Вернувшись в Москву, мы пришли к Андрею, Снова пиршествуем, и в конце вечера он, как всегда, поет свою любимую песню. Через несколько дней он позвал меня к себе, чтобы помочь убедить Марчелло Мастроянни сыграть роль в фильме, подготовку к которому он заканчивает. Всю ночь я переводила сценарий с русского на итальянский. Марчелло, мой старый друг (в начале карьеры мы вместе снялись в двух фильмах), пришел в восторг от него. Ухожу из дома Тарковского уставшая, но счастливая атмосферой дружбы и общения с талантами.

Увы, фильм этот сделан не будет. Еще один сценарий — прекрасный! — пошел в корзину по воле цензуры…

…23 декабря 1985 года мой телефонный ответчик записал короткое драматическое сообщение. Тарковский серьезно болен, шведские врачи дают ему всего три недели жизни. 2 января 1986 года он возвращается во Францию, его окружают огромной щедрой помощью. Президент республики, посол СССР, министр культуры, врачи, соотечественники помогают решить возникающие срочные проблемы. Его сыну и мачехе разрешают приехать к нему после четырех лет разлуки. 11 июля Тарковский покидает больницу — его состояние заметно улучшилось. Я счастлива принять всю его семью в моем большом доме… Андрей может закончить монтаж своего фильма «Жертвоприношение» и рассказывает о замысле будущей картины: «Святые — самые несчастные из людей». Позже, по совету неумного друга, он уезжает из Парижа, чтобы пройти лечение в ФРГ в одной модной клинике.

Андрей умер 29 декабря 1986 года.

Похороны были грандиозными. Пришли все друзья. Мстислав Ростропович, сидя на ступеньках церкви на улице Дарю, играет на виолончели. В разрывающих душу звуках его инструмента, в которые он вложил, кажется, всего себя, — наше горе.

Станислав Говорухин: «В кино он сыграл меньше, чем мог бы. И меньше, чем хотел. «Пробовался», но до съемок дело не доходило. Многие из «проб» погибли, кое-что уцелело — например, отличная проба на Пугачева к фильму А. Салтыкова.

У меня сохранилось несколько его грустных писем.

«Утвердили меня в картину «Земля Санникова». Сделали ставку, заключили договор, взяли билет. С кровью вырвал освобождение в театре, а за день до отъезда мосфильмовский начальник сказал:

— Его не надо.

— Почему? — спросили режиссеры.

— А не надо, и все!»

Сегодня кинематографисты пытаются освободиться от пут, связывающих свободный полет фантазии. Как порадовался бы Володя! Он всегда говорил об этом. Раньше — с яростью, последние годы — с горьким сарказмом.

«Но ведь про что-то можно снимать? — писал он мне. — Например, про инфузорий? Хотя… Ткнуться некуда — и микро- и макромиры под чьим-нибудь руководством».

Нашел в записной книжке и такую запись:

«Володя: у меня все наоборот — если утону, ищите вверх по течению».

Откуда это? Так не похоже на Высоцкого. Он был человеком, который твердо знал, куда, ради чего и на что он идет. Хотя… Так хотел сниматься в «Место встречи…» можно сказать, был зачинателем идеи — сделать фильм по роману Вайнеров, так волновался — утвердят, не утвердят на роль Жеглова, и вдруг… 10 мая 1978 года — первый день съемок. Мы в Одессе, на даче нашего друга. И Володя: «Пойми, мне так мало осталось, я не могу тратить год жизни на эту роль!»

Как много потеряли бы зрители, если бы я сдался в тот вечер. Однажды, когда я рассказал этот случай на встрече со зрителями, из зала пришла записка: «А стоит ли год жизни Высоцкого этой роли?» Вопрос коварный. Если бы год, который заняли съемки, он потратил на сочинение стихов, тогда ответ был бы однозначным: не стоит! Быть поэтом — таково было его главное предназначение в этой жизни! Но у Володи были другие планы, я знал их, и мы построили для него щадящий режим съемок, чтобы он мог осуществить все задуманное: побывать на Таити, совершить гастрольное турне по городам Америки…

Он давно подумывал о режиссуре. Хотелось на экране выразить свой взгляд на жизнь. Возможность подвернулась сама собой. Мне нужно было срочно ехать на фестиваль, и я с радостным облегчением уступил ему режиссерский жезл.

