Госпожа Джарсел внимательно посмотрела на Дэна.

– Но ведь вы, конечно, никогда не согласитесь примкнуть к подобной организации? – поинтересовалась она, и Дэну показалось, что в ее низком голосе он различил укоризненные нотки.

– Не знаю… У меня есть собственные корыстные цели, как и у других. Если это сообщество поможет мне достигнуть того, что я желаю, я могу принять их предложение. Я шокировал вас, госпожа Джарсел?

– Вы меня и в самом деле шокировали так, что и сказать не могу, – решительно заявила дама. – Честный человек не должен даже думать о том, чтобы примкнуть к преступному сообществу. Нужно сообщить полиции о существовании такой банды. Удивляюсь, почему вы до сих пор этого не сделали.

Дэн покачал головой, восхищаясь, как хладнокровно и хитро госпожа Джарсел вела опасную игру, хотя, судя по всему, она не подозревала, что он догадался о ее связи с Королевой Вельзевул.

– Я пока не могу этого сделать.

– Что значит «пока»? – поинтересовалась госпожа Джарсел, и на этот раз в ее голосе, без сомнения, прозвучали тревожные нотки.

– Я рискую умереть, если расскажу о банде, и не только я сам, но и мисс Мун. Если я что-то сделаю, нас с ней убьют точно так же, как убили ее отца. Кроме того, я еще во многом не уверен.

Госпожа Джарсел, продолжая чертить узоры носком туфельки, заговорила медленно, так, словно мысли ее витали далеко-далеко:

– Не думаю, что вы поступили мудро, рассказав об этой банде, если все настолько опасно, пусть даже вы говорили с такой сельской мышью, как я. Конечно, я не стану ничего рассказывать, да мне и некому, но если бы даже было, я не стала бы. Однако, если вы говорите с незнакомцами вроде меня о вещах, которые хотели бы держать в секрете, вас с мисс Мун действительно могут убить.

– И я так думал неделю назад, – откровенно признался господин Холлидей.

– А теперь вы считаете по-другому?

– Нет. Но все изменилось после смерти господина Маркуса Пэнна.

Госпожа Джарсел глубоко вздохнула и недоуменно подняла брови.

– Кто такой этот господин Маркус Пэнн?

– Он был секретарем сэра Чарльза Муна, а после его смерти стал секретарем лорда Карберри. Теперь он мертв.

– О! – неожиданно протянула госпожа Джарсел. – Я не хочу, чтобы вы говорили о таких ужасных вещах. Если и в самом деле эта банда…

– …Убила его? – закончил фразу молодой человек. – Да. Я считаю именно так, хотя полиция вынесла вердикт: самоубийство. Однако смерть господина Пэнна, быть может, станет средством для спасения меня и мисс Мунн.

– В самом деле? – В голосе женщины прозвучали жесткие нотки, но не успела она задать новый вопрос, как Дэн сам заговорил:

– Да. Он оставил исповедь.

Бросив косой взгляд на госпожу Джарсел, Дэн заметил, как ее оливковая кожа смертельно побледнела. Однако она ничего не сказала, лишь медленно облизала губы, а посему Холлидей продолжил, словно говорил о какой-то чепухе:

– Его откровения были спрятаны в доме лорда Карберри, но господин Пэнн сообщил о месте, где спрятал бумаги, мисс Мунн, а она рассказала мне. Я забрал эти бумаги и положил в безопасное место на хранение.

– Мудрое решение, – с усилием выдавила из себя госпожа Джарсел. – А место безопасное?

– Ну, я скажу, где находится исповедь, и имя человека, хранящего ее, только когда отпадет необходимость в ее использовании.

– Не понимаю, что вы имеете в виду, господин Холлидей.

– Все просто, госпожа Джарсел. Я хочу защитить себя и госпожу Мун от махинаций общества. Человек, который хранит исповедь, вскроет запечатанный конверт только в том случае, если со мной или госпожой Мун что-то случится. Поэтому пока члены этого общества держатся от нас подальше, секреты банды в полной безопасности.

Тут молодому человеку показалось, что госпожа Джарсел вздохнула с облегчением. Она держалась очень хорошо, что делало ей честь – она не проявила никаких эмоций, но, казалось, повеселела.

– Очень умный ход, чтобы подстраховать себя. Конечно, пока существует опасность, что исповедь будет предана огласке, если что-то случится с вами или с мисс Мун, никто из банды не осмелится причинить вам вред. Полагаю, эта исповедь ужасна, господин Холлидей?

