4‑го января 1933 года он встретился с ним у аристократического кёльнского банкира, который одновременно симпатизировал нацистам. Приятная неожиданность: Гитлер проявил заинтересованность. Разумеется, он безусловно хотел стать рейхсканцлером; однако в остальном состав министерств Папена мог оставаться прежним, каким он был, только два министерства Гитлер требовал для своих людей, в том числе министерство внутренних дел. А что касается привилегий Папена в качестве вице–канцлера — пожалуйста, всё принимается. В сущности, союз Папена с Гитлером от 4 января был уже безупречным. То, что каждый при этом в конце желал одурачить другого и в этой игре ощущал себя сильнейшим, понималось как само собой разумеющееся.

Трудности неожиданным образом создавал ещё только Гинденбург, который теперь не намеревался что–либо делать с Гитлером. В сущности, он хотел снова иметь своего Папена и ни в коем случае не давать Гитлеру генеральных полномочий для слома конституции, который он разрешил Папену 1‑го декабря. Вообще же старому господину задним числом всё же пришли в голову сомнения из–за его тогдашней готовности. Разве он не принёс клятву на Конституции, разве он не предстанет вскоре перед своим вечным судьёй? Хотя если рейхсканцлером делать Гитлера, тогда уж нормальный легальный канцлер с большинством в рейхстаге! Так что Папену следует к своему соглашению с Гитлером внести ещё нечто новое, и своим ловким умом он не упустил сделать это. Чтобы прежде всего придать новому правительству парламентскую видимость, к национал–социалистам в качестве партнеров по коалиции должны прибавиться еще немецкие националы. Это само по себе не было чересчур трудным делом, поскольку они были единственными приверженцами Папена в рейхстаге; он с давних пор был к ним ближе, чем к собственной партии. Однако чтобы прийти к большинству для новой коалиции, требовались новые выборы, а их немецкие националы не желали. В принципе они не хотели и Папена, поскольку у него в уме всегда ведь ещё были его планы государственного переворота. Однако чего не сделаешь, чтобы старого Гинденбурга убедить в приемлемости Гитлера!

Короче говоря, было много суеты и замешательства, в том числе и ещё в воскресенье, 29 января, и даже ещё утром в понедельник, когда новый кабинет Гитлера — Папена был приглашён для приведения к присяге рейхспрезидентом. Всё еще спорили о новых выборах. Назначенное время присяги уже было просрочено, и новый кабинет в конце концов без единства завершил вопрос о выборах — только лишь тем, что государственный секретарь Майснер в наконец объявил спорящим: господин рейхспрезидент не привык ждать.

В принципе в этот день 30 января в действительности ещё не всё было решено. Было множество политиков и политических комментаторов, которые новому, так сказать двухголовому правительству предсказывали столь же короткую жизнь, как и обоим предшествующим. Для Гитлера его назначение рейхсканцлером также не было реальным захватом власти, а только лишь первым шагом к этому. При данных обстоятельствах Папен ещё казался по меньшей мере столь же могущественным, как и он, а оба они в позитиве желали естественно не одного и того же: Папен стремился к консервативной реставрации, Гитлер — к своему абсолютному единоличному господству. Однако в негативе оба преследовали прежде всего одну и ту же цель: окончательной и полной отмены действия демократической парламентской конституции и «полностью нового вида государственного руководства». И при этом проявилось, что Гитлер не только держал в руках более сильные карты, но также и то, что он был гораздо более сильным политиком, чем легковес Папен.

В течение четырёх недель после 30 января явно ничего ещё не менялось. Рейхстаг был снова ещё раз распущен, как это уже было привычно. Была обычная грубая предвыборная борьба, обычные потасовки и поножовщина между национал–социалистами и коммунистами, обычные демонстрации, обычные дикие речи Гитлера; в остальном же жизнь шла дальше как привыкли. День, который действительно потряс и изменил Германию, был не 30 января, а 28 февраля — следующий день после поджога рейхстага. В этот день с массовыми арестами начался государственный террор; и в этот день Гинденбург подписал «Постановление о защите народа и государства», которое стало действительным изложением основных принципов Третьего Рейха. Этим постановлением были отменены все основные права и открыта дорога для произвола правления Гитлера. Этим постановлением внезапно разрешилась также еще остававшаяся открытой 30 января борьба за власть между Гитлером и Папеном. Оно отметила окончательную политическую несостоятельность Папена.

