Владимир Безымянный

Русское видео

Алиби для автора

Беги, парень, беги! Беги… Как это говорится, — от себя не убежишь… Но себя и бояться нечего. Бояться надо другого. Мафия! Вот от этих не скроешься, не стоит и пытаться. Во всяком случае в одиночку, без денег, без поддержки… А, выкрутимся, Глуздов — человек солидный, обещал — не подведет. Неужели ошибка? Жил же, как люди, среди блатных, так нет, — в честные решил податься! А тут мрази еще больше, чем у жуликов. Не страшнее, нет, но отвратнее. Ни чести, ни совести. Ноль. У блатных знают: нарушил слово — может пойти по-всякому. Оружие сейчас у каждого второго, да и лежит недалеко. А если честный, из этих, с положением, вздумает наколоть, — ищи потом на него управу… За неимением ствола только и остается хвататься за нож. А такого ножом не испугаешь. Сам что твой буйвол, так еще шофера завел: бронебойными бей — отскочит. Ничем не взять. И ни черта не понятно. Как в детской игре: «Да и нет — не говорить, черное и белое не называть». И все вроде нормально: я свою часть сделал — а результатов нет. А они ох как нужны сейчас! Сил больше нет ждать. И мысль грызет неотвязно — ведь мог он и передумать, только по какой-то причине не говорит. Уж лучше бы сразу сказал… А если ошибка, если все-таки не на ту карту я поставил? Может, с Нугзаром уже прокрутилась бы комбинация? Ну да, задним умом все мы крепки. Сам виноват — на двух стульях не садись. Вот и оказался на полу. Хорошо, если не в яме. А в общем-то, пожалуй, и в яме. И довольно глубокой. И неизвестно, выберусь ли вообще. Заперся в развалюхе и рад. Тут не до жиру. Как в камере, а то и похуже. Но тогда знал — жив останусь, хоть и просидел семь месяцев неведомо за что. Обошлось. А ведь могли и срок навесить. Чего-чего, а странностей в деле хватало. Менялись статьи по ходу разбирательства, потерпевшие становились обвиняемыми, прокурор как тяжелым катком орудовал вошедшим в моду словцом «рэкет», всякого было в изобилии на этом двухнедельном судебном заседании. Обычно приговор выносится быстро — пара-тройка дней, неделями тянутся лишь головоломно запутанные хозяйственные дела. Тут же и мудрствовать особо не приходилось. Милиции потребовалось разыграть заданную тему, она и старалась. Даже чересчур. Воспользовались первым мало-мальски подходящим заявлением, а оно оказалось пустышкой. Поначалу все пошло как по нотам. Разом во всех городских газетах запестрели заметки: «Городской прокуратурой и УКГБ Днепропетровской области на центральной площади задержана группа рэкетиров в составе четырех человек…». Потом стали писать «трех» — Лешу выпустили, продержав без санкции прокурора на двенадцать часов больше положенного. Да что там — даже пакостнику следователю все было ясно с самого начала… Конечно, эти, потерпевшие, теперь каются, что заварили кашу… А когда им внушали, что надо платить положенное, так боль в расшатываемых вилкой зубах небось застила все на свете… Да, надо, надо было предугадать, что дело имеем с суками! Но ведь и объяснял же я болванам этим, лжегерпетологам, что не с их пещерной бухгалтерией лезть на глаза властям. Смешно, они на суде такое показывали, будто специально старались обратить на себя внимание. Ну и обратили. Это же надо — так по-идиотски состряпать донос на самих себя! Кто их за язык тянул говорить, что дурацкий этот «Био» не платил налогов, не сдавал деньги за билеты в кассу и фактически — сами они и выболтали — замотав необложенных полсотни тысяч? Тут, правда, вместо «они» вполне можно бы и «мы» говорить. Но думаю, что после этого процесса претензии государства к «Био» и ко мне — разные вещи. Однако и меня краем подставили. Хорошо, хоть я вовремя распрощался с кооперативом. Впрочем, деньги за рептилий могли бы и вернуть. Когда публика сбегалась на моих жаб и ящериц — выручку на всех делили, нормально, но и расставаться надо тоже по-человечески. Да, действительно, Сахно немало змей и прочей твари в Средней Азии наловил, но и на моих гадов народ шел валом. Одна лягушка-великан чего стоила! Как кормежка — липли к стеклу, не оторвать. Только и слышно: «Хватай их, Наполеон! Вот еще муха, хватай!». Наверное, все сопляки в городе знали мою супержабу…

Напрасно я связался с шизанутыми братцами Русиными. Вернее, если уж положа руку на сердце, так это со мной они напрасно связались. Ну, ясно — поднабрались, как водится, вот я и запетушился (словцо-то каково! дотюремная еще лексика): «Ни за что они не пойдут заявлять — у самих рыло в пуху!». Кто мог подумать, что болваны от испуга обмочат штаны и забудут об осторожности. Но и Русины хороши! Тоже мне, мафиози новоявленные: «Да мы с мертвого получим, прав, виноват — какая нам разница! Пусть только дернутся!». Что там моих чистых пять тысяч — это я сразу сказал. Какая, в сущности, мелочь по сравнению с былыми подъемами, когда посетитель шел, как лосось на нерест, и деньги за билеты заполняли за день картонный ящик из-под сигарет! Тратились, правда, еще быстрее, чем приходили.

