Скотт задремал, и вот он уже опять рядом со Стефани.

Рядом с ним Мэгги втянула носом его изменившийся запах и заскулила, но он не услышал.

Этот мужчина любит бегать за своим зеленым мячиком. Пит никогда не бегал за мячиком, он был игрушкой Мэгги, а этот новый мужчина бросал свой мячик и бежал за ним, и Мэгги бежала рядом. Добежав до мячика, он опять бросал его, и они бежали дальше. Впрочем, Мэгги нравилось прыгать по траве рядом с ним.

Стройка же с ее громкими неприятными звуками Мэгги не понравилась, хотя мужчина и успокаивал ее прикосновениями, словно они стая. Когда подходили другие мужчины, она их обнюхивала и смотрела, не проявляют ли они агрессию, но ее мужчина оставался спокойным, и его спокойствие передавалось Мэгги, к тому же он делился с ней всякими вкусными вещами.

С этим мужчиной Мэгги чувствовала себя все лучше и лучше. Он давал ей еду, воду, он играл с ней, они жили в одном доме. Она постоянно за ним наблюдала, изучала его поведение, смену выражений на его лице, тон его голоса и то, как все это соотносится с изменением его запаха.

Когда ему было больно, она чувствовала это по изменениям в запахе и походке; когда они бегали за мячиком, боль у него поутихла, сменившись чистой радостью игры. Мячик приносит ему радость, ну и Мэгги за него рада. А когда он устал, они пошли домой. Когда они подошли к дому, Мэгги принюхалась, нет ли новых запахов, не несет ли что-нибудь угрозы. Он еще не успел открыть дверь, а она уже знала, что в их отсутствие в дом никто не заходил.

— Ладно. Давай тебя покормим. И ты наверняка хочешь пить.

Мэгги прошла вслед за ним на кухню. Он наполнил обе миски, для воды и для еды, потом исчез в спальне. Она понюхала еду, потом от души напилась воды. У мужчины тоже слышался плеск воды — она поняла, что он принимает душ.

Не прикасаясь к еде, Мэгги прошлась по дому. Проверила кровать мужчины, кладовку, покружила по гостиной. Все было в порядке, и она вернулась в кухню, поела и свернулась в своей перевозке. Засыпая, она слышала, как утих шум воды, как мужчина оделся и вышел в гостиную. Потом двинулся в кухню и стал есть. Курицу. Поев, пошел на диван. Мэгги уже спала, когда он вдруг вскочил на ноги и захлопал в ладоши.

— Мэгги! Иди сюда! — Он стал на четвереньки, засмеялся и опять захлопал в ладоши. — Мэгги, давай поиграем!

Мэгги вылезла из перевозки и подошла к нему. Он взъерошил ей шерсть, помотал ее головой из стороны в сторону и стал отдавать команды. Она с готовностью их выполняла, а когда он нежным голосом хвалил ее и называл хорошей девочкой, чувствовала чистую, ничем не омраченную радость.

Он похлопал себя по груди:

— Иди сюда. На грудь. Поцелуй меня.

Она попятилась, положила передние лапы ему на грудь и лизнула в лицо, пахнущее курицей. Он повалил ее на пол и перекатил на спину. Она охотно подчинилась. Он, смеясь, отпустил ее, и она радовалась, видя радость у него на лице.

Когда игра кончилась, она обнюхала его, а он ее погладил. Потом он лег на диван, а она свернулась калачиком у стены. Она была довольна — отлично поиграли, она устала после длинного дня и хотела спать, но как заснуть, если она почувствовала в мужчине перемену? Некоторое изменение его запаха сказало ей, что его радость померкла. Ее заменил страх, и еще там был едкий запах ярости, от которой учащенно билось его сердце.

Мэгги смотрела, как мужчина поднялся и сел за стол. Несколько раз быстро и неглубоко втянув в себя воздух, она определила, что ярость прошла, сменившись горьким запахом печали.

Через некоторое время он сел на пол с большой пачкой белой бумаги. Мэгги легла рядом, и, когда он положил на нее руку, ей это было приятно, и она вздохнула глубоко, до дрожи.

— Как ты думаешь, Мэгс, станут ли два богача, которые ездят в «бентли», гулять по такому подозрительному району в такой час?

