтобы Бэк жил. Умирать от рук Чанёля. Становиться обедом и ужином у семейки психопатов. Как сильно Чан испачкается кровью, и она впитается так глубоко, что не оттереть?

– Не надо… – прошептал Бэкхён, желая протянуть руку и сжать ладонь Чанёля своей. – Ты не должен.

К сожалению, эти слова не укрылись от чуткого слуха госпожи Пак.

– Мерзкий мальчишка, не открывай рот, пока не спросят, – пригрозила она. – Кто ты такой, что можешь говорить моему сыну, что делать, а что нет?

– Тупой вопрос. Он же никто, – фыркнула Сёрин.

– Пусть я и никто, но лучше уж так, чем быть каннибалом и делать такими своих детей, – вырвалось у Бэкхёна.

– Бэк, – шикнул на него Чанёль, но было уже поздно. Однако госпожа Пак лишь рассмеялась на это.

– Глупый мальчик, молчи, если ничего не понимаешь в этом. Ты не поборешь свою судьбу, как не старайся. Чанёль рожден в нашей семье, и он такой же убийца-людоед, как и все мы. Черное не станет белым, лед не станет горячим, а пламя холодным. Нет смысла пытаться что-то изменить.

– Как это пыталась сделать Юна, да? – сказал Бэкхён, и в столовой повисла тишина. Госпожа Пак изумленно округлила глаза, ее муж поджал губы, а все остальные, за исключением ухмыляющегося Чоля, с любопытством подняли головы и посмотрели на Бэкхёна.

– Да что ты знаешь… – с придыханием начала мать семейства, и ее подведенные глаза метнули молнии.

– Ой-ей, – присвистнул Чоль.

– На самом деле, ничего, – признался Бэкхён, борясь с хрипотцой в голосе. – Я только догадываюсь, что случилось на самом деле. Это ведь вы убили ее, верно?

– Что? – переспросил Чанёль, поворачиваясь к отцу. – Это правда, вы убили Юну?

– Да кому ты веришь… – вновь начала женщина, но ее вновь перебили.