— Передовой полк дивизии остается под командованием Малышева. Но танковые полки временно приданы двадцать первой дивизии генерал-майора Хренова.

— Хорошо, — сказал Малинский, желая выпить чая, чтобы прочистить голову. Он нажал на кнопку для вызова адъютанта.

— Немцы атаковали в расчетное время. — Продолжил Чибисов. — И именно там, где мы ожидали. Дороги определили направление контрнаступления. Дудоров получил всю нужную информацию. Вам нужно увидеть его карты. Удивительно подробные.

Сдержанно постучав в дверь, в кабинет вошел молодой офицер.

— Принесите нам чаю, — сказал Малинский.

Адъютант исчез.

— Хорошо, — сказал Малинский Чибисову. — С Трименко пока все понятно. А что твориться в полосе наступления Старухина?

— Он обрушивает на англичан все, что у него есть.

Малинский посмотрел на ярко подсвеченную карту. Но все детали уже были у него в голове.

— Хорошо, — сказал он, придавая голосу командную интонацию. — Трименко справится сам. Направить резервы фронта на поддержку Старухина. Похоже, противник заглотил приманку.

Подполковник Шилко терпеливо ждал уже час, но колонна не трогалась с места. Сейчас с ним были две самоходные батареи, транспортно-заряжающие машины, а также командная машина дивизиона и машины управления артиллерийским огнем. Где была третья батарея, он понятия не имел. Все попытки связать с ней обернулись только хрипами рации и пропавшими без вести курьерами. А еще он получил приказ отправить несколько офицеров, в том числе одного командира батареи, чтобы восполнить потери среди артиллерийских корректировщиков на передовой. Из этого следовало, что потери в офицерском составе были очень велики. Но Шилко смирился. Его устраивало то, что большая часть дивизиона была вместе и под его непосредственным командованием. Он хотел двигаться быстрее, чтобы добраться до следующей позиции, вернуться в бой. Но он не видел смысла во включении в непрекращающиеся перебранки на дорогах. Колонна продолжит движение, когда это будет возможно.

Звуки боя стали настолько привычны, что он почти перестал их слышать. Грохот орудий расшатал его и без того изношенные уши. Он попытался отвлечься, закурив еще одну сигарету. Ночь была удивительно свежей, дождь прекратился и крестьянское чутье подсказывало, что через несколько часов наступит прекрасное утро.

Шилко убедился, что солдаты получили небольшие порции каши из старых полевых кухонь и смогли сделать глоток-два чая перед тем, как они ушли со старых позиций. Шилко никогда не понимал, почему некоторые офицеры стремились сделать жизнь для себя и своих солдат как можно более невыносимой. Превратиться в изможденных типов в сидящей как на чучеле форме. Солдатская жизнь и так была тяжела, подумал Шилко. Но если вам предстояло встретить свою судьбу, вы не хотели бы напоследок поесть? В конце концов, это привело к совсем мизерной задержке движения, которая, на взгляд Шилко не имела никакого значения. Графики и организация движения сейчас вообще были ничем иным, как фантазиями штабных офицеров.

Какой-то офицер побежал к их машинам. Он пробежал мимо командной машины Шилко, и тот почти забыл об этом, как вдруг офицер внезапно появился рядом, стуча по борту, чтобы привлечь внимание Шилко.

Он высунулся из люка. Сигарета в его рту была похожа на пучок соломы.

— Вы командир? — Крикнул офицер. Его лицо, похожее на морду хорька, выражало все волнение, на которое был способен майор комендантской службы.

— Да, это мои ребята, товарищ майор, — как ни в чем небывало ответил Шилко, пытаясь понять, что тому было надо. Он уже решил, что не будет сходить с дороги и терять еще больше времени, если вся эта суета была из-за очередной проблемы с движением.

Но майор обращался совсем по другому делу.

— Товарищ подполковник, — сказал он, почти крича. — Вы должны что-то сделать. Противник впереди. Мотострелки не могут их сдержать.

— Впереди? Где именно? — Спросил Шилко, спешно доставая планшет.

