— Ты хитрюга! Заставила меня умолять, дурачила — и все ради колбасы. Что ж, я тоже схитрю. — Он положил пакет в карман, не дав ей ни кусочка. — Пока не прыгнешь обратно, ничего не получишь.

Крыша этого здания тоже была усыпана всяким мусором, кроме того, здесь стояли три складных садовых стула и валялся грязный спальный мешок.

Скотт подошел к тому краю крыши, который смотрел на зону обстрела. К стене была прикручена невысокая железная ограда. Она сильно заржавела.

Скотт посмотрел через ограду — место преступления было как на ладони. Если девять месяцев назад здесь была какая-то тусовка, эти люди все видели. Скотт вдруг заметил, что ржавый металл порезал ему руку, так крепко вцепился он в ограду. Он отшатнулся, посмотрел на свою ладонь в крови и ржавчине и вытащил носовой платок.

Скотт отвел Мэгги назад, на крышу Шина, и на сей раз уже вознаградил ее за то, что она перепрыгнула стену. Тусовочный мусор он сфотографировал на телефон и стал спускаться в магазин мистера Марли. Увидев Мэгги, мистер Марли отступил за прилавок.

— Вы закрыли дверь?

— Да. — Скотт вернул ему ключ. — Еще один вопрос. Вы знаете мистера Шина? Его магазин «Азия экзотика».

— Он вышел из бизнеса. Слишком много его грабили.

— Давно ли он вышел из бизнеса?

— Давно. Несколько месяцев назад.

— У вас есть предположения, кто грабит ваши магазины?

— Здешние наркоманы.

Ограбления почти наверняка были совершены обитателями ближайших окрестностей, которые точно знают, когда в магазинах никого нет. Возможно, магазин Марли грабили те же самые люди, что и магазин Шина.

— Я узнаю, что там с вашим заявлением, и сообщу вам сегодня к вечеру. Годится?

— Это было бы хорошо. Те полицейские мне ничего не сообщали.

Скотт посмотрел на часы — они уже опаздывали. Он побежал к машине, Мэгги бежала рядом и запрыгнула на сиденье безо всяких усилий. Но на сей раз растянуться на нем она не захотела, а сразу утвердилась на консоли между передними сиденьями.

— Ты слишком большая, чтобы здесь стоять. Давай назад.

Она шумно дышала, высунув язык длиною с галстук.

— Давай-давай, назад! Ты заслоняешь мне обзор.

Скотт попробовал отпихнуть ее локтем, но она прижалась к нему и не сдвинулась с места. Скотт толкнул сильнее, но Мэгги удерживала плацдарм. И он сдался.

— Ладно, — сказал он. — Стой где хочешь.

Она лизнула его в ухо.

На стоянку тренировочного поля они приехали с опозданием в десять минут, но и «тойоты» Леланда на стоянке еще не было. Скотт достал телефон. Он размышлял об этом с того самого момента, как Леланд напугал их стартовым пистолетом.

Нельзя, чтобы полицейская собака боялась пистолетных выстрелов.

Или полицейский-человек.

Интересно, Леланд заметил, что Скотт тоже вздрогнул, хотя его реакция и несравнима с реакцией собаки? Леланд ведь может испытать ее еще раз и отбраковать, если она будет реагировать так же, и Скотт понимал, что он будет прав. Она должна быть в состоянии выполнять свои обязанности, так же как Скотт — свои, только Скотт может притвориться, а она не может. Он ухватил ее за шерсть и легонько потрепал. Она высунула язык, благодарная за ласку.

— Мэгги, — сказал Скотт.

Она посмотрела на него и устремила взгляд на дом. Ему нравилось, как она с ним общается, — не выполняет команды, как робот, но словно бы старается его понять. Ему нравились ее глаза — в них светились теплота и ум. Они провели вместе всего двадцать четыре часа, но, кажется, теперь она чувствует себя с ним куда лучше, и ему с ней тоже хорошо. Ему спокойно, когда она рядом.

— Ты моя первая собака. Когда я добивался этой работы, я должен был пройти собеседование. Лейтенант и Леланд спрашивали меня, почему я хочу работать в К-9 и какая собака была у меня в детстве. Я врал напропалую. У нас были кошки.

Мэгги повернула к нему свою большую голову и лизнула ему лицо. Потом опять стала смотреть на дом.