Она встала на звук его голоса, лизнула его в лицо и была вознаграждена его улыбкой. Он взял целлофановый пакетик и занялся им: вынул оттуда полоску коричневой кожи и стал рассматривать. Мэгги, следя за его глазами, поняла, что эта коричневая кожа важна для него. Она придвинулась ближе и втянула воздух, чтобы пропустить через специальную полость внутри своего носа, где были собраны молекулы разных запахов.

Одновременно отозвались десятки запахов, одни сильнее, другие слабее — шкура животного, настоящего, но безжизненного; яркий запах пота человека мужского пола, более слабые запахи других человеческих особей; отголоски аромата мыла; слюна, соус чили, деготь, пиво, вода и еще десятки запахов, которые Мэгги не смогла бы назвать, но которые различала совершенно отчетливо, словно видела разложенные на столе цветные кубики.

Она встретилась с мужчиной глазами — в его глазах была любовь и одобрение! Он был доволен тем, что она обнюхала эту полоску кожи, так что она понюхала еще. Она наполнила нос этими запахами. И, счастливая, что ей удалось порадовать мужчину, она свернулась рядом с ним, спать. Через несколько минут он лег рядом, и в сердце Мэгги воцарился покой, какого она не ощущала уже давно.

Дыхание мужчины выровнялось, сердцебиение замедлилось.

Мэгги слышала, как бьется его сердце, чувствовала его тепло; его близость успокаивала. Они живут, едят, играют и спят вместе.

Они — стая.

Через два дня, когда Скотт собирался на работу, ему позвонил Леланд. Голос его был не менее суров, чем взгляд:

— Не трудись приезжать на работу. Эти убийства-ограбления, к которым ты бегаешь на свидания, требуют тебя на «корабль» к восьми ноль-ноль.

Скотт посмотрел на часы: четверть седьмого.

— Зачем?

— Я разве сказал, что знаю зачем? Лейтенанту позвонил командир «Метро». Если босс и знает зачем, со мной он не поделился. Ты должен доложиться детективу Каули ровно в восемь часов.

Скотт подумал, что Каули хочет получить назад папки, и заволновался, не возникло ли у нее неприятностей из-за того, что она позволила ему их забрать.

— Сэр, это не отнимет много времени. Мы приедем как только сможем.

— Мы?

— Мы с Мэгги.

Голос Леланда помягчел:

— Я понял, что ты имел в виду. Похоже, теперь ты чему-то научился, да?

Леланд повесил трубку, а Скотт посмотрел на Мэгги. Как быть с собакой? Он не хотел оставлять ее дома и потом бояться, что она будет лаять или разнесет его жилище, но и в питомник отвозить не хотел. Если Леланд увидит, что она хромает, он не замедлит избавиться от нее.

Скотт пошел на кухню, налил себе чашку кофе и сел за компьютер. Попытался вспомнить, к кому из друзей можно было бы ее пристроить на эти несколько часов, но после расстрела он практически не встречался ни с кем из друзей. Подошла Мэгги и положила голову ему на колени. Скотт улыбнулся и почесал у нее за ушами. Она прикрыла глаза от удовольствия.

Скотт думал, не обратиться ли к ветеринару с ее ногой. Если какие-то противовоспалительные средства, какой-нибудь кортизон, смогут ей помочь, так чтобы никто не узнал об этом, он бы заплатил ветеринару из собственного кармана. Как сделал это для себя, чтобы никто в части не узнал, сколько обезболивающих и успокоительных он принимает.

Он стал гуглить ветеринарные клиники Северного Голливуда и Студио-Сити, просматривать то, что предлагают другие поисковые системы. И в какой-то момент сообразил, что искать того, кто посидит с собакой, уже поздно. Тогда он собрал папки и пристегнул поводок к ошейнику Мэгги.

— Детектив Каули хотела увидеть твою фотографию. Мы покажем ей больше!

Езда в час пик по Кауэнга-Пасс — это тяжкий труд; они ехали сорок пять минут. Но в вестибюль полицейского управления Скотт ввел Мэгги за три минуты до назначенного времени. Они прошли пропускной пункт и поднялись в лифте на шестой этаж. Двери лифта открылись — Каули ждала их одна. Скотт улыбнулся, выводя Мэгги в коридор.

— Я подумал, лучше показать оригинал, чем фотографию. Это Мэгги. Мэгги, это детектив Каули.