Одна неделя. В течение которой они будут неистово совокупляться, а затем расстанутся, вероятно, на много месяцев. В очередной раз он приехал тогда, когда вероятность, что она забеременеет, невелика. Возможно, ей удастся убедить его взять ее с собой на выполнение его миссии, где бы это ни происходило. Впрочем, она чувствовала, что сейчас не время заводить об этом разговор.

– А что вы будете делать в Восточной Англии?

– Подорвем власть Этельреда над страной, надеюсь. Алрик собрал кое-какие важные сведения во время своего пребывания в Линдсее. Мне сказали, что он был там по вашему поручению.

Его черные глаза впились в нее, и под этим тяжелым взглядом Эльгива смутилась. Он предупреждал ее, чтобы она не вмешивалась в мужские дела, несмотря на то что все это в равной степени было и ее делами.

– Я просто послала его собирать сведения, – солгала она.

– И сделано это было хорошо, – рассудительно заметил он, – нужно отдать вам должное. В отличие от других ваших поступков – предпринятого вами путешествия к кузине. В этом вы ослушались меня и, что еще хуже, подвергли опасности себя и все наши приготовления. Если бы Турбранд решил за это избить вас до беспамятства, он имел бы на это полное право.

Она не собиралась делать секрета из того, где она провела все эти недели прошлой зимой. Слишком уж много было с ней людей тогда, и среди них Тира, которая всегда говорила только правду.

– Я потеряла ребенка, – сказала она язвительным тоном. – Вы считаете, что этого наказания еще недостаточно? Ну, а теперь расскажете вы все-таки мне о своих планах или нет?

Ее муж долго смотрел ей в глаза, затем протянул руку к своей чаше с элем и подал знак Алрику говорить.

– Мне удалось узнать, что один из танов короля, Ульфкитель, получил приказ собирать армию, чтобы выставить ее против наших сил, стоящих лагерем под Бенфлитом. Он будет вести своих людей из Восточной Англии, но весь этот народ – в первую очередь пастухи, а уж во вторую – воины. Их не заманишь ни в какое войско, пока они не закончат стричь стада своих овец.

– Ульфкитель полностью соберет своих людей не раньше конца мая, – медленно улыбнувшись, сказал Кнут, – а это означает, что мы сможем ударить первыми, и гораздо большими силами.

Эльгива задумалась над этим. Она когда-то слышала, как ее отец говорил, что решающего сражения нужно избегать всеми возможными способами, пока твое войско не будет значительно превышать войско противника количеством воинов. В данном случае на стороне датчан будет численный перевес. Но, даже если и так, англичан поведет за собой Ульфкитель. Она никогда не встречалась с этим человеком, но зато много слышала о нем.

– Ульфкителя следует опасаться, милорд. Он уже раньше водил своих людей из Восточной Англии против датчан и едва не победил.

– «Едва» в таких делах недостаточно, – сказал Кнут, – а помимо количества у нас будет еще и преимущество в неожиданности. До сих пор Торкелл всячески старался избегать прямых стычек с англичанами, так что Ульфкитель вообще не будет ждать, что мы можем напасть. Однако ключевым моментом тут станет своевременность. Мы хотим, чтобы они зашатались после первого нашего удара. Несколько трусов, поломавших строй и бросившихся бежать, могут определить судьбу сражения.

– Но они будут сражаться за то, чтобы защитить свою страну, – возразила она. – Даже если они будут бояться, они могут держаться за свою землю.

– Некоторые – да, могут, – сказал Кнут, – но среди них будут те, у кого родственники живут за Датским морем, и другие, кто избежал резни на день Святого Брайса несколько лет назад и до сих пор мечтает о том, чтобы отомстить. Мы заслали к ним своих людей, торговцев в основном, мужчин вроде Алрика, которые мало говорят, но зато много слушают. Через несколько ближайших недель мы снова свяжемся с ними и придем не с пустыми руками.

Теперь она понимала, как будет работать этот план. Он заплатит им серебром и внедрит в армию Ульфкителя. А потом они развернутся и побегут, увлекая за собой других, так что даже многочисленное войско может обратиться практически в пустое место.

