— Теперь, — сказал Поль, — у нас практически полный комплект, не хватает лишь врача, которого я пока еще не нашел. В общем, думаю, уже можно провести совет. С этого момента мы считаемся единой командой. Командой, которую ждет самое невероятное приключение из всех, какие когда-либо выпадали на долю человека. Вопреки всем расчетам, наши шансы на благополучное возвращение домой равняются всего тридцати процентам. Лететь или не лететь — решать вам. Отказаться еще не поздно. И в этом не будет ничего постыдного. Я знаю вас, Луи, Бернар, Сиг. Что до вас, МакЛи и Ледруа, то вы уже не раз проявляли себя с самой лучшей стороны, и никто не посмеет обвинить вас в трусости. После отлета я от всех буду требовать жесточайшей дисциплины, сейчас же зачту вам проект правил поведения на борту. Затем мы обсудим его и проголосуем, но после голосования он уже примет силу закона. Итак,

«Пункт 1. Руководитель экспедиции — Поль Бернадак. Его заместитель — Сигурд Ольсен.

Пункт 2. Вход в машинное отделение категорически запрещен. Доступ туда имеют лишь руководитель экспедиции, его заместитель и механик, получивший соответствующее распоряжение. Нарушившему данный запрет выносится смертный приговор.

Пункт 3. Любая небрежность или злонамеренность, способная повлечь за собой гибель экспедиции, наказывается либо смертным приговором, либо каким-то иным взысканием, накладываемым судебным советом.

Пункт 4. В судебный совет входят все члены экспедиции, кроме обвиняемого, а также двух человек, назначаемых руководителем экспедиции на роль соответственно народного обвинителя и адвоката.

Пункт 5. Все важные решения, касающиеся хода экспедиции, обсуждаются на совете. Все члены совета имеют решающий голос. Голос руководителя экспедиции также учитывается — за два.

Пункт 6. В случае смерти руководителя экспедиции командование возьмет на себя Сигурд Ольсен, с которым я уже поделился всеми своими секретами. Если, в свою очередь, погибнет и он, оставшимся в живых нужно будет открыть опечатанный ларец, который они найдут в библиотеке, и придерживаться инструкций, содержащихся внутри находящегося в нем (также запечатанного) конверта». Ну, что скажете? Согласны?

— Лично я — да, — промолвил Бернар. — Не имею ни малейших возражений. А вы?

— С нашей стороны их тоже не будет, — подтвердили остальные.

— И все же кое-что меня беспокоит, — заметил Бернар. — Как именно будет осуществляться смертная казнь, если это понадобится, чего, конечно же, не хотелось бы?

— За счет оставления на Марсе, с респиратором и недельным запасом продовольствия… А вообще, нам еще предстоит немало работы. Вылетаем сразу же по окончании строительства звездолета, то есть в конце сентября. До этого времени каждый должен научиться пилотировать небольшой реактивный самолет, который мы возьмем с собой для наших исследований. Нужно также, чтобы все те, кто ее не знают, освоили технику оказания первой медицинской помощи. На борту у нас, разумеется, будет врач, но он не сможет находиться всюду одновременно. Самолет в данный момент стоит в ангаре рядом с моей лабораторией. Сиг, который окончил курсы пилотов, научит вас им пользоваться. Впрочем, управление там — наипростейшее. Я останусь здесь, буду следить вместе с Фортеном за ходом работ. Вам следует явиться сюда 20 сентября — со всем, что пожелаете с собой взять. Не более 200 килограммов. Тебе, Бернар, я поручаю где-нибудь все же раздобыть нам какого-нибудь медика. До свидания, и постарайтесь никому не проболтаться о цели экспедиции. Пресса пребывает в полной уверенности, что это будет стратосферный полет.

Июль и август месяцы пролетели для Бернара с головокружительной скоростью. Первые две недели он посвятил азам управления реактивным самолетом. Затем собрал вещи, выбрал несколько личных книг, которые хотел взять с собой. В библиотеке звездолета давно уже должны были появиться технические издания, перечень необходимых произведений и инструментов. Все это привело его на стройку еще в начале сентября, после чего в его графике образовалось свободное «окно» в двадцать — тридцать дней, которое он мог заполнить разве что поисками призрачного врача для экспедиции. Прежде чем возобновить эти поиски, Бернар решил позволить себе дней десять отдыха в компании Сига, быть может, последних в его жизни.

