— Привет, Пенелопа, — тихо произнёс Юлиан, стараясь, чтобы никто не слышал его. — Я не знал, что ты была знакома с миссис Спаркс.
— Да, Юлиан. Это было бы глупо, — довольно расстроенным тоном ответила девушка. — Она была ректором нашей Академии.
— Ректором? Я и понятия не имел. Думал, что она работает на Департамент.
— Одно другому не мешает, — сказала Пенелопа. Юлиана не покидало ощущение, что она хочет поскорее прекратить этот разговор и вообще уйти подальше от юноши.
— Хорошо. Я тут собирался спросить… Сегодня ты не будешь свободна?
— Не сейчас, Юлиан. Прости, но мне не до этого. Может быть, как-нибудь потом…
— Я понял тебя, — с грустью ответил Юлиан.
— Не обижайся, — кинула вдогонку ему Пенелопа, но не обидеться он не мог. В этом был весь характер Юлиана.
Не являясь по сути высокомерным и самолюбивым человеком, он достаточно тяжело переносил такие вот неожиданные отказы или непреднамеренную грубость.
8. Монроук
«Меня сразу начало смущать то, что Ривальда Скуэн на самом первом заседании так яростно была против казни Агнуса Иллиция. Ведь даже и мне не приходила в голову такая идея. А однажды я проснулся и вовсе узнал, что вместо усопшей Ровены Спаркс на должность ректора Академии Принца Болеслава была назначена как раз Ривальда Скуэйн! Сопоставив все факты, что я видел, понял я кое-что одно. Эта женщина была явно замешана в чём-то. И явно что-то знала. Теперь же пришла моя очередь узнавать»
Юлиан Мерлин, октябрь 2010
Проснувшись на следующий день в тоскливейшем настроении, Юлиан отправился в библиотеку. Несмотря на этот шаг, больше всего ему сейчас остаться в этой кровати навсегда. Или, по крайней мере, до тех пор, пока он снова не обнаружит на подоконнике письмо от Пенелопы.
В цветочный магазин Юлиан тоже ни за что сегодня не отправится — уж слишком чувствительным для него был вчерашний отказ.
Раскрыв следующее письмо, Юлиан принялся переписывать его. На этот раз действие хоть сколько-то сдвинулось с мёртвой точки — сообщение уже напоминало не просто деферамбы безумного влюблённого, а деферамбы влюблённого и одержимого:
«Госпоже М.
От господина Р.
май 1993 г.
Как бы Вы не пытались избегать моего общества, у вас ничего не получится. Я неизменно буду следовать за Вами, ведь моё сердце — это Вы. Я досконально не знаю, что Вы узнали обо мне. Но смею заверить — что всё это наглая ложь.
Разве Вам не видно, насколько лицемерно и безжалостно общество, в котором мы пребываем? Они грозятся оклеветать каждого, кто хотя бы однажды перешёл им дорогу. А ведь я не из тех, кто пляшет под чью-то дудку и слепо слушается кого-то. Я не намерен терпеть всего этого, но я не замышляю никакого переворота.
Я лишь хотел развенчать те иллюзии, которые преследуют каждого из нас. Я лишь хотел показать Вам, чего стоит человек, если у него есть идея. Своя идея, а не навеянная чьим-то чужим мнением.
В Вас я увидел человека, который способен разделить мои идеи и даже помочь мне. Но, наверняка, Вы меня не так поняли.
Я лишь хочу вам объяснить всё, но только в этом письме. Мне нужна ещё одна встреча, как бы цинично это не звучало. Вам не следует бояться меня — я никому не собираюсь причинять зла. Я искренне верю в то, что несу добро и Вам.
И я уверен, что выслушав меня, Вы поймёте всё, что я пытаюсь донести до Вас. Вы поймёте, что это клевета. Вы поймёте мои мотивы и простите меня за грубую неосторожность
Ваш покорный слуга,
господин Р.»
Господин Р. уже порядком поднадоел Юлиану. Ему бы больше хотелось увидеть ответы госпожи М. а ещё больше хотелось не видеть этих писем и вовсе.
А потом пришло время почты, которую в дом приносил тоже Юлиан.
«Экспресс Зелёного Альбиона» приходил раз в неделю, и сегодня был как раз такой день. Во всю первую полосу располагалась статья о загадочной смерти Ровены Спаркс, а иначе и быть не могло.
