– Дельный совет! – пробормотал Холлидей, пожимая плечами. – А если говорить конкретно, это легкомыслие мне ничего не стоило. Я взял контрамарку на ложу Фредди Лоуренса, который работает репортером очень популярной газеты «Момент». Пообедал я за счет своего будущего тестя, а теперь бесплатно поеду в театр на его машине. Не вижу, каким образом можно еще меньше потратить на мое легкомыслие. Даже сэр Чарльз должен остаться доволен такой строгой экономией.
– Сэр Чарльз будет доволен, только если вы откланяетесь и уйдете, оставив Лилиан в покое, – печально сказала госпожа Болстреаф. – У него нет чувства романтики, которое сделало меня настолько глупой, чтобы поощрять ухаживания нищего молодого человека.
– Вы уже называли меня так, но это не отражает сути, – холодно заметил Дэн. – Пусть я – нищий, но я люблю Лилиан.
– И я… – начала было Лилиан, шагнув вперед, только чтобы махнуть рукой и не дать госпоже Болстреаф продолжить.
– Вы еще начните в любви объясняться в моем присутствии, – сердито проворчала дама. – В конце концов, мне платят за то, чтобы держать вас подальше друг от друга… и… Ладно, теперь на кофе у нас нет времени, так что лучше будет, если мы закончим разговор в машине. Между Хэмпстедом и Стрэндом достаточное расстояние, чтобы мы еще успели немного поспорить. И помните, господин Дэн, – продолжала госпожа Болстреаф, повернувшись к дверям. – У вас сегодня последний шанс без помех поговорить с мисс Лилиан.
– Так соберем мы мед, пока цветут цветы, – нараспев произнес господин Холлидей, а потом после краткого поцелуя провел девушку за «любезным драконом», уже покинувшим комнату.
Выйдя, влюбленные обнаружили дуэнью беседующей с бедно одетой полной женщиной в порыжевшем траурном платье. Выглядела эта женщина воплощением скромной, но респектабельной бедности. Входная дверь была открыта, и внизу, у крыльца, ждало авто, в то время как лакей семейства Мун застыл рядом с госпожой Болстреаф, равнодушно наблюдая за ее разговором с незнакомкой. Оказалось, что скромно одетая дама хочет видеть сэра Чарльза, но лакей отказал ей в приеме, так как хозяин велел его не беспокоить. Женщина, назвавшая себя госпожой Браун, плаксивым голосом взывала к «дракону» – госпоже Болстреаф, которая объясняла гостье, что ничего не может сделать.
– …Но я уверена, что вы смогли бы уговорить сэра Чарльза Муна принять меня, моя дорогая, – простонала госпожа Браун, поднеся выцветший платок к своим красным от слез глазам. – Мой сын выпал за борт одного из пароходов сэра Чарльза… Я хочу попросить у сэра Чарльза немного денег… Сын был моей единственной поддержкой, и теперь я вынуждена голодать.
Лилиан знала, что ее отец владел несколькими пароходами, которые перевозили грузы по всему миру, и не видела причин, мешающих отцу поговорить с женщиной, чей сын утонул, находясь у него на службе. Час был, конечно, неудобный, так как сэр Чарльз собирался с кем-то встретиться, прежде чем отправиться в палату лордов… Но голодающей женщине в трауре можно было бы уделить какое-то внимание, поэтому Лилиан поспешно шагнула вперед и коснулась прорыжевшего плаща госпожи Браун.
– Я переговорю с отцом и уговорю его принять вас, – быстро произнесла она. – Подождите здесь! – и, даже не посоветовавшись с госпожой Болстреаф, отправилась в кабинет отца, в то время как госпожа Браун вытерла глаза платком, послав благословение вдогонку девушке.
Что до Дэна, то он поверил в историю о погибшем сыне, но не в то, что бедная мать голодала, так как госпожа Браун выглядела слишком полной для того, кто долгое время обходился без еды. Он пристально всмотрелся в ее лицо, пытаясь понять, какие из морщин – следы полноты, а какие оставило горе. Дама плакала весьма обильно и была настолько печальна, что опустила вуаль, заметив пристальный взгляд Дэна. Молодой человек, как она решила, мог не понять материнского чувства, иначе он не разглядывал бы ее так внимательно. Говорить что-либо было неуместно, равно как и что-либо делать, но можно было многое простить настолько страдавшей женщине.
