В то время сын падишаха обходил свои владения и оказался как раз в этих местах. Он услышал разговор трех сестер. А как только услышал, вошел к ним в дом, чтобы посмотреть на них.
Вернулся он домой и сказал отцу с матерью:
— Там-то и там-то живут три дочери пастуха. Я возьму в жены одну из них.
Отец с матерью говорят:
— Как это ты женишься на дочери пастуха? Ты же сын падишаха!
— Нет, я женюсь, — ответил он им.
Посватался он к младшей сестрице. Сыграли свадьбу. Стали они жить-поживать да добра наживать.
Вскоре жена молодого падишаха зачала. А старый падишах, как водится, когда ездил по другим странам, брал с собой и своего сына. Вот выходит указ — ехать и ему в дальние страны.
У жены молодого падишаха родились дети, каких она пообещала: девочка Гюн[12] и мальчик Ай[13].
Свекровь позвала бабку-колдунью, и соорудили они короб, схватили тех малюток, уложили туда и пустили по воде. А жену сына падишаха отвели к яме, закопали по пояс, рядом положили воз терновых веток, чтобы всякий прохожий мог хлестнуть и плюнуть в нее.
После этого написали письмо ее мужу: так, мол, и так… «Обещала родить мальчика с месяцем во лбу и девочку с солнцем во лбу, а родила тебе двух щенят». Молодой падишах ответил: «Щенок ли, котенок ли, оставьте все так, как есть, пока я не вернусь».
Проходит год или полгода, воротился муж домой, увидел свою жену в том самом месте да так ее там и оставил.
Детей же по воде прибило к опушке леса, а там стояла землянка. В ней жили старик со старухой: не было у них ни детей, ни внуков. Старуха и говорит старику:
— Если в коробе будет выпивка, то это твое, старик, счастье, а если живая душа, то это мое счастье.
Посмотрели — а там двое детей. Обрадовались, подобрали их, стали заботиться о них, растить. Начали дети ходить в школу — оба умные да такие красавцы, каких не сыскать на всем белом свете, а месяц со звездой-солнцем у них светили так, что все вокруг освещали.
Все бы хорошо, только вот дети в школе стали их дразнить: «найденыши», «найденыши». А они не стали этого терпеть и пустились на хитрость. Говорят старику со старухой:
— Нас отправляют в село Курчу, мы туда пойдем.
Приготовили старик со старухой питки, положили их в торбу. Ушли дети, как и задумали.
Идут они, идут, смотрят — огонек вдалеке. Когда подошли, видят — дом, и никто в нем не живет. Полным-полно всякого богатства в том доме, но нет никого. Ешь, пей — не хочу! Живи здесь вольготно — никто не помешает. Стали они здесь жить-поживать.
А тем временем та бабка-колдунья, которая навредила жене сына падишаха, учуяла, что дети живы. И мать молодого падишаха отправила ее в те места, где они жили:
— Иди и что хочешь сделай, но сотри с лица земли этих детей.
Пошла бабка. Добралась до тех мест и застала девочку в доме одну. Во дворе стояла лошадь, а паренек был на охоте.
— Как поживаешь, девочка моя? Все одна да одна, небось?
— Да как поживаю? Брат ходит на охоту, приносит мне разные вещицы для развлечения. Вот так и живу.
— И-и-и, девочка моя, чего тебе так одной тосковать?! Отправь-ка лучше братца принести тебе яблоко от Дюнняя-гюзели.
Когда приходит брат, сестра и говорит ему:
— Брат, я больше не хочу быть дома одна. Принеси-ка мне яблоко от Дюнняя-гюзели. Тогда будет мне чем развлечься, а то я здесь все одна и одна, никого нет вокруг.
Брат, не желая огорчать сестру, собрался и отправился в путь.
Шел он, шел, повстречал старушку и стал ее расспрашивать. Старушка и говорит ему:
— Мальчик мой, вот идти-то ты идешь, но по дороге увидишь дерево и родник. Яблоки очень горькие, вся горечь мира в них. Отведаешь того яблока и похвалишь: «Брях! Вот так яблоко! Такого яблока я еще не ел!». Родник же с двумя желобами: по одному течет кровь, по другому — гной. Когда выпьешь из них, скажешь: «Брях! Вот так вода! Такой водицы я еще не пил!».
