Сейчас же мысли Стронина были заняты писателем Глуздовым-Курочкиным. Интуитивно майор чувствовал, что без него вопрос с алиби Валиева не имеет решения. А сам Валиев — твердой орешек, выжать из него ничего не удастся. Одно радовало — по крайней мере он у них в КПЗ и никуда не денется.

Да, уж лучше бы писатель оказался дома… Что это еще за рыбалка, куда он отправился? Искать его? Так это можно возиться по гроб жизни. Тьфу, черт, оборот какой дурацкий! А книжонку он соорудил любопытную. Чувствуется, шел человек от реальности. И все же — поднадоело все это уже. Уголовщина эта самая… Гимназисток только пугать. И вообще — ну что это за книга без положительного героя, спрашивается? Все скопом воруют, рвут, хапают куски, — мусорная куча какая-то. Знаешь факты, слыхал что-то — чем писать, пришел бы с заявлением, тихо-мирно. И с этой экологией! Ох, скользкое это дело. Если и есть что-то, ведь вспугнет, уже вспугнул. Этой головной боли еще недоставало! Пусть обэхээсники, бумажные души, разбираются — самое их дело, все эти экспертизы и обоснования. Тут и нам мороки хватит. Лица-то все сплошь знакомые выглядывают. В сущности, даже фамилии сохранены — ну, там, буква — другая меняется. А иной раз и этого нет. Грибанов стал Губановым, братцы-рэкетиры, подельники его — Пусиными, ситуация с кооперативом «Био» совпадает как две капли воды. Только работы добавил — кроссворды эти разгадывать. Нет, без писателя это все не раскрутить — много боковых ходов, явно фантастических, связки тоже вымышлены. Да и алиби Валиева пока подтверждается только им, Глуздовым. Где он может шляться?

Господи, хорошо здесь! Все уходит — суета, сложности, усталость. Дышится иначе. А суета — наших рук дело. Но этими же руками куется и счастье, и слава. Насколько можно верить отзывам этого «бундесового» издателя, книга будет пользоваться чрезвычайным успехом. Превосходно! Суть в конце концов не в том, кто первым записал корявое изложение воровских деяний ублюдочного Фили, который, кстати, имел прав на авторство не меньше, чем Грибанов. Если не больше. А шансов опубликовать это в пристойном виде у Грибанова не было. Разве что в малотиражной газетке. Пользы никакой, зато вреда — не сосчитать. А как потом использовать уже опубликованную вещь? Кому объяснишь, что есть камни, огранка которых обходится дороже их собственной стоимости? Я, во всяком случае, к себе отношусь объективно. Одно бесспорно, если и есть во мне бесценный дар — то это умение не давать ослабнуть дружеским связям. На этой основе и «Просветитель» создавался. Недурно послужил он своему родителю, что бы там ни говорили о качестве «Мертвецов»! Да и что стоит вся эта болтовня по сравнению с суммами, которые принесла первая книжка? Черт, обидно: вот-вот и я окажусь на гребне, не слава, так по меньшей мере известность мне обеспечена, и не с кем даже поделиться. Странное чувство. Кроме громилы Азиза, вокруг как бы и нет никого. Ему бы только черепа проламывать. А мальчишка был форменный дурак. Ведь предлагал я ему машину — отказался! Глуп. Из этих разрозненных фактов никогда бы ему не выжать ничего стоящего… Вот и приходится беседовать с ершами. А в этом заливчике, по-моему, и они не ловятся. Чувствуют, видимо, что мне на них глубоко наплевать. А может их тут и вовсе нет — что-то других рыбаков не видно. Водичка-то фенолом припахивает. А коллективы «отдыхающих» сюда не забредают — больно далеко от источников спиртного. Им подавай цивилизацию. Самое место для бедолаги-онаниста, ищущего уединения… Странная мысль. Вот уж это никак не мои проблемы. Да и на шестом десятке ежедневный секс утомителен, сердчишко стоит поберечь. Наша роскошь — общение.

Ну, вот — накликал. Что это за морда движется за кустами? Ох и хлопчик — щеки обрюзгшие, в свиной щетине, сам пудов на восемь. Такой пристанет — не отмажешься. Тоже рыболов, что ли? А где удочка? Шел бы себе мимо — не пришлось бы посылать… Да такого не больно и пошлешь… Эй, эй! Постой! Ты что?.. Не…

Выстрелы далеко разнеслись по пустынной глади озера. И если кое-кто из рыбачивших по берегам горожан решил, что это хлопает ружьишко браконьера, то старый рыбинспектор, помнивший военные времена, ни с чем спутать их не мог.

