— Можно попросить у вас стартовый пистолет? — остановил его Скотт. — Нельзя же, чтобы полицейская собака боялась пистолетных выстрелов.

Леланд внимательно посмотрел на Скотта.

— Думаешь, ты сможешь это исправить?

— Я отвечаю за своего напарника.

Леланд ответил таким долгим взглядом, что Скотт поежился.

— Не надо, — сказал он наконец, — ты не должен стрелять, когда с ней работаешь. С такого близкого расстояния ты можешь ее оглушить. Я скажу Мейсу.

— Спасибо, сержант.

— Продолжай разговаривать с этой собакой. Может, чему-нибудь научишься.

Леланд отошел. Скотт с Мэгги вышли на тренировочное поле.

Мейс со стартовым пистолетом не пришел. Вместо него пришел Леланд и привел с собой невысокого жилистого инструктора лет тридцати пяти по имени Поли Будрес. Скотт видел его пару раз, но не был с ним знаком.

Леланд сказал:

— Забудь пока о стартовом пистолете. Ты знаешь Поли Будреса?

Будрес широко улыбнулся и крепко пожал руку Скотту.

— Поли работал в К-9 военно-воздушных сил, вот почему я хочу, чтобы вы с ним поговорили. Армейских служебных собак учат совсем по-другому, не так, как наших.

Будрес улыбнулся Мэгги, протянул ей руку, предлагая обнюхать, потом почесал у нее за ушами.

— Она была в Афганистане?

Скотт сказал:

— Собака двойного предназначения. Патрулирование и распознавание взрывчатых веществ.

Скотт чувствовал спокойствие, исходящее от Будреса, и знал, что Мэгги чувствует то же самое.

— Мы в Лос-Анджелесе, — продолжал Леланд, — учим наших прекрасных животных удерживать подозреваемого на месте лаем. И помоги нам Бог, если наша собака укусит какого-нибудь мерзавца, пока он не попытался нас убить, потому что наш городской совет прогнется перед любым адвокатишкой любого мерзавца и поверит любой его клевете. Вы со мной согласны, полицейский Будрес?

— Как скажете, сержант.

Леланд говорил о методе «найти и лаять», на него переходило все больше полицейских подразделений, чтобы снизить поток судебных исков по обвинению в ущербе, нанесенном собакой. Пока объект стоит спокойно и не выказывает агрессии, собака должна оставаться за шаг от него и лаять. Кусать можно, только если объект сделает резкое движение или побежит.

— А твою армейскую патрульную собаку учили поражать объект — набрасываться и валить, и вцепляться в неамериканскую задницу этого объекта. Таких собак, как Мэгги, натаскивали на настоящее дело. Правильно я говорю, полицейский Будрес?

— Как скажете, сержант.

Леланд кивнул на Будреса, который провел рукой по ногам Мэгги и нащупал шрамы на бедрах.

— Вот это — голос опыта, офицер Джеймс. Значит, первое, что надо сделать, — научить это героическое животное не кусать убийц и ущербных мерзавцев, которых ей велено найти. Понятно?

— Как скажете, сержант, — подмигнул Скотт Будресу.

— Полицейский Будрес знает все армейские команды, он поможет переучить ее для работы в нашем раздолбайском городе.

Не сказав больше ничего, Леланд ушел. Будрес встал на ноги и лучезарно улыбнулся Скотту.

— Не волнуйся, она уже прошла в Лэкленде переподготовку, чтобы снизить агрессивность и увеличить дружелюбие к людям. Это стандартная процедура для собак, которых отдают штатским. Сержант даже думает, что у нее будут прямо противоположные проблемы — она недостаточно агрессивна.

Скотт сказал:

— Она умная. Она за два дня освоит «найти и лаять».

Будрес улыбнулся еще шире.

— Тогда начнем, — сказал он и кивнул на здание питомника. — Возьми рукав, двадцатифутовый поводок, шестифутовый поводок и что ты там ей даешь как поощрение.

Скотт направился к питомнику, и Мэгги трусила у его левой ноги. В качестве поощрения он нарезал и положил в пакет граммов двести колбасы, но боялся, что этого не хватит, и еще боялся, что Будрес будет возражать против поощрения едой. Он посмотрел на часы — сколько времени осталось до поездки к Opeo. Ему очень хотелось рассказать о том, что он узнал от Марли об ограблениях.