Поблагодарил ее паренек и дальше пошел. Идет он, идет, доходит до яблони. Сорвал яблоко, откусил от него и говорит:
— Брях! Ну и вкус у яблока! Такого яблока я еще не ел!
Идет он дальше, доходит до родника с двумя желобами: по одному течет кровь, по другому — гной. Отведал того и другого и говорит:
— Брях! Вот так вода! Такой водицы я еще не пил!
А надо сказать, что старушка подсказала тогда пареньку и еще кое-что:
— Когда придешь, посмотри, если закрыты глаза у Дюнняя-гюзели, то она не спит, а если открыты, значит, спит глубоким сном на своем сорок первом этаже.
Пришел туда парень, смотрит — глаза открыты, спит Дюнняя-гюзели. Принялся наматывать ее косы на свою руку и, когда изрядно их намотал, спрашивает:
— Где стоит яблоня? Где яблоки, Дюнняя-гюзели?
— Да вот же, посмотри.
Юноша забрал яблоко у Дюнняя-гюзели и пошел домой. Добрался до своего дома и яблоко сестре отдал.
Проходит немного времени, и вот он снова отправился на охоту. А по дороге встретился с сыном падишаха, который на самом деле был его отцом. Он был очень похож на своего отца, и сын падишаха спросил его:
— Кто ты, откуда и куда путь держишь?
Тот поведал ему, как избавились от них, когда отца не было дома. Потом рассказал, как он ходил добывать яблоко Дюнняя-гюзели. Сын падишаха порадовался за него; сам он ведать не ведал, где обитает Дюнняя-гюзели, а паренек, оказывается, не только узнал, где она живет, но и яблоко ее раздобыл.
Вернулся сын падишаха домой и говорит матери:
— Встретил я одного юношу, очень похожего на меня. Скажи, в нашем роду кто-нибудь живет в тех местах, где я был?
— Откуда им там быть?! Нет, сынок.
Услышав все это от сына, его мать снова говорит бабке-колдунье:
— Иди и сделай так, чтобы этих детей на свете не было.
И снова отправилась в путь эта бабка. Пришла и стала расспрашивать девушку:
— Как тебе живется, раздобыл ли твой старший брат яблоко?
— Принес, бабушка! Спасибо, что рассказала мне об этом. Как хорошо я с ним играю!
— Девочка моя, яблоко — это хорошо, но ты попроси брата принести зеркало от Дюнняя-гюзели: будешь в него смотреться да прихорашиваться.
И снова пошел паренек выполнять желание сестры. Проходит он мимо того родника, из которого попробовал воду. Потом — мимо дерева, плод с которого отведал. Как только он дошел, увидел, что снова у Дюнняя-гюзели открыты глаза. Стал он наматывать ее косы себе на руку, похлестывать ее плеткой да приговаривать:
— Наматывайся, наматывайся. Скажи, где твое зеркало?
— Да вот же оно!
Забрал паренек зеркало, унес его домой и отдал сестре.
Вскоре ушел он снова охотиться и опять повстречался со своим отцом.
— Где же ты пропадал, мой мальчик? Как долго я тебя не видел!
— Эге-ге, есть у меня сестренка, да больно уж разбаловал я ее, такая капризная стала. Захотела яблоко, — я принес. Теперь захотела зеркало от Дюнняя-гюзели — тоже принес! Зеркал на свете много, но она хотела, чтобы именно от Дюнняя-гюзели зеркало было!
Его отец вернулся во дворец и рассказал обо всем своей матери:
— Этот паренек и зеркало от Дюнняя-гюзели раздобыл!
Когда его мать услышала это, снова посылает бабку-колдунью:
— Иди и сделай так, чтобы этих детей не было на свете!
Приходит бабка к девушке и говорит ей:
— Знаешь что, девочка моя?! Яблоко как яблоко, зеркало как зеркало, но скажи брату, чтобы он привел тебе саму Дюнняя-гюзели как невестку, а себе — как жену.
Попросила сестра брата привести ей невестку, а тот отвечает:
— Хорошо, пойду, но не знаю, вернусь ли назад.
Отправился он в путь. Когда добрался до Дюнняя-гюзели, не заметил, что у нее глаза закрыты: значит, она не спит. Пробует он намотать себе на руку ее косы, как вдруг слышится ему голос:
— Стань камнем!
И превратился он в камень. А там уже лежали девяносто девять камней — это были те, кто пришел взять в жены Дюнняя-гюзели, и этот паренек стал сотым.