Ив Лефор огляделся вокруг, увидел монаха, который делал вид, будто не смотрит в его сторону, и вскричал:

— Ив Лефор никогда не заставляет просить себя дважды! И все, кто нуждается в его помощи, знают, где его найти! Дитя мое, я еду с вами. Только попрошу этого монаха, чтобы он присмотрел за моими удочками, и пойду возьму свои шпоры…

И вдруг ударил себя по лбу.

— Черт возьми! — проговорил он. — Совсем забыл, я ведь в отставке и у меня теперь даже нет лошади!

— У меня есть лошадь, — ответила Жюли. — Вы можете поехать верхом на ней, а меня посадите рядом…

— В таком случае у меня больше нет причин мешкать… Прощайте, монах!

— Прощайте, сын мой… — ответил францисканец. — Но раз вы все равно уезжаете, уж будьте так любезны, соблаговолите перебросить мне свою калебасу…

Они ехали по дороге, ведущей в Замок На Горе, и хотя солнце давно уже миновало зенит, ни Ив, ни Жюли не чувствовали никакого голода. Тропа была крутой, и лошадь, слишком сильно нагруженная, шла с вытянутой от натуги шеей и опущенной книзу головою. Копыта ее скользили по камням дороги, и бока вокруг седла были покрыты пеной.

Жюли было хорошо подле Ива Лефора, который поддерживал ее, обхватив рукою за талию. Они приближались к тому месту, где галантный шотландский кавалер дал ей пережить столь приятные моменты, и внезапно у нее перед глазами вновь возникло, как она совсем еще недавно смотрела на его прихрамывающую лошадь.

— Месье Лефор, — заметила она вдруг, — не кажется ли вам, что эта лошадь немного спотыкается?

— Да нет, черт побери! — ответил Ив. — Она просто устала, вот и все…

— А мне все-таки кажется, что она немного прихрамывает, — с настойчивостью снова взялась за свое Жюли.

Не отвечая, Ив некоторое время внимательно наблюдал за шагом лошади.

— Клянусь честью, — проговорил наконец он, — я этого не замечаю…

— Все потому, что вы не привыкли к ней так, как я, — с уверенностью проговорила девица. — Это животное, которое очень быстро устает, и время от времени ему надо давать небольшую передышку…

— Передышку?! — воскликнул Ив. — Но не вы ли сами говорили мне, что мадам де Сент-Андре ждет нас? Я думал, то, что она собирается мне сказать, не терпит ни малейших отлагательств, разве не так?..

Жюли несколько пренебрежительно передернула плечиками.

— Конечно, так оно и есть, — согласилась она. — Но вы же не можете утверждать, будто знаете эту лошадь лучше меня, дважды в день туда-сюда, и все верхом? Говорю же вам, что я знаю все ее причуды. Если мы не остановимся посреди пути, чтобы дать ей слегка передохнуть, уверяю вас, она потом уляжется у нас поперек дороги, и ее уже больше никакими силами не сдвинешь с места! Впрочем, — плаксиво добавила она, — я и сама сижу в такой неловкой позе, что даже поясница разболелась…

— Что ж, в таком случае, давайте спешимся, — согласился Ив, натянув поводья.

Он первым соскочил на землю и, как и галантный шотландец, взял ее на руки, снял с лошади и поставил рядом с собою.

— Какой вы сильный! — с невинным видом воскликнула она.

— Еще бы! — с самодовольным видом подтвердил Ив. — Думаю, немного на этом свете найдется людей, которые бы вот так, глаза в глаза, без мушкета, справились с таким мужчиной, как я.

Он оставил лошадь на свободе. Жюли положила руку ему на плечо, будто желая увериться в силе его мускулов.

Он улыбнулся, потом бросил:

— И все, что мое, принадлежит только мне одному…

— Ах, если бы вы знали, как бы мне хотелось родиться мужчиной! — призналась Жюли. — Обожаю сильных мужчин, и уж если бы мне выпало быть мужчиной, то я была бы очень сильной, это уж можете не сомневаться! Ни одна женщина бы передо мной не устояла… И вот вместо всего этого я не более чем бедная маленькая горничная, у которой вдобавок ко всему еще и отчаянно разболелась поясница… Не посмотрите ли, месье Лефор, что там у меня с поясницей, может, вам удастся меня исцелить?..