— До этого расстрела я никогда не лгал, а теперь лгу всем и обо всем. А что делать?

Мэгги не реагировала.

— Боже мой, я разговариваю с собакой.

Преувеличенная старт-реакция — обычная вещь для людей с посттравматическим синдромом. Кто угодно вздрогнет, если, незаметно подкравшись, крикнуть в самое ухо: «Буу!» Но посттравматический синдром доводит старт-реакцию, реакцию испуга, до уровня безумия. На неожиданный громкий звук человек может отреагировать неадекватно — плачем, яростью, стремлением укрыться и даже нанести удар. После расстрела у Скотта была преувеличенная старт-реакция, но с помощью Гудмена он добился значительного улучшения. И подумал, что Гудмен мог бы помочь и собаке. Доктор Гудмен обычно принимал пациентов рано, перед тем как они шли на работу, так что был шанс до него дозвониться. Гудмен взял трубку.

— Доктор, это Скотт Джеймс. Есть у вас минутка?

— Да, пациент на семь часов отменил встречу. Как вы себя чувствуете?

— Хорошо. Я хочу спросить вас о собаке. Вчера я получил собаку. Немецкую овчарку.

Гудмен сказал:

— Поздравляю. Должно быть, это очень волнующее событие.

— Да. Это списанная армейская служебная собака. Она получила огнестрельное ранение в Афганистане, и мне кажется, что у нее посттравматический синдром.

— Если вы хотите спросить, возможно ли это, — да, возможно. У животных такая же симптоматика, как у людей.

— Как только возникает сильный шум, она нервничает. А когда слышит выстрелы, хочет спрятаться.

— Угу. Старт-реакция.

Эту проблему Скотт с Гудменом обсуждали часами. Посттравматический синдром лечится только беседами. Лекарства могут помочь в борьбе с бессонницей и возбуждением, но демона ПТС можно убить, только лишь заговорив до смерти.

— Да. Старт-реакция у нее просто зашкаливает. Существует ли быстрый способ помочь ей с этим справиться, чтобы она не вздрагивала от каждого выстрела?

— Скотт? — после некоторой паузы сказал Гудмен. — Мы сейчас говорим о собаке или о вас?

— Я спрашиваю вас о собаке. Она ведь, док, не может проговорить это с вами.

— Если это беспокоит вас, мы можем увеличить дозу успокоительных.

Тут на стоянку заехал пикап Леланда, и Скотт пожалел, что не проглотил с утра горсть тех самых успокоительных. Увидев его, Леланд насупился, явно недовольный тем, что он все еще в машине.

— Я спрашиваю о своей собаке Мэгги, — сказал Скотт в телефон.

— Собаку, страдающую посттравматическим синдромом, можно переучить, — помолчав, сказал Годмен. — В нее стреляли. Как и у вас, в ее подсознании звук выстрела и любой другой внезапный громкий звук ассоциируются с болью и страхом.

Леланд постучал по часам и скрестил руки на груди. Скотт кивнул, мол, все понимаю, и показал один палец: одну минуту.

— Она не может проговорить это, как я, так что нам делать?

— Надо уменьшить силу негативной памяти. Может быть, вам удастся сделать так, чтобы громкий шум стал ассоциироваться у нее с чем-то приятным.

Леланд, устав ждать, зашагал к нему.

— Спасибо, доктор. Мне пора. — И когда Леланд подошел, Скотт убрал телефон и вылез из машины.

— Вы с собакой должны уже заниматься, у вас было достаточно времени потрепаться с подружками.

— Это детектив Opeo из отдела убийств и ограблений. Меня опять туда вызывают. Я попросил перенести встречу на время ланча, чтобы сейчас поработать с Мэгги.

Лицо Леланда разгладилось, на что Скотт и рассчитывал.

— С чего это вдруг они зачастили?

— Сменили ведущего расследование. Теперь это Opeo. Он хочет быстрее включиться в работу.

Леланд хмыкнул, посмотрел на Мэгги.

— Как вы поладили с мисс Мэгги? Она не написала тебе на пол?

— Мы гуляли. И долго разговаривали.

Леланд посмотрел подозрительно, не шутит ли Скотт, но решил, что не шутит, и снова смягчился.

— Хорошо. Это очень хорошо. Теперь иди поработай со своей животиной, посмотрим, до чего вы там договорились. — И Леланд повернулся уходить.