Юлиан обязательно прочитает её, но только не сейчас. Он итак уже знает больше, чем ему нужна, а эта статья может привести его и вовсе в полное смятение. Неизвестно, что напридумывали журналисты и чем приукрасили сей факт.
Так же среди почти Юлиан нашёл журнал «Святой Местоболь», на этот раз ежемесячный, но новости всеобщего масштаба на этот раз его не очень интересовали.
Между журналом и газетой зачесалось неприметное письмецо, которое любопытство Юлиана обойти не смогло. Оно адресовалось Ривальде Скуэйн аж из министерства образования.
— Спасибо, Юлиан, — сказала миссис Скуэйн, когда юноша занёс ей почту в кабинет.
— Не за что, — постарался он быть вежливым.
— А вот это уже интересно, — пробормотала Ривальда, прочитав письмо. — Можешь ли ты поверить Юлиан, что министерство образования назначило меня новым ректором Академии Принца Болеслава?
— Вас? — удивление Юлиана было неподдельным. — Но ведь вы там даже не работали.
— Вообще-то работала. Пыталась преподавать оборонительные искусства, но никому это было не нужно, и пару лет назад я ушла.
— Что вы имеете в виду под оборонительными искусствами?
— Знаешь ли, чёрная магия тоже имеет место в этом мире. И у неё совершенно другой принцип действия в сравнении с остальными. И, как следствие, защита тоже другая. Я пыталась доказать, что надо уметь обороняться в случае чего, но меня мало слушали.
— Я заметил, что вы тоже изучаете тёмную магию.
— Изучаю, — взгляд Ривальды был очень подозрительным. — Ведь чтобы уметь противостоять ей, надо знать её в лицо. Я не просто так пустила тебя в свою библиотеку. Ты тоже должен знать…
— Я не читаю ваши книги.
— А стоило бы. Особенно теперь, когда я совершенно точно введу черную магию в образовательный курс. В убийстве Ровены была замешана чёрная магия, это очевидно. Но из-за игнорирования её никто не сможет раскрыть это дело.
— Кроме вас.
— Кроме меня, — подтвердила Ривальда. — На самом деле только этого мне сейчас и не хватало. В Департаменте работы выше крыши, а тут ещё Академия. Об этом я могла мечтать раньше, но только не сейчас. Сейчас все мысли поглощены Агнусом Иллицием.
— Прошло уже больше недели, а он не давал о себе знать.
— А что, если он замешан в убийстве Ровены?
— Вы так говорили и об поджоге в доме преступника… Золецкого кажется.
— Говорила. И до сих пор согласна сама с собой. Поэтому и передала это дело лично в руки Якоба, потому что я доверяю ему больше всего. Ох, надеюсь, мне не придётся вести много занятий…
Юлиан поморщился. Учёба всегда вводила его в ступор.
— А разве можно одновременно работать в Департаменте и руководить Академией? — спросил он.
— Ровена же могла. И у неё это неплохо получалось. Кстати, свари мне кофе. А то без него читать газету совсем сложно.
Юлиан коротко кивнул и удалился из кабинета.
А в гостиной его осенило.
Сначала Ривальда Скуэйн была против того, чтобы казнили Агнуса Иллиция, и практически сразу после этого он сбежал. Теперь его сомнения троекратно усилились, ведь смерть Ровены Спаркс попросту расчистила Ривальде дорогу в ректора Академии.
Такого не может быть, но факты выдают себя. А вдобавок ко всему этому ещё и все эти её штучки. Чёрная магия, драконы, да и вся это природная загадочность.
Ничего не может быть просто так.
Сварив кофе, Юлиан заперся в своей комнате и принялся размышлять. Он пытался проследить за Ривальдой, но ничего из этого не вышло. Она показалась ему белой и чистой, правозащитником, работающим на справедливый Департамент. Он буквально все дни проводил подле неё и никаких поводов для сомнения она ему не давала.
Его снова осенило. И ключевым словом было «днём». Он видел её только днём, а ночью сладко спал, предаваясь мыслями о прекрасной Пенелопе.
Теперь Юлиан понимал одно — нужно проследить за ней ночью. Ночь — идеальное время для свершения своих дел. Ночью все спят. Ночью никто не подозревает.