Так он оказался в Эйзи. Они разбили палатки у дороги, уходящей вверх, к прибрежным скалам, примерно на полпути к самой высокой из них, так как теперь, в начале осени, лагерь, расположенный на берегу Везера, каждое утро окутывал бы густой туман. Их дни проходили в безмятежной размеренности. Сиг грелся на солнце или же, напевая старинные песни Севера, изучал близлежащие расселины. Все его поведение свидетельствовало о полнейшем душевном покое, наслаждении жизнью и уверенности в своих силах. Днем он спускался в долину и там, на лугу, на глазах у восторженной деревенской ребятни метал диск или копье. Когда-то он был олимпийским чемпионом по метанию диска, и все его броски приближались к мировому рекорду. Бернару казалось, что из Швеции Сиг вернулся таким, словно уже сжег за собой все мосты, словно уже улетел. И Бернар завидовал тому спокойствию, с которым Сиг проводил свои последние дни на Земле. В тот вечер он смотрел, как швед спит рядом с ним в палатке, в полурасстегнутом спальном мешке. Дыхание скандинава было глубоким и медленным. В рассеянном лунном свете его массивные плечи мерцали, словно отполированная бронза. Бернар украдкой сравнивал эту гибкую и лоснящуюся мускулатуру со своей, могучей, но напряженной, гораздо менее элегантной. Он и сам был силен, и не многим удалось бы вырваться из его «зажима», но он обладал силой медведя, тогда как Сиг походил скорее на тигра. И на кой черт ему сдалась вся эта авантюра? Он молод, красив, богат, умен. Здесь, на Земле, его ждет беззаботная, насыщенная и интересная жизнь. Он и так уже известный химик, о котором многие говорят как о будущем Нобелевском лауреате. И однако же, когда Поль предложил ему присоединиться к своей экспедиции, он не колебался ни секунды. Быть может, всему виной древняя кровь викингов, отвращение к слишком легкой жизни? У меня все иначе. Осуществляется мечта моей юности — Жюль Верн, Уэллс, Рони-старший… Все эти споры с Полем и Луи… Подумать только: старина Поль был уверен, что полет на Марс невозможен, но именно он нашел способ! Какой все-таки странной бывает судьба! Просто невероятно: через три недели мы будем где-то между Землей и Марсом… или мертвы. Даже не знаю, какая из этих возможностей представляется мне более ужасающей. Забавно думать, что никто не будет знать, где мы. Строительство звездолета — отнюдь не тайна, но никто, кроме нас, за исключением пары-тройки ученых, не догадывается о преследуемой цели. Пресса полагает, что это будет какой-то необычный самолет. А мы, возможно, сгинем в неведомом. Присоединимся к тем, кто погибали в странных местах, в которые их приводило человеческое любопытство: в девственных лесах, пещерах, глубоководных пучинах, горах, океанах… Впрочем, что-то я думаю уже не о том. Не мешало бы искупаться, быть может, небольшой полуночный заплыв приведет мои мысли в порядок.

Бернар осторожно вылез из палатки, наспех оделся. Ночь была все еще теплой. Среди туч бежала луна. Перед его глазами вырисовывалась долина. Он видел, на фоне луны, скалы Большого Сингла и «Церкви Гийема» — места́ их дневных восхождений. По выбитой в скале лестнице он спустился вниз, по усеянной мелкими камушками дороге пересек часть деревни и оказался на берегу Везера. Река была черной, лишь у самого берега малая глубина делала ее прозрачной. На дне слабо поблескивали камушки. Он разделся до купального костюма, затем, в один бросок, погрузился в воду, расплескав вокруг сверкающие капли, и, оставляя позади себя беловатый пузырчатый след, по диагонали поплыл к середине реки. Он нырнул, вынырнул, выдохнул смесь воздуха и воды, поискал камушки на дне, позволил течению подхватить его. Он любил воду. В этот вечер он разглядывал пейзаж с непреодолимой страстью. Мой старый Везер, моя река! Мой родной край! Край скал и зелени, деревьев и земли, воды и неба! Край, в котором растут табак и пшеница, дубовые и каштановые рощи. Моя земля, которую я вскоре покину живым, преследуя свою мечту. Мои дорогие меловые утесы, где я в двенадцать лет обнаружил свое первое ископаемое…