Если бы не расстояние, возможно, группа прибыла бы и пораньше. Что, впрочем, никак не сказалось бы на результатах. Ни брошенной лодки, ни следов колес вблизи от берега. Никто в округе не слышал и звуков мотора. Сельское отделение милиции, на чьей территории находилось место происшествия, представило материалы ничуть не менее исчерпывающие, чем если бы Стронин лично протрясся по разбитым проселкам. Пули в теле убитого оказались от редко встречающегося пистолета Коровина. Гильз на месте происшествия не оказалось. Стреляли почти в упор, не жалея патронов, наверняка. Грудная клетка писателя была буквально размозжена…

— Да, эти не пугать приходили, — сокрушенно помотал головой вернувшийся из Киева Сидоров.

Они сидели в кабинете Стронина. События принимали катастрофический оборот. Словно незримая рука низала и низала цепочку смертей, и где конец — только богу ведомо. А все, что с таким трудом удалось раскопать в Киеве, не имело цены без показаний Глуздова.

— Смотрел я твой отчет, — сказал наконец Стронин. — Кое-что есть, но никого этим не смутишь. Все, так сказать, по касательной.

— По касательной! Продавец в комиссионном ясно сказал, что гитара эта у них валялась третий месяц. Так что купить ее мог только глухой, чего о Глуздове не скажешь. В деньгах он свободен, именно поэтому и не стал бы хватать всякую дрянь. Да что там — не будь гитары, они бы губную гармошку купили: это им тоже годилось.

— Лишь бы не орган. А с чего ты взял, что в номере бренчал кто-то другой? Или, полагаешь, магнитофон?

— Если и так, то запись должен же был кто-то включить? А с девятнадцати до двадцати трех — время банкета в «Метро» — двери их номера не отпирались. Дежурной по этажу коридор виден отлично, в это время у них бдительность повышена. Постояльцы водят дам в номера, тут не зевай — пора дань собирать. Гитара зазвучала примерно через час после ухода Глуздова в ресторан, потом стихла, потом, какое-то время спустя — опять. Коридорная говорит — еще чуть-чуть и зашла бы предупредить, но гитара снова смолкла. Сквозь дверь доносился негромкий храп.

— Ну Валиев же показал, что якобы забавлялся гитарой под «Апшерон».

— Но кто-то же действительно взялся за гитару в двадцать часов. И позже тоже. Логично — захмелел, передремал, очнулся, побренчал. Значит, если виновен Валиев, то созданное двумя основными моментами — гитарной музыкой и показаниями его погибшего хозяина — алиби можно разрушить лишь в первом пункте. Глуздов уже ничего не скажет. Значит, необходимо искать сообщника, включившего магнитофон или попросту сидевшего в номере вместо Валиева. Но если допустить, что в деле еще кто-то, то почему просто не предположить, что этот третий все и совершил в Днепропетровске? Сейчас идет активная проверка на транспорте как в Киеве, так и у нас. Опрашиваются проводники подходящих поездов, ну, конечно, Аэрофлот, сводки ГАИ. Ночью-то регистрации на посту не избежишь. И не на одном, а по всей трассе. Особенно, если номер туда-сюда мелькнул. Хорошо, хоть автобусы по ночам отменили.

— Эх, не успели мы писателя в руках подержать… Он бы у нас заговорил…

— Да, кто-то раньше дотянулся до Глуздова. Ни следов обуви, ничего ровным счетом. Видно, прошагал два километра до трассы аккуратно, по травке, не ступая на тропу. Ну, а там такое движение, что даже если он и был без машины, думаю, недолго ждать попутки. Особенно, если безразлично в какую сторону ехать, лишь бы подальше. Здесь на ГАИ надежды нет. А вот кому гибель Глуздова на руку, так это Валиеву. Показания погибшего уважаемого члена общества, известного писателя суд не оставит без внимания.

— Не убежден, Иван Иванович. И все же необходим какой-то неожиданный поворот в тактике допроса, иначе Валиев может не заговорить.