– Я умею ценить красоту, – рассмеялся Чан, заметив удивленный взгляд Бэка. – А можно всю жизнь прожить рядом и ничего не замечать. Спускайся осторожнее.

Парни спустились к берегу, и, распугав каких-то жучков в траве, Чанёль повалился на спину. Поводок натянулся, и Бэку оставалось только сесть рядом.

– В такие моменты человек может почувствовать себя свободным, – довольно зажмурился Чан, потягиваясь.

– Только не я, – сказал Бэк, опуская глаза на свои связанные запястья. Ему нравилось вдыхать свежий воздух, наполненный ароматами цветущих трав и свежестью водоема, чувствовать приятный ветерок в волосах. Но от одной мысли о новом заточении начинало тошнить.

– И не я, – тихо сказал Чан. – И все же, какая прекрасная иллюзия свободы.

Чанёль положил голову на колени к Бэкхёну, накручивая на пальцы тонкий ремешок.

– Я бы хотел остаться здесь на целую вечность, если бы ты тоже остался. Меня дерет изнутри. Вот как ты мне нужен.

– Чанёль, – наконец, решил заговорить Бэк, отворачиваясь в сторону и наблюдая, как божья коровка ползет по нагретому камню. – Я тебе не нужен, ты просто не знаешь, чего хочешь. Кого ты пытаешься мной заменить, я не понимаю, то ли брата, то ли любовника, то ли домашнее животное.

– Нет, нет, нет! – Чанёль развернулся, смотря прямо в глаза Бэкхёну своим пронзительным взглядом. – Бэкхён – это Бэкхён, и никто не сможет его заменить.

Чан встал и, обхватив голову Бэка, поцеловал его, опрокидывая на землю. Почему-то губы Чанёля были горькими, может, до этого жевал травинку. Бэкхёну показалось, что на него навалилась целая Вселенная с желтыми кувшинками и теплом нагретой земли.

– Скажи… – выдохнул Чанёль, отрываясь от Бэкхёна, и замолчал.

Травы щекотали Бэкхёну шею, и щеки касался розовый цветок с душистым запахом. Небо было такое огромное, а Чанёль лежал так близко, и все это вместе кружило голову. Сейчас Бэк не чувствовал страха, только какую-то обреченность. Он закрыл глаза.

– Скажи, если хоть маленький шанс, что я могу тебе понравиться? – спросил, наконец, Чанёль, и голос его вопреки всему прозвучал так далеко.

– Нет, – прошептал Бэкхён. – Нет. Нет.

Он бы хотел, чтобы с каждым произнесенным «нет» вокруг него выстраивалась все более непроницаемая стена, которую не под силу никому разбить. Чтобы с каждым «нет» это становилось чуть более правдой.

– Ясно.

Чанёль знал, что не получит другого ответа. Все эти глупые сказки про Стокгольмский синдром годятся только для сопливых дорам.

Бэк открыл глаза, провожая взглядом белоснежные перья облаков. Где-то ближе к воде стрекотали насекомые. Когда Бэкхён был маленьким, то его семья выбиралась на пикник разве что в парк. Здесь природа была дикой и непокорной человеку. Бэка это немного пугало, но он не собирался опускать руки и совсем отчаиваться. Как только появится шанс, Бён обязательно им воспользуется, а там будь, что будет.

Близился вечер, и домой парни возвращались в сумраке, сгустившемся в лесу. Чанёль молчал с тех пор, как они отошли от пруда, казалось, мысли полностью захватили его. Бэк осторожно потянул ремешки, стараясь высвободить запястья. Ремешок скользнул вверх, к большим пальцам, и Бэк попробовал подцепить его, но на его руки легла ладонь Чанёля.

– За идиота меня принимаешь? Я же уже сказал, что это бесполезно. Я могу тащить за собой Беса, а он самый строптивый и кровожадный пес, и даже на хозяев, похоже, может кинуться. Он только отца и слушается.