Я-то понимал, что их еще и делить придется. Доли мы не обсуждали, но и так видно было — братцы из тех, кто бесплатно пальцем не пошевелит, не говоря уже о прямой уголовщине. Старший, Олег, изображал из себя этакого «крестного отца». Вадик же во всем подчинялся брату, не особо размышляя о последствиях. Да и не годилась для этого дела его крохотная носатая птичья головка. Олег умнее, хитрая бестия, но и он, «приняв на грудь», только сладко жмурил поросячьи глазки, узкий его лоб с залысинами багровел и «крестимый отец» забывал обо всем. Оба длинные, поджарые, но с крепким разворотом плеч, мускулистые, из тех, кто хорошо держит удар, а чаще сам бьет первым. В свои тридцать — Олегу на год больше, Вадику — меньше, они неплохо сохранились. Отличные экземпляры.

Бородатого Сахно долго искать не пришлось. Около часа просидели в машине, пока он не появился из дверей рядом с афишей своей, а когда-то нашей общей «Выставки редких и экзотических животных», за сигаретами что ли. Шел слабый снежок. Можно было, конечно, выдернуть его прямо из фойе кинотеатра, где располагалась теперь экспозиция, но зачем нам эта дешевая реклама? Тщедушный, сутулый Сахно не смог отказать Вадику, пригласившему его присесть на сиденье игоревых «жигулей» рядом со мной. Звать на помощь он не стал: мужчина все-таки, посовестился. И очень скоро пожалел. В этом отношении с бабами сложнее: никаких приличий не соблюдают. Ну, конечно, выдали ему — добавки не понадобилось. Он только просил срок расчета отложить на неделю. Чтоб было похоже на правду. И пили ведь с ним вместе потом, с гадиной! В суде даже охрана каталась со смеху, когда на вопрос, чем занимались у меня в доме, Сахно загнусавил: «Ну, выпивали понемногу…»

Да. Так вот, конечно, кроме центральной площади, лучшего места для расчета мы не могли подобрать. Стоянка такси, народу тьма… Я еще обратил внимание (а может, это только сейчас кажется — много ли увидишь после бутылки водки натощак), что на стоянке толчется как никогда много таксистов-частников. А тут еще Вадик, поджидая нас на площади, как назло, встретил Лешу — не то одноклассника своего, не то собутыльника, и, истекая слюной от предвкушения «капустки», нарисовал ему натюрморт — подсобка «Гастронома», где штабелями звонкие полные ящики. Там в отделе самообслуживания работала его последняя пассия.

Денежки не запоздали. Сахно явился за минуту до срока, с аккуратным пакетом — форматом чуть больше сотенной купюры. Дальше все шло, как в «Криминальной хронике» по ящику, — классическая операция «захват рэкетиров». Едва я уселся вместе с Сахно на переднем сидении машины, свесив на асфальт усталые ноги и, развернув газету, принялся пересчитывать пухлую пачку червонцев, как площадь всколыхнулась. Прямо к нам с трех сторон, игнорируя правила, неслись мышиного цвета «жигули». Разворот, кошачий визг тормозов, — и вот уже плотные, спортивного вида парни совсем рядом и наверняка не за тем, чтобы поздравить нас с гонораром… Когда я обрел способность трезво рассуждать (это произошло на удивление быстро), то стоял не в самой удобной позе лицом к машине, опираясь о багажник. Доброжелательный мужчина в «адидасовском» спортивном костюме любезно попросил поделиться оружием. Ну, эту просьбу я проигнорировал. Оружия никакого не было. Только это и радовало. Когда подъезжали к стоянке вдвоем с Олегом, он, почти уже у места, вдруг вспомнил «об одной мелочи» — попросил меня подержать у себя невесть зачем взятый однозарядный самодельный пистолет. Ссориться мне не хотелось, но я решительно отказался. Зато служителей закона Олегова игрушка развеселила. Слава богу, что ему не пришло в голову посостязаться в стрельбе с милицейскими «Макаровыми». Думаю, и вытащить бы не успел, как лег бы на снег рядом со своим братцем. А братец и в самом деле лежал. Правда, по нему не стреляли. Когда Вадик попробовал толкнуть одного из «захватчиков», помня баталии в пивном ресторане, завсегдатаем которого был, то уже через мгновение любовно прижимался щекой к бордюрному камню. Метрах в трех валялась его огненно-рыжая ондатровая шапка, яркая, как и всякая базарная дешевка…