Майор взял карту, и начал рассматривать ее в свете фонарика.

— Вот. Я думаю, это здесь. В этом районе. Вы сможете открыть по ним огонь?

Шилко тщательно осмотрел карту.

— Вы говорите, это здесь?

Майор спешно кивнул. Но Шилко видел, что указанный им район был не впереди, а в нескольких километрах южнее, вдоль дороги, которая пересекалась с той, на которой сейчас стояли они.

— Что вы знаете о силах противника? — Потребовал объяснений Шилко.

— Товарищ подполковник, я видел их своими глазами. Я поехал туда разбираться с очередным затором. Машины мотострелкового полка шли на юг, напрочь заблокировав всю дорогу на запад. А я отвечаю за движение транспорта по этому маршруту. Поэтому я поехал посмотреть, что там твориться. А там бой идет, мотострелки держаться буквально зубами. Похоже, там контратакует целая немецкая дивизия.

Шилко выбросил потухшую сигарету, размышляя над картой. Было понятно, что ландшафт не благоприятствовал наступлению противника. Учитывая природную склонность офицеров комендантской службы к преувеличениям, самое большее, с чем он столкнулись — усиленный батальон, возможно, составляющий передовые силы контратакующей бригады. Если там действительно была дивизия, то она наступала по нескольким дорогам. Но, в любом случае, через лес. Противник должен был захватить контроль над этой дорогой. Местность была чрезвычайно тяжелой для ведения боевых действий. Дальше было несколько небольших городков, которые также затрудняли маневр.

Шилко не верил, что майор дал ему точную оценку численности противника. Но было ясно, что какие-то силы врага, где-то там определенно были. И он принял решение.

Шилко степенно вылез из машины и направился на поиски Ромилинского. Приказал приготовиться открыть огонь. Батареи пришли в готовность и ждали конкретных указаний. Ромилинский взялся за решение задачи. Тем временем, Шилко рассматривал разложенную на капоте машины карту, подсвечивая ее фонариком. Он полагал, что если дивизион обстреляет длинный прямой участок идущей через лес дороги, по которой, согласно сведениям майора, наступал противник, они смогут сравнительно легко отсечь его силы от тех, что уже вошли в столкновение с советскими войсками. Те оказались бы отрезаны и не смогли бы получать подкрепления. Дорога означала плотное скопление вражеских целей, и, если его орудия сейчас откроют огонь, противник окажется в ловушке. По крайней мере, если они накроют дорогу, то замедлят продвижение противника. Шилко быстро выучил важность дорог в современной войне, особенно здесь, на болотистом севере Германии. Инстинкты подсказывали, что дорога была оптимальной целью.

Офицеры дивизиона собрались вокруг него большой крестьянской семьей, привыкшей сообща решать все проблемы, и все делать правильно. Шилко приказал занять огневые позиции, подняв длинные стволы орудий до упора вверх, чтобы не врезаться ими в обрамлявшие дорогу деревья. Тяжелые стволы поднялись, как слоновьи хоботы, готовые по команде фыркнуть снопами огня. Заспанные офицеры терли глаза и колдовали над оборудованием, пытаясь что-то сделать в темноте. Шилко сомневался, что его подчиненные во время марша сверялись с картами, так как все устали и просто следовали за идущей впереди машиной. Он по-отечески напоминал им, где они находятся.

Лейтенанты и сержанты с криками размахивали маленькими фонариками, направляя огромные орудия на позиции в узком пространстве. Гусеницы грохотали по дорожному покрытию, двигатели рычали, будто злясь оттого, что их разбудили посреди ночи. Орудия напоминали Шилко больших, едва управляемых зверей.

К нему подошел Ромилинский.

— Товарищ подполковник, первая батарея готова и ждет огневой задачи.

Шилко кивнул. Он взял Ромилинского за руку, указывая ему направление стрельбы.

— Товарищ командир, разве мы не должны вызвать штаб дивизии и запросить разрешение на внеплановое открытие огня?

Шилко усмехнулся. При всех своих замечательных талантах штабного офицера, Ромилинский явно плохо представлял себе, как действовать в критической ситуации.