Сцена передана. Утром этого дня канцлер и вице–канцлер появились у рейхспрезидента вместе, совершенно как было предусмотрено в пакте Гитлера — Папена. Гитлер принёс с собой готовое к подписи постановление, которое предусматривало его неслыханные полномочия и тем самым впрочем также совершенно между делом действительное лишение власти рейхспрезидента в пользу рейхсканцлера. Он засыпал рейхспрезидента мощным потоком слов о смертельной опасности, в которой якобы находятся народ и государство, и о жёстких мерах, необходимых для её предотвращения. Гинденбург медлил подписывать документ. Он не сразу всё постиг и вопросительно посмотрел на Папена. И Папен кивнул.

После этого Гинденбург поставил свою подпись. Что он тем самым подписал, то было множество незаполненных бланков смертных приговоров. Также, в конце, смертный приговор Германскому Рейху.

(1983)

Война, которую Гитлер начал против Польши 1 сентября 1939 года, не была Второй мировой войной. Она началась лишь в декабре 1941 года с вступлением в войну Америки. Германо–польская война, несмотря на неохотное объявление войны Германии со стороны Англии и Франции 3 сентября, вовсе не была ещё европейской войной. Она началась пожалуй что 10 мая 1940 года с начала Гитлером военных действий на Западе и с назначения Черчилля британским премьер–министром. И наконец, война Гитлера против Польши, хотя и начатая им по своей воле, вовсе не была войной, которую он собственно желал, хотел и планировал. Такой войной была война против России, в которой Польша изначально должна была быть союзником, а не врагом. Эти три тезиса следует здесь кратко рассмотреть.

Для Второй мировой войны германо–польская война 1939 года была лишь прелюдией, ничем не отличающейся от итальяно–абиссинской войны 1935 года, испанской гражданской войны 1936 или японско–китайской войны 1937 года. Вторая мировая война ведь не была неожиданным взрывом, как Первая. В 1914 году в течение нескольких дней взорвалась европейская система государств и союзов. В 1941 году различные, уже давно или недавно частично пылавшие, частично тлевшие в Азии, Африке и Европе костры войны в конце концов сомкнулись в один единственный пожар.

Вообще поступают неверно, когда Вторую мировую войну, как это часто происходит, рассматривают как продолжение или повторение Первой. Это возможно только из односторонней немецкой перспективы. Первая мировая война с 1914 до 1918 года была по сути своей европейской войной, которая заслужила наименование мировой войны лишь по той причине, что Европа 1914 года ещё была владеющим миром центром и потому европейская война автоматически захватывала ещё большую часть Земли. Вторая мировая война с 1941 до 1945 года была напротив настоящей мировой войной, с одинаково важными театрами военных действий в Европе, Азии и Африке — и возможно самыми важными в Атлантике и на Тихом океане.

В центре Первой мировой войны находилась Германия, которая вела европейскую войну на два фронта и проиграла её, причём на её территории ни разу не велись военные действия. В центре Второй мировой войны была Америка, которая вела глобальную войну на два фронта и выиграла её, причём её территория также не стала театром военных действий. (То, что Россия также стала или осталась победителем во Второй мировой войне, и не вынуждена была, как например Англия, вписаться после 1945 в американскую мировую систему, решилось лишь во время холодной войны, которая последовала за Второй мировой войной). Интересно при этом то, что только держава–победительница Америка в союзе с Англией с 1941 до 1945 года вела настоящую мировую войну, в которой театром военных действий был весь земной шар, в то время как из трёх проигравших войну держав Япония вела только азиатско–тихоокеанскую, Италия только средиземноморско–африканскую, а Германия только европейско–атлантическую войну. Правда, при этом Германия некоторое время поддерживала и соучаствовала в итальянской войне на Юге.