Дэн уже было собирался извиниться за свои нескромные взгляды, но тут, пританцовывая, вернулась Лилиан и радостно сообщила, что отец согласился уделить госпоже Браун несколько минут, однако та должна пройти к нему в библиотеку прямо сейчас.
– Я попросила его помочь вам, – добавила девушка, погладив испуганную женщину по плечу, а потом направилась к автомобилю. – Ого! Уже больше восьми. Дэн, мы никак не успеем вовремя.
– Музыкальная комедия не начнется до девяти, – заверил ее господин Холлидей. А уже через несколько минут они втроем, молодой человек, его возлюбленная и госпожа Болстреаф, удобно устроились в роскошном автомобиле, который с огромной скоростью понесся в сторону Стрэнда[3].
Конечно, Лилиан и Холлидей пользовались любой возможностью, видя, что госпожа Болстреаф достаточно симпатизировала влюбленным и закрывала глаза на их фривольности. Они разговаривали всю дорогу до Театра Занавесей[4], всю музыкальную комедию и всю обратную дорогу в Хэмпстед. Госпожа Болстреаф, зная, что у молодых больше не будет возможности без помех поговорить о любви, и полностью покровительствуя их отношениям, все свое внимание обратила на сцену, позволив влюбленным безнаказанно шептаться. Она не понимала, почему Дэн, которого Лилиан любила, вместе с которым играла с детства, должен быть отвергнут ради адвоката, из которого уже сыпалась пыль, пусть тот даже недавно получил наследство и титул.
– Но, конечно, если бы вы, Дэн, смогли изобрести идеальную летающую машину, то наверняка вам присвоили бы княжеский титул, а также хорошенько заплатили, – заметила госпожа Болстреаф в перерыве между актами. – Вот тогда вы смогли бы пожениться.
– О чем вы говорите, дорогая Болли? – поинтересовалась девушка, сильно озадаченная, так как не могла понять, что происходит в голове ее подруги.
– Я говорю о вас и Дэне, дорогая моя. У вашего избранника нет денег, и…
– Я заработаю кучу денег, – уверенно объявил Дэн. – Авиация предоставит мне такую возможность, и нация, которая первой освоит воздушные просторы, станет править миром. Я не дурак!
– Вы – простолюдин, – тут же фыркнула госпожа Болстреаф. – И если вы, как я уже говорила, не станете герцогом, изобретя какой-нибудь аэроплан… то лорд Карберри будет лучшей партией для Лилиан.
– Он унылый, точно склеп, – протянула мисс Мун, вздернув свой милый носик.
– Вы не можете желать получить все разом, дитя мое.
– Я желаю получить Дэна, – решительно возразила Лилиан, а Дэн в ответ прошептал ей на ухо нежные слова и сжал ее руку в перчатке.
– Хорошо, – пробормотала госпожа Болстреаф, в то время как поднялся занавес, предвещая начало второго акта. – Я сделаю все от меня зависящее, чтобы помочь вам, так как верю в юную любовь и считаю истинной только ее. Но тише, дети мои, люди смотрят! Обратите внимание на сцену.
Дэн и Лилиан сделали все возможное, чтобы следовать ее советам – чинно сели бок о бок в ложе, наблюдая, как героиня на сцене флиртует с героем, давая волю чувствам, вылившимся в чувственный музыкальный номер. Но на самом деле, несмотря на симпатичных девушек и очаровательные пейзажи, их нисколько не интересовал «Счастливый холостяк» – так называлась эта чудесная оперетта. Молодые люди были вместе, и больше их ничего не заботило, хотя над ними нависла черная туча родительского гнева. В конце концов, поскольку госпожа Болстреаф была на их стороне, Лилиан надеялась, что сумеет убедить сэра Чарльза изменить свое мнение относительно лорда Карберри. Сэр Чарльз крепко любил дочь и не захотел бы увидеть ее несчастной, а это всенепременно случилось бы, если бы она вышла замуж за лорда, а не за простолюдина. Лилиан сказала об этом госпоже Болстреаф и Дэну несколько раз по пути домой, и они полностью согласились с ней.
– Но я и не имею сильного влияния на сэра Чарльза, да и сэр Чарльз любит поступать по-своему, – предупредила влюбленных госпожа Болстреаф.