Он предвкушал, как расскажет об этом Opeo, и тут у него за спиной тишина раскололась звуком выстрела. Он чуть не упал — Мэгги едва не свалила его с ног. Она попыталась спрятаться под него, она прижалась к его ногам так плотно, что он чувствовал, как она дрожит. Сердце у него колотилось, он часто и тяжело дышал. Он все понял еще раньше, чем оглянулся на Будреса.

Будрес опустил стартовый пистолет.

— Мне очень жаль. Печально. У бедной собаки проблема.

Сердцебиение унялось. Скотт положил руку на дрожавшую спину Мэгги и тихо с ней заговорил:

— Эх, малышка. Это же всего лишь шум. — Он стал оглаживать ей бока и спину, вытаскивая пакет с колбасой. — Смотри, Мэгги, смотри, что у меня есть, — успокаивающе мурлыкал он, протягивая ей кусок. Она подняла голову и деликатно взяла.

Скотт нежным голосом говорил, какая она хорошая, и протянул следующий кусок. Чтобы съесть его, она села.

Будрес сказал:

— Знаешь, такое бывает у собак, пришедших с войны, я видел. Это очень долго не проходит.

Скотт поднялся на ноги и сказал Будресу:

— Минут через двадцать выстрели еще раз.

Будрес кивнул.

— Но ты не будешь знать, когда именно.

— Я и не хочу этого знать. И она не хочет.

Будрес натянуто улыбнулся.

— Возьми рукав и поводки. Давай работать.

Через два часа сорок пять минут Скотт, оставив Мэгги в питомнике, поехал к Opeo. Когда он уходил, Мэгги заскулила.

Двери лифта в «корабле» открылись. Opeo его ждал. С ним была привлекательная брюнетка в черном брючном костюме. Opeo протянул ему руку и представил женщину:

— Скотт, это Джойс Каули. Детектив Каули как раз сейчас читает документы, пожалуй, она в них ориентируется лучше, чем я.

— Рад познакомиться, — кивнул Скотт.

Каули крепко пожала ему руку и протянула свою визитку. Ей было лет под сорок, держалась она спокойно. Расслабленно.

Opeo сказал:

— У Джойс есть к вам несколько вопросов.

Скотт прошел с ними в ту же самую переговорную, где теперь на столе стояла большая картонная коробка с разложенными по порядку папками и другими материалами. Рядом с ней на столе лежал скоросшиватель с синей обложкой. Это была «убойная книга», в таких обычно детективы убойного отдела отражали и фиксировали ход расследования.

Opeo и Каули сели на стулья, а Скотт, обогнув стол, подошел к плану места преступления размером с постер, начерченному Opeo.

— Пока мы не начали. Сегодня утром я поехал к магазину Нельсона Шина и познакомился с человеком, который держит магазин через две двери. — Скотт нашел на плане лавку Шина и показал, где расположен магазин Элтона Марли. — Две недели назад Марли ограбили. В этом году это уже в четвертый или пятый раз. На вашем плане нет зоны доставки товара, хоздвора, он вот здесь, в переулке за этим зданием. — Скотт постучал пальцем по бумаге, показывая место, где Марли загружал фургон. — Пожарная лестница выходит на крышу. Никаких систем безопасности, кроме засовов на окнах нижнего этажа. Участок за домом скрыт от глаз. Вероятно, плохие парни влезают в окна верхних этажей с помощью пожарной лестницы. На сей раз они украли у Марли два компьютера и сканер. В прошлый раз — музыкальный центр.

Opeo посмотрел на Каули:

— Мелкая кража со взломом, стащили, что плохо лежит.

— Местные, должно быть, — кивнула Каули.

Скотт развернул свою теорию.

— Если все эти кражи совершает один и тот же человек, может быть, и в магазин Шина в ночь перестрелки забрался тоже он. Еще я поднялся на крышу. Там явно постоянное место сборищ. — Скотт вынул телефон, нашел снимок пивных бутылок и прочего мусора и передал телефон Opeo. — Может быть, парень, который ограбил Шина, давно скрылся, но если там были еще и другие, когда «кенворт» наехал на «бентли», то они видели все.

— Марли подал заявление? — спросила Каули.

— Две недели назад. Кто-то к нему приезжал, но больше Марли его не видел. Я пообещал ему узнать, как движется дело.