– Не столь ужасна и не настолько полна, как хотелось бы, – спокойно сознался Дэн. – Но в ней хватает фактов, чтобы гарантировать вмешательство властей. Если признания попадут в руки служителей Скотленд-Ярда, они смогут арестовать всю банду. – Тут Дэн, конечно, блефовал, так как не был уверен, сказал ли лорд Карберри госпоже Джарсел, что все бумаги – как думал Карберри – уничтожены.

– Думаю, полиция узнает, – заметила госпожа Джарсел, поднимаясь.

– Спасибо за совет, но если я что-то сделаю, то рискую быть убитым, – сказал Дэн, следуя ее примеру. – Кроме того, может случиться, что я приму условия этого общества. Кто знает, как пойдут дела?

– Не делайте этого, – настойчиво попросила госпожа Джарсел, и Дэн уверился, что лорд Карберри ей ничего не сказал. – Это ужасно.

– Возможно… Но если эти чудовища оставят меня и мисс Мун в покое, исповедь не будет предана огласке, и сообщество будет в безопасности. В противном случае…

– В противном случае всех членов общества арестуют, – с легкостью заметила госпожа Джарсел. – Ужасная история для провинциальной дамы вроде меня. Лучше бы вы мне ничего не говорили. Зачем вы рассказали мне об этом?

– Потому что я считаю вас своим другом, – спокойно ответил Дэн.

Тут госпожа Джарсел расплылась в улыбке.

– Я и в самом деле ваш друг, – сказала она. – И поверьте мне – я совершенно уверена в том, что говорю: мисс Мун сейчас находится в полной безопасности.

– Спасибо, – ответил Дэн. – Я тоже в этом уверен.

А потом они расстались, не забыв о взаимных комплиментах, улыбках и рукопожатиях.

Расставшись с госпожой Джарсел, Дэн остался доволен обещанием, которое дала старая дама относительно безопасности Лилиан. Он искренне верил, что даже в роли Королевы Вельзевул она сдержит это обещание, хотя бы потому, что ее собственные интересы требовали подобной честности. Тот факт, что признания Пэнна находятся в третьих руках и могут быть использованы, если что-то случится с мисс Мун, должен был воспрепятствовать Обществу Мух воплотить в жизнь угрозы, которые Дэн услышал на тайной встрече. Спасти свою жизнь, заставив членов общества – вопреки их собственной воле – пощадить Лилиан и его самого. Дэн тихо посмеивался, думая о том, как он перехитрил смертоносную организацию. Но Холлидей всего лишь обезоружил, а не убил змею, и пока он этого не сделал, существовал шанс, что в тот момент, когда организация почувствует себя в безопасности, последует удар. Но пока исповедь Пэнна оставалась в руках Лоуренса, все должно было быть в порядке.

Одна вещь поразила Холлидея – то, с каким упорством госпожа Джарсел продолжала играть комедию, не отступая от своей роли даже в приватной беседе. Госпожа Джарсел знала, что Пэнн – слабое звено в их организации. Она знала, что секретарь убит – в этом Дэн был убежден, – потому что не заслуживал доверия. А теперь она знала и то, что Пэнн оставил исповедь, которая попала в руки ее врагов. Также она была уверена, что человек, который говорил с ней, читал исповедь и должен был догадаться, что она упоминается в этих бумагах как Королева Вельзевул. Если так, то можно было предположить, что госпожа Джарсел будет говорить откровенно, но вместо этого она сделала вид, что ничего не знает, и для того, чтобы добиться своих целей, Дэн потакал ее притворству. Либо она усомнилась в том, что подобная исповедь вообще существует, либо догадалась, у кого она хранится, и собиралась вернуть ее.

«Королева Вельзевул в курсе, что Фредди мой лучший друг, – размышлял Дэн, возвращаясь в отель «Павлин». – А раз так, она может решить, что именно у него хранятся бумаги Пэнна. Не удивлюсь, если Фредди заманят в ловушку, как и меня, и попытаются отобрать у него документ, точнее, то, что от него осталось. Если это им удастся, месть Королевы Вельзевул тут же обрушится на меня и Лилиан, и нам будет нечем защититься от ее злобы. Выходит, что Фредди в опасности. А где он держит исповеди господина Пэнна, Королева Вельзевул догадается без труда».