— Очень интересно, мистер Мерлин. Вы умнее, чем я думал.

— Был бы умным, понял бы сразу и не вгонял себя в ловушку. Выходит, Молтембер каким-то образом пытается забрать кусок своей души из Ривальды, после чего уже убить её. Но, наверняка ему не хватает сил для того, чтобы вторгнуться с боем в город и забрать миссис Скуэйн силой, поэтому он решил действовать методом шантажа.

— Шантажа? — удивился мистер Тейлор.

— Именно шантажа. Когда я встретился с Агнусом Иллицием и его армией вервольфов, он хотел, чтобы Пенелопа Лютнер и мистер Глесон были убиты, а я захвачен в плен. Не просто так же! Наверняка Молтембер и Иллиций справедливо рассудили, что я дорог для Скуэйн и таким образом получится выманить её…

— Но вы сейчас находитесь здесь, рядом со мной, а не в лапах Молтембера. Почему?

— Потому что он не смог меня захватить. Вместо меня была захвачена Пенелопа… Несмотря на то, что Иллиций был пойман, его вервольфы доставили Пенелопу к Молтемберу и теперь он её держит у себя.

— Не мог представить, что мисс Лютнер находится там. Мистер Мерлин, вы уверены в этом?

— В чём именно?

— Во всём.

— Да, мистер Тейлор. Я уверен во всём и вы можете мне верить. Слишком долго я вертелся во всём этом и слишком много познал лжи. Теперь умею распознавать её. Если миссис Скуэйн не отправится к Молтемберу, он убьёт Пенелопу. Понимаете, убьёт!

— Никакой паники, мистер Мерлин, — предостерёг Тейлор. — Самое главное, что мы знаем правду, а это уже больше, чем ничего. Если миссис Скуэйн сочтёт мисс Лютнер недостаточной приманкой, очевидно, что Молтембер не остановится. Он отлично знает, чем она дорожит, если они и впрямь были любовниками, а значит ситуация будет только усугубляться. Одной мисс Лютнер дело тут не ограничится.

— Ривальда не хочет выполнять требования Молтембера. Я уверен, что она их не выполнит, потому что у неё нет сердца.

— А если выполнит? — спросил Тейлор. — Вы будете рады, если она сделает так, как захочет Молтембер? Ведь в этом случае он сможет вернуть всю свою былую мощь из Эрхары и тогда он продолжит дело, которое когда-то замыслил. Мы не знаем, что именно он замышлял этой войной, но что-то очень ужасное. Не говоря уже о том, насколько ужасной была сама война.

— То есть мы должны позволить Пенелопе умереть? Я никогда не соглашусь на это, ведь она всё, что есть у меня в этом городе. И никогда уже ничего лучше не будет.

— Никто об этом и не говорил. Я лишь хотел действовать предусмотрительней, а не ломиться сразу в бой. Как видите, у Молтембера мало сил, поэтому войну он начал тайно, с помощью хитрости. Мы должны его как раз хитростью и победить, потому что одних только желания и отваги мало.

Внутри Юлиана всё кипело. Своей апатичностью мистер Тейлор начинал раздражать. Несмотря на полную противоположность Ривальде Скуэйн в плане характера, бесил он уже не меньше её.

— Настоящие герои становились героями при помощи отваги, а не хитрости, — выпалил Юлиан.

— Это всё герои книг! А мы настоящие герои и начинается настоящая война! Мы не можем допустить её, потому что это будет в сто крат хуже, чем то, что имеем сейчас. Ваше юношеское тело сейчас бурлит от переизбытка эмоций, но когда внутри всё перегорит, останется лишь прагматизм. И тогда вы поймёте, какую глупость совершили, предпочитая не обращаться к помощи других, а сумасбродно действуя самому.

— Как бы то ни было, оставить всё как есть мы не можем. Есть у меня ощущение, что Ривальда и Молтембер находятся в сговоре и это какой-то их план.

— Вы предлагаешь отправиться поговорить с миссис Скуэйн? Выпалить всё как на духу и попросить помощи?

— Я ни за что не пойду к ней. Она отвратительна мне и я не хочу даже видеть её. Но те, кто защищают город, обязаны узнать правду и помочь мне. Отпустите меня и я отправлюсь в полицию.

— Туда, где вас арестовали и, судя по всему, оклеветали?