— Пресвятой Боже! — вскричал бывший пират. — Да мне известны все способы лечения, и особенно один, который исцеляет женщин от любых недугов!

— В таком случае, присядем, — предложила она. — Не сомневаюсь, что вы сможете принести мне облегчение.

— Сейчас, милашка, погоди, только сниму шпагу и пистолеты да растегну пояс, — отозвался Ив, — и уж тогда-то я покажу вам, что в том, чтобы оказать почести творениям Божьим, любой канонир из нашей крепости в сравнении со мной все равно что малое дитя! Ложитесь поудобней, — посоветовал он, — закройте глазки… и доверьтесь вашему покорному слуге…

Жюли повиновалась. В ее памяти все еще были живы воспоминания о напористых движениях шотландца, и она находила, что в заботах, какими окружает ее Ив, куда меньше обходительности и деликатности, тем не менее она была вынуждена признать, что он, во всяком случае, ничуть не уступал предшественнику в искушенности, и ей было ничуть не неприятно отдаваться мужчине этаким веселым, жизнерадостным манером.

Единственное неудобство состояло в том, что была невыносимая жара и розовое вино, которое он в изрядном количестве поглотил в обществе монаха-францисканца, теперь вследствие его неутомимых усилий так и сочилось из всех пор его тела.

Он дышал, как лошадь на подъеме. Само же животное лениво щипало кустики увядшей травы, ища под листьями канн прохлады для своей длинной морды.

— Думаю, — произнесла Жюли, оправляя на себе платье, — что теперь нам уже больше нельзя терять ни минуты. Мадам де Сент-Андре, должно быть, уже обеспокоена нашим опозданием.

— Надеюсь, теперь поясница вас уже больше не беспокоит! — с этакой распутной галантностью заметил Ив. — Это средство, которым я только что вас пользовал, обычно оказывает очень благотворное действие. Никакая женская хворь не может ему противостоять, если, конечно, применять его регулярно. И если ваши боли, красотка моя, снова дадут о себе знать, то учтите — Ив Лефор всегда к вашим услугам.

С видом победителя бывший пират опять застегнул свой пояс, сунул за него свои пистолеты, пороховницу, мешочек с пулями и приладил на место шпагу.

— Полагаю, — произнесла Жюли, — что отныне мадам довольно часто будет посылать меня к вам со всякими поручениями. Если так и вправду случится, мне хотелось бы встречаться с вами где-нибудь в другом месте, а не с этим монахом-францисканцем и уж, само собой, не у этой вашей Жозефины Бабен, которая курит трубку, как какой-нибудь корсар!

— Можете на меня положиться, красавица моя! — заверил ее Лефор. — Никто лучше меня не знает окрестностей и уединенных уголков, которых там немало…

Когда Мари, встревоженная цокотом копыт, выглянула из окна и увидела верхом на лошади Ива Лефора, с величавым видом восседающего, точно император, и рядом с ним Жюли, она не смогла сдержать улыбки, первой, что осветила ее лицо с момента расставания с шотландцем.

Тотчас же она приготовилась спуститься вниз, чтобы без промедления принять бывшего пирата.

Она едва успела дойти до приемной, а тот уже громовым голосом орал во дворе, отдавая приказания:

— Эй! Кенка! Быстро сюда! Расседлать эту лошадь и дать ей двойной рацион, потому что она трудилась за двоих!..

Через широко отворенное окно она видела, как он, растянув рот до ушей, галантно обнял Жюли за шею и, будто отдавая ей какие-то почести, ввел в дом. Его массивные шпоры звякали по плиткам двора, шпага задела за дверь, а от толстенных подметок, которые придавали тяжесть его поступи, земля так и дрожала под ногами.

Однако вскоре Ив заметил мадам де Сент-Андре и, сомкнув ноги, выпустил из рук Жюли, чтобы снять шляпу и приветствовать ее с видом победителя.

— Добрый день, месье, — проговорила Мари. — Должно быть, вы удивлены, что я велела призвать вас к себе…

— Мадам, — был ответ Ива, — со всем почтением, которое мне должно испытывать к вашей персоне, позволю себе заметить, что вообще-то давно уже не удивляюсь ничему и никогда. И того меньше с женщинами. Подозреваю, что они завлекают в свои игры самого Сатану, а поскольку Сатана порой любит пошутить, изображая из себя Провидение, то, должен вам заметить, замыслы женщин часто так же непостижимы, как и промысел Божий…