Все четверо расхохотались.

Голос Майкла звучал неотчетливо:

— Может, хватит уже, пожалуйста.

Роббо, увидев впереди знак — дорожные работы — и зеленый свет над ним, нажал на газ.

Люк прокричал:

— Расслабься, Майкл. Пара часов, и мы вернемся!

— Что значит: «пара часов»?

Зеленый свет сменился красным. Тормозить было поздно. Роббо, увеличив скорость, понесся вперед.

— Дай-ка мне, — сказал он, хватаясь одной рукой за рацию, а другой выворачивая руль, чтобы вывести машину на длинный вираж. Он бросил взгляд на рацию, нажал на кнопку «ГОВОРИТЕ». — Слушай, Майкл…

— РОББО! — завопил Люк.

Прямо на них летели слепящие фары.

Загудел, низко и яростно, клаксон.

— РООООББОООО! — орал Люк.

Роббо в панике ударил по педали тормоза, уронил рацию. Руль мотался в его руках, Роббо в отчаянии пытался понять, куда повернуть. Справа деревья, слева экскаваторы, фары встречной машины прожигают лобовое стекло, режут глаза.

В голове Майкла все плыло, он слышал крики, потом глухой удар — как будто кто-то уронил рацию. А после наступило молчание.

Он нажал на кнопку «ГОВОРИТЕ»:

— Алло?

Ответом ему послужило лишь потрескивание.

Он взглянул на белый атлас, натянутый в паре сантиметров от его глаз, и попытался справиться с паникой, чувствуя, что дыхание его все учащается и учащается. Писать хотелось неимоверно. Где Джош, Люк, Пит, Роббо? Неужели эти мерзавцы и вправду в пивную отправились?

А затем паника унялась — вернулось опьянение. Голова словно налилась свинцом, атлас поплыл перед глазами, веки сомкнулись, и Майкл провалился в сон.

Рой Грейс сидел в темноте своего старенького, стоявшего в веренице застрявших машин «альфа-ромео» — дождь барабанил по крыше, пальцы Роя — по рулю.

Рой глотнул воды из бутылки, завинтил крышку, сунул бутылку в карман на дверце. «Ну давай же!» — произнес он. Пальцы застучали по рулю еще энергичнее. На назначенное свидание он опаздывал уже на сорок минут.

Покинь Грейс контору минутой раньше, звонок принял бы кто-то другой и совершенный двумя накачавшимися бог весть какой наркоты юными недоумками налет на брайтонский ювелирный магазин стал бы проблемой кого-нибудь из коллег.

Грейс понимал, не стоило ему тащиться сегодня ни на какое свидание. Сидел бы себе дома, готовился к завтрашнему выступлению в суде. За последние несколько лет друзьям время от времени удавалось уговорить его на свидание «вслепую», и каждый раз он обращался перед таким свиданием в комок нервов. А сегодня они и вовсе расшалились — принять душ и переодеться он не сумел и потому питал по поводу своей презентабельности большие сомнения.

Ко времени, когда Грейс добрался до места преступления, двое придурков уже сидели в кутузке, успев расколотить угнанный ими джип. Он твердо решил предъявить им обвинение в вооруженном ограблении.

Машины впереди так и стояли, не двигаясь. Грейс взглянул на часы приборной доски. Прошло десять минут, а он не сдвинулся с места. И тут он услышал сирену. Мимо пронеслась патрульная машина. За ней машины «скорой помощи». Потом еще одна патрульная, потом две пожарных.

Черт. Теперь причина задержки понятна: какая-то авария, и, судя по пожарным машинам, серьезная. Грейс снова взглянул на часы: 21.15. Он должен был встретиться с незнакомой женщиной в Танбридж-Уэллс сорок пять минут назад, а до этого городка езды еще минут двадцать — если ничего не помешает. Рядом с ним лежал на пассажирском сиденье купленный на заправке букет цветов. Красные розы — банальщина, он это понимал, однако в нем сидела этакая старомодная романтичность. Ребята правы, надо что-то делать со своей жизнью. Свидания, на которых Грейс побывал за последние восемь с тремя четвертями лет, можно было пересчитать по пальцам одной руки. И каждое оборачивалось полным кошмаром. Он просто не мог допустить мысли, что ему удастся встретить женщину под стать Сэнди. Может, сегодня вечером это ощущение его покинет?