– Найдите Туркителя, – посоветовала она ему. – Он владеет землями под Ипсвичем. Его отец и брат были с моим отцом в Шрусбери и погибли вместе с ним. Он не любит ни Идрика, ни короля. Алрик знает этого человека.

Она умолчала о том, что за эти годы трижды уже посылала Алрика к Туркителю, чтобы подпитывать ненависть того к Этельреду. Она была женщиной и, как предполагалось, не должна была ни во что вмешиваться; однако именно ее вмешательство заложило фундамент этого плана Кнута, хотя сам он об этом ничего не знал, а если бы она ему рассказала, то, скорее всего, не дождалась бы от него слов благодарности. Тем не менее, по ее разумению, он был ей должен за это, и она не видела причин, почему бы ей не попросить о вознаграждении.

Для этого она дождалась следующей ночи, когда они лежали, запыхавшись после постельных игр, и она уютно устроилась у него под рукой. Комната была освещена лишь мерцающим светом затухающего огня, но она ясно видела его лицо, этот высокий лоб и прямой нос – такой четкий профиль, что казалось, будто он вылеплен скульптором. Он смотрел куда-то в темноту над ними, и она понимала, что должна говорить сейчас, когда он разомлел от удовольствия и, вполне вероятно, удовлетворит ее просьбу.

Она провела языком по его уху, а затем шепнула в него:

– Возьмите меня завтра с собой. И я сделаю все, чтобы вы об этом не пожалели.

Он провел пальцами по ее волосам, игриво теребя густую прядь.

– Не могу, – ответил он. – Вы будете отвлекать меня, а это может быть опасно. Я не хочу никаких отвлекающих моментов.

– Думаю, там будет достаточно женщин, чтобы отвлекать вас. – Она повернулась лицом к его ладони и прикусила ее под большим пальцем. – Поэтому я и хочу быть с вами. Вы желаете, чтобы я начала вас умолять?

– Умоляйте сколько влезет, – сказал он, ухмыльнувшись, – вы все равно останетесь в Холдернессе. Здесь вы находитесь в безопасности.

– Безопасность! – фыркнула она. – А еще беспросветная тоска. Ненавижу это место. Холодное, сырое, уродливое. – И тут ей в голову пришла еще одна мысль. – А может, я тогда поеду в Йорвик? Я буду там вашими глазами и ушами.

– Йорвик не менее сырой и уродливый, и я не смогу навещать вас там так просто. Только не воображайте, что вам опять удастся ускользнуть от моих людей. Второй раз такой фокус у вас не пройдет.

Это ж надо, навещать так просто! Тогда как она его вообще не видит.

– Вы совсем как мой отец! – Она откинулась на подушки. – Собираетесь держать меня для своих целей в клетке, как какого-нибудь соколенка. Можно еще надеть мне на голову кожаный колпачок и привязать к ногам ремешок.

– Ваши глаза слишком красивы, чтобы закрывать их колпачком, – сказал он. – А насчет ремешков… я подумаю. Серебряные цепи вас устроят? Или, может быть, вы предпочитаете золотые?

Она ударила его в плечо, однако он только рассмеялся и накрыл ее своим телом; хотя поначалу она сопротивлялась, у него было против нее надежное оружие. Его губы, прикосновение его рук к ее коже быстро заставили Эльгиву забыть обо всем, кроме жажды удовольствия, которую он возбуждал в ней.

На какое-то время, по крайней мере. Когда он заснул подле нее, она в уме подсчитала, сколько дней и ночей они еще проведут вместе. Эта цифра раздосадовала ее. Кнут был молодым и сильным, он не обращал внимания на проходящие годы. Однако она была старше мужа на пять зим, и каждый год имел для нее значение.

Сколько зим еще пройдет, прежде чем она станет неспособной рожать детей, а значит, бесполезной для него?

Тира сказала, что у нее будет двое сыновей, но через пять дней муж ее сядет на свой корабль, взяв с собой и Алрика, и снова оставит ее живот пустым. Ее будут окружать женщины и охранять датские солдаты с кораблей, которым она не смела доверять, и подходящего мужчины рядом с ней не окажется. Мужчины в ее постели. С таким же успехом ее могли заточить в женский монастырь.