В колхозе «Муравей» такими стариками оказались Симкин Филипп Андреевич и Рекунов Григорий Иванович, «главный партизанский кучер», дед престарелый и разговорчивый, но еще могучий и работящий, к тому же хороший плотник. На первых порах они, как умели, при дружной подмоге женщин стали строить заново колхоз... А тут по ранению вернулся из армии старый солдат Василий Григорьевич Игнатиков, прежний председатель колхоза. Руководство сразу же перешло в его многоопытные руки.

Развороченный муравейник ожил. Весной уже дружно сеяли.

...И вот я снова в Брянских лесах, в «зоне пустыни». Какие чудесные перемены!

Тогда — несколько лет назад — в глаза прежде всего бросались руины да развалины, сейчас — раньше всего замечаешь свежесрубленные, пахучие, нарядные и веселые избы. Тогда — горькая тишина кладбища встречала вас у поскотины и шла рядом с вами по всему селу, теперь — все окрест звенит молодыми голосами...

И люди повеселели. Собравшись в новой, просторной, богатой избе «партизанского деда» Рекунова — и до войны у старика не было такой хоромины! — они оживленно толкуют о том, что пора уже приниматься за осуществление тех колхозных планов, что были прерваны войной: пора электрифицировать колхоз, поставить мельницу, пилораму...

И прикидывают: а не объединиться ли с соседями в один большой колхоз да зажить лучше довоенного?

То же, что в «Муравье», видел я и в Косилове, и в Тюнене, и в Рековичах, и в Олсуфьеве.

Уже все колхозы восстановлены, и в колхозах — все фермы. Поднялись из пепла и районные центры. В Жуковке, например, уже сейчас и домов, и людей больше, чем было до войны.

Жизнь везде и всюду, — жизнь, которую невозможно истребить! Вчерашняя «зона пустыни» стала зоной новой жизни, счастливых надежд и радостных свершений.

Разумеется, все это могло статься только потому, что в наступление на «зону пустыни» люди пошли в дружном колхозном строю. Только в могучем колхозном дубе могло оказаться столько жизненных соков после бури!

Разумеется, всех этих побед не было бы, не могло бы быть, если б колхозникам не пособило родное государство.

А оно пособило — и крепко! Пособило всем: лесом, деньгами, семенами, машинами, добрым советом и умелыми кадрами.

Государство отпустило колхозникам бесплатно строительный лес — сотни тысяч кубометров. Государство дало колхозникам ссуды на индивидуальное строительство, — только по одному Жуковскому избирательному округу было выдано более чем тридцать миллионов рублей. Государство наделило колхозников коровами и телятами. Государство помогло колхозам машинами: без могучих гусеничных тракторов МТС не удалось бы колхозам так быстро раскорчевать мелколесье, поднять запущенные, заброшенные пахотные земли. Государство помогло семенами, а в засушливый 1946 год — и хлебом. Только колхозы Жуковского района получили больше трех с половиною миллионов килограммов семян.

И если спросить любого колхозника, колхозницу, подростка: кто же помог им крепко стать на ноги, кто вывел их из горькой нужды на светлую дорогу к счастью, — всякий, не задумавшись и от всей души, ответит:

— Наша родная партия!

«Путь к счастью» — так назвал свою книжку председатель колхоза имени Парижской Коммуны, Дубровского района, Михаил Дмитриевич Зернов. Я был в «Парижской Коммуне» и нахожу, что заголовок книги — точный заголовок.

Михаил Дмитриевич Зернов — не старый еще человек, но старый деятель колхозного движения. Он стал председателем колхоза еще в 1929 году, будучи комсомольцем. Он был делегатом и первого и второго съездов колхозников-ударников. О Зернове можно сказать, что он принадлежит к старой колхозной гвардии, той, что на своих плечах вынесла всю тяжесть классовых боев с кулачеством и посеяла первые семена колхозной нови...

В 1946 году после демобилизации из армии М. Д. Зернов вновь был избран председателем родного колхоза. Двадцать лет на председательском посту, — и ведет колхоз к новому счастью!

Но что ж оно такое, это колхозное счастье? Мы толковали об этом с колхозниками в тихий вечер после полевых работ.