Когда я вернулся, группа встретила меня словами: «Он нас измучил!»

Он входил в павильон абсолютно готовьш к работе, всегда в добром настроении и заражал своей энергией и уверенностью всех участников съемки. По этой короткой пробе легко было представить его в роли режиссера большой картины. Зато на тонировке с ним было тяжело. Процесс трудный и не самый творческий — актер должен слово в слово повторить то, что наговорил на рабочей фонограмме, загрязненной шумами, стрекотом камеры. Бесконечно крутится кольцо на экране. Володя стоит перед микрофоном и пытается «вложить» в губы Жеглова нужные реплики. Он торопится, и от того дело движется еще медленнее, он безбожно ухудшает образ. «Сойдет!» — кричит он. Я требую записать еще дубль. Он бушует, выносится из зала, через полчаса возвращается, покорно становится к микрофону. Ему хочется на волю, а кольцо не пускает. Ему скучно, он уже прожил жизнь Жеглова, его творческое нутро требует нового, впереди ждут Дон Гуан и Свидригайлов, а внизу, у подъезда, нетерпеливо перебирают ногами и звенят серебряной сбруей его Кони».

Высоцкий снимался в фильмах «Вертикаль», «Увольнение на берег», «Точка отсчета», «Служили два товарища», «Четвертый», «Место встречи изменить нельзя»… Роли главные и эпизодические, и последних, к сожалению, было больше. Но даже и за отдельным эпизодом стояла запоминающаяся личность Высоцкого. В эпизодической роли он снимался, к примеру, в кинокомедии «Саша-Сашенька» на студии «Беларусьфильм». Автор сценария Лидия Александровна Вакуловская рассказывает:

— Помню, что режиссер Виталий Четвериков, приглашая на эпизодическую роль Высоцкого, тогда еще мало снимавшегося, сказал: этот герой должен петь под гитару. Пришлось внести небольшие изменения в сценарий. Высоцкий пел так, что даже сейчас, через двадцать лет, я слышу его хрипловатый, но такой красивый и дорогой нам голос. Кругом все аплодировали, а он улыбался и снова повторял «дубль». Его очень уважали и любили в нашей съемочной группе. Но были и те, кто хотел запретить Высоцкого. К счастью, их время прошло.

О Высоцком можно сказать словами самого поэта: «он не гнался за славою бренной», но слава нашла его сама. Высоцкий — актер, певец, поэт — прожил короткую, неистовую жизнь, пролетел через нее, как метеор, оставив после себя долго звучащий, ранящий след. Признание пришло к нему после смерти. Тут наша общая боль и общее чувство вины, как бы мы ни торопились — каждый по-своему — отдать ему посмертную дань. Теперь личность Высоцкого, его роли и песни стали достоянием ряда фильмов.

О них немало сказано сегодня в нашей печати, и отзывы эти уместно привести здесь. Все те, кто видел по телевидению двухсерийную телепередачу «Владимир Высоцкий» театрального критика Н. Крымовой и режиссера А. Торстенсена, могут быть только благодарны создателям. И мы целиком присоединяемся к словам оценки фильма, высказанные в «Труде» М. Строевой:

«Фильм нетороплив. Здесь о Высоцком говорят не спеша, раздумчиво, серьезно. У каждого в душе хранится свой Высоцкий. Образ освещается с разных сторон, складывается, как мозаика. Таков замысел: Высоцкий в моей жизни. На этот вопрос по-своему отвечают рабочий и космонавт, актер и писатель, маршал авиации и шахматист, друг и жена. Люди известные и неизвестные ищут, находят свои, незаемные слова, почти всегда точные.

Камера скользит по московским дворикам, бульварам и подворотням, по комнатам близких или далеких ему людей, подымается над панорамой густо застроенной Москвы, чтобы можно было отыскать глазами тот самый дом на Большом Каретном, где Володя вырос. «Где твои семнадцать лет, где тебя сегодня нет…»

Мы вслушиваемся в негромкий говор, в элегическую интонацию людей, с ними соглашаемся. Да, Володя Высоцкий был Личностью, брал на себя ответственность откровенно и честно высказывать то, о чем сегодня громко говорят все. Он обгонял свое время. Его песни звучали повсюду, его слушали на всех этажах нашего общества. Но сам Высоцкий тогда не вписывался в рамки «дозволенного».