– Зачем же держать такую собаку?

– Потому что мой отец обожает покорную жестокость, – глухо сказал Чан, убирая руку, и ускоряя шаг. – Просто идем домой.

– Неужели ты думаешь, что это место я смогу когда-нибудь назвать своим домом? – Бэк перешел на легкий бег, потому что не успевал следом.

– Мне все равно. Где мой дом, там и твой.

Бэкхёну это совсем не нравилось. Уж лучше бы Чанёль болтал без умолку о ерунде, чем отпускал такие комментарии.

За изгородью на качелях сидела Сёрин и слушала музыку через айпод. Заметив, что калитка отворилась, и во двор зашел Чанёль, она сначала улыбнулась, но стоило следом показаться Бэкхёну, как улыбка стерлась с ее лица. Она вытащила из ушей белые наушники и помахала брату.

– Где ты был? Ты пропустил ужин.

– На пруд ходили, сегодня хорошая погода.

– В следующий раз подожди моего возвращения, я тоже хочу сходить.

– Хорошо, – кивнул Чанёль, и они с Бэкхёном по каменной дорожке направились к дому. Дверь им открыл Шин и тоже напомнил о пропущенном ужине. Чан ответил, что поест на кухне, и принялся развязывать Бэку руки. Шин кинул на них неодобрительный взгляд и скрылся в гостиной. Пак отвел Бэкхёна на третий этаж и запер снаружи.

– Я принесу тебе что-нибудь поесть, – донеслось из-за двери. Бэкхён отправился в ванную для гостей, умыл свои грязные руки и лицо. Ему показалось, что его футболка еще пахнет кислым запахом травы.

– Ты самый большой дурак, Бён Бэкхён, – произнес вслух парень, возвращаясь в гостевую комнату. Если бы он знал, что эта прогулка не оправдает всех его ожиданий, то лучше бы остался здесь. Теперь, когда он снова вдохнул полной грудью запах свободы, еще сложнее было сидеть взаперти в полутемной комнате. Бэк попытался успокоиться — теперь, по крайней мере, он знает расположение тропинок и сможет в случае чего быстрее сориентироваться. Тем более при возвращении он заметил, что задний двор отделен от переднего с одной стороны железной сеткой, за которой, скорее всего, держат собак. Хорошо, что не пришлось идти мимо этих животных.

Бэкхён стянул грязные кеды и повалился на кровать. Пробежался глазами по паре строчек из оставленной здесь книги, но отбросил ее в сторону и повернулся на бок. Близилась ночь, и Бэкхён боялся ее наступления, ведь тогда Чанёль снова может позволить себе что угодно, а пленник и так измотан долгой прогулкой. Он потер запястья и протянул руку под подушку, где ему удалось кое-что спрятать. Это было смешно, но, пусть так, Бэк чувствовал себя немного спокойнее.

Чанёль после ужина поднялся наверх и заглянул к Бэкхёну. Тот лежал на кровати, повернувшись спиной к двери, и мерно дышал. Кажется, заснул. Чан поставил на пол у стены поднос с едой и еще немного постоял. Бэкхён спиной чувствовал его пронзающий взгляд и упорно продолжал притворяться, что спит.

Наконец, Чанёль вышел, запирая за собой дверь, и Бэкхён спустился с кровати и подошел к подносу. Здесь была кружка с немного остывшим чаем, фунчоза с овощами и рисовые лепешки. Бэкхён отнес поднос к кровати, сел, поджав под себя ноги, и принялся за еду. К сожалению, посуда не была керамической или фарфоровой, осколок бы неплохо пригодился. Интересно, а какой вред можно нанести пластиковым подносом или деревянными палочками? Последними можно тыкнуть противника в глаз, если только пальцы Бэкхёна не хрустнут раньше, чем палочки. Поев, Бен решил все же спрятать поднос под кровать поближе к изголовью.