— Они арестовали меня, потому что Ривальда хитро водила их за нос и играла их умами, — сказал Юлиан. — Теперь уже у меня есть неоспоримые доказательства. Если я расскажу историю Молтембера и Ривальды Сорвенгеру, он сможет найти её правдоподобной и поверить.

Тейлор немного замялся. Был ли он готов отпустить юношу одного?

— У меня нет власти держать вас здесь, — сказал преподаватель. — Вы хотите чтобы я отправился с вами?

— Если можете, то отправьтесь. Если вы, честный человек, покажете ваше доверие ко мне, Сорвенгер найдет мои доводы более убедительными.

— Вы говорите правильные вещи, но они не идут на пользу осторожности. Что если мы разделимся, и вы отправитесь, как и планировали, в полицию, а я пойду к миссис Скуэйн? Я попробую поговорить с ней и выведать её настоящие планы.

— Вы полагаете, что я справлюсь один? — спросил Юлиан.

В любом другом случае он предпочёл бы действовать один, но сейчас, учитывая, что на карту поставлена жизнь Пенелопы, он был бы рад любой помощи.

— Даже если вы в розыске, у вас есть право слово. Просто воспользуйтесь ей. Под предлогом повинной, сдачи, чего угодно. Главное — найдите того, с кем поговорить.

Юлиан кивнул, однако уверенности в благоприятном условии не ощущал.

— Я постараюсь, — пробормотал он.

— Вы прошли славный путь, мистер Мерлин. Вы не плыли по течению, как это могло показаться. Вы сами писали историю и теперь можете оставить в ней жирный след. Я уверен, что вы способны на большее. Если у вас что-то не получится, я постараюсь помочь. В тюрьму вы не вернётесь.

Несмотря на то, что должного оптимизма слова Тейлора не внушали, Юлиан очень старался в его слова верить. Во всяком случае, в такие тяжёлые времена во что-то верить надо, и абсолютно не важно во что. Главное — это сила веры.

— Вы поможете мне добраться? — в надежде спросил Юлиан.

— Да. Помогу.

Всю дорогу Юлиана не покидали дурные мысли. Какие ещё загадки крылись впереди? Подходит ли история к концу, если он наконец-то распутал ведущий к ответу глубок и теперь осталось лишь ударить в нужное место?

И не подвёл ли он мистера Тейлора, который по сути всю ночь укрывал у себя преступника? Всё это могло свети голову, а голова должна быть свежей как никогда, ведь момент его ожидал крайне ответственный.

Преступник, который шёл сдаваться — разве таким Юлиан видел себя ещё пару месяцев назад? Может быть, но явно не обвинённый в убийствие и не подозреваемый ещё в двух.

Когда мистер Тейлор ушёл в другую сторону, Юлиан остался в этом мире один. Не смеющий никому доверять, имеющий право полагаться сам за себя.

Едва завидев юного беглеца, вооружённые полицейские выскочили на улицу, а Юлиан поднял руки вверх.

— Я сдаюсь! — громко и уверенно, как только мог, проговорил он.

— Арестуйте его! — сказал какой-то полицейский, после чего его коллеги заломили Юлиану руки за спину и повели вперёд.

— Мне нужен прокурор Сорвенгер! — крикнул Юлиан, но на его слова особо не отреагировали. — У меня для него важная информация!

— Ты не можешь удостоиться личной аудиенции с герром Сорвенгером, — ответили ему. — Такой прерогативы у преступников нет.

— Я буду разговаривать только с ним! — не унимался Юлиан. — Я готов написать повинную, но только в его присутствии.

Конвой остановился и полицейские призадумались.

— Какая у тебя информация для него? — спросил начальник конвоя.

— Я всё расскажу только ему. Вам я не скажу ни слова.

— Мы сможем выбить у тебя слова.

— Но герру Сорвенгеру выбивать не придётся, я сам всё расскажу. Это поможет закрыть вам дело прямо сейчас.

— Как будем действовать, Марв? — спросил полицейский у своего коллеги.

— Я спрошу у Сорвенгера. Если позволит, то мы разрешим мальчишке.

В этом время Юлиану отцепили руки и запечатали их в наручники. Надо сказать, ощущения не улучшились, потому что ношение металлических наручников не было самым приятным делом на свете.

— Ждите здесь, — сказал начальник конвоя и отправился в кабинет Сорвенгера.

Лишь бы он был один. Лишь бы с ним не было вездесущей Ривальды Скуэйн. Это могло бы всё испортить.