Счастье в том, чтоб честно, в срок и от всей души выполнить свой долг перед государством. Счастье в том, чтоб сделать свой колхоз богатейшим, а всех колхозников — зажиточными. И чтоб каждый завтрашний день был куда лучше сегодняшнего. И чтоб видеть, как уже в сегодняшнем дне зреют и наливаются могучей силой ростки завтрашнего коммунистического дня. Как покоряется человеку природа; как преображаются вчера еще тощие и бедные брянские земли; как загораются огни культуры в лесной, медвежьей глуши. И исчезает противоположность между городом и деревней.

Да, брянскому колхознику одной сытости мало; уже не мыслит он себе счастливой жизни без света культуры; хочет он, чтоб в родном селе жить было не хуже, чем в городе, чтоб было и кино, и радио, и электричество, и колхозный клуб, и библиотека, и стадион, и даже свой театр.

Об этом нельзя писать спокойно. Даже в первые дни после оккупации, в самые слезные дни нужды и разорения никто из колхозников не считал строительство школы, колхозного клуба, яслей, избы-читальни делом второй очереди. Еще и дыр не залатав в хозяйстве, взялись колхозники за топоры и пилы, чтоб возродить культурные очаги на селе. И первыми из землянок в новые дома переехали школьники.

Нужно воочию представить себе «зону пустыни», где все, все, все было сожжено и разрушено, все превращено в пепел и прах, чтоб понять размах культурного строительства в здешних местах. Тогда, несколько лет назад, негде было даже встретиться с избирателями, — встречались в землянках. А сейчас сколько новых колхозных клубов! А если на клуб у колхоза силенок не хватило, — так изба-читальня уж обязательно есть! И в клубах играют Островского, смотрят кино, слушают заезжего лектора или просто танцуют под баян да поют партизанские песни...

А в колхозе имени Парижской Коммуны новый клуб такой, какого и до войны не было, — каменный, на пятьсот мест, со стационарной киноустановкой.

«Жить лучше, чем жили до войны!» — вот о чем толкуют сейчас колхозники. Уже не оглядываются они назад, в довоенный день, а смотрят вперед. И смотрят смело.

В той же «Парижской Коммуне» завтрашний день уже положен на кальку, запечатлен в колонках цифр пятилетнего плана. Уже есть у колхоза своя электростанция — до войны не было, свои известковый и кирпичный заводы, мельница, лесопильная рама, столярная мастерская, многогектарный сад, заложенный комсомольцами. Строится средняя школа...

А мечты колхозников уже бегут дальше, дальше, вперед... И среди этих мечтаний главное: о новом колхозном селе.

Вернувшись после изгнания гитлеровцев в свои родные Рековичи, колхозники стали селиться каждый на своем старом, исконном месте, каждый на своих головешках.

Так и вышло, что Рековичи после разорения возродились и в прежней красе, но и с прежними недостатками.

С этим сейчас уже нельзя было мириться... М. Д. Зернов с товарищами стали планировать новое село: красивые каменные здания, широкие прямые улицы, обсаженные ровными рядами лип, в центре села парк, возле него театр, здание правления колхоза, магазины, почта.

А овраги засадить плодовыми деревьями... Нет, это не бесплодная мечта! Все это будет под силу такому богатому колхозу, как «Парижская Коммуна».

Это уже оказалось под силу колхозу имени КИМ, Жуковского района, во главе которого стоит волевой организатор Кирилл Афанасьевич Малкин.

Когда Кирилл Малкин вместе с другими кимовцами вернулся из леса, он долго ходил по пепелищу. А потом собрал колхозников и с горечью сказал им:

— Да неужто опять будем строиться по-старому? Изба к избе спиною, словно поссорившиеся соседи?

— А как же ты мыслишь, Кирилл Афанасьевич? — спросили товарищи.

— Надо по плану строиться...

И он вскоре действительно привез из города архитектурные планы нового села.

Я был в этом прекрасном новом поселке, слава о котором уже гремит по всей Брянщине. Здесь не увидишь ни одной подслеповатой избы, ни одной крыши под соломой. На прямой зеленой улице один к одному стоят просторные, красивые дома.