Когда ему начали приходить по электронной почте соблазнительные предложения от женщин, выяснилось, что один инспектор из их отдела обратил Грейса, ничего ему не сказав, в подписчика сайта «Свидание». Грейс был вне себя. Он и сейчас не мог понять, что заставило его ответить на одно из электронных писем. Одиночество? Похоть? Трудно сказать. Ему понравилось имя: Клодин Ламон. Французское, экзотическое. А какая фотография!

Грейс состроил сам себе рожу, глядя в зеркальце заднего обзора: на свою голову, остриженную так, что на ней остался только короткий пушок, на нос, покривившийся после того, как его сломали в драке — это еще когда он состоял в группе захвата. При первом их свидании Сэнди сказала, что у него глаза как у Пола Ньюмена. Ему это очень понравилось.

Всего через два месяца ему стукнет тридцать девять лет. И через те же два месяца наступит другая годовщина. Двадцать шестого июля исполнится девять лет с того дня, как исчезла Сэнди. Просто исчезла, и все — в день его тридцатилетия. Не оставив записки. Не взяв с собой ничего, кроме сумочки. Жива она или мертва? Он потратил восемь лет и десять месяцев на то, чтобы выяснить это.

Иногда Грейс думал, что не стоило ему подаваться в полицию: нашел бы себе занятие поспокойнее — в пять вечера свободен, идешь в паб, потом домой и усаживаешься там, вытянув ноги, перед телевизором. Нормальная жизнь. Однако в нем (как и в его отце) сидело какое-то упрямство, ген целеустремленности — или куча таких генов, тащивших Грейса по жизни, заставлявших откапывать факты, добираться до истины. Эти самые гены двигали его и по ступенькам служебной лестницы: будучи еще относительно молодым человеком, он дослужился до должности суперинтендента детективного отдела. Вот только душевного покоя они ему не принесли.

Откуда-то сверху ударил луч света, затем Грейс услышал стрекот вертолетных винтов. Через миг свет сдвинулся чуть дальше, и он увидел, как вертолет садится.

Грейс вытащил мобильник, набрал номер:

— Привет, это суперинтендент Грейс. Я сижу в пробке на шоссе А26, к югу от Крауборо. Похоже, где-то впереди произошла авария. Вы можете дать мне какие-нибудь сведения?

Его вызов перевели в оперативный отдел управления полиции. Мужской голос произнес:

— Серьезная автомобильная катастрофа. Нам сообщили, что есть погибшие, есть люди, которых зажало в искореженной машине. Дорога будет перекрыта еще довольно долго.

Рой Грейс поблагодарил человека, сообщившего ему об этом. Потом вытянул из нагрудного кармана рубашки другой мобильник, набрал номер Клодин и послал ей текстовое сообщение. Она ответила почти мгновенно, написав, чтобы он не волновался, когда приедет, тогда и приедет.

Такие поездки выпадали не часто, но если уж выпадали, господи, какое же удовольствие получал от них Дэви Уилер! Он сидел, пристегнувшись ремнем к пассажирскому сиденью эвакуатора, которым управлял отец. Дорогу им прокладывал полицейский эскорт — вспышки синих огней, вой сирен, — пожиравший по встречной полосе километр за километром.

— Йехоо! — закричал Дэви.

Он был большим поклонником американских полицейских телесериалов и любил копировать американский акцент. Иногда этот акцент был нью-йоркским. Иногда происходил из Майами. Но по большей части из Лос-Анджелеса.

Фил Уилер, крепкий мужчина с основательным пивным брюшком, облаченный в рабочую униформу — коричневые хлопчатобумажные брюки, ободранные башмаки, черная шерстяная шапочка, — улыбнулся сидящему рядом с ним сыну. Жена его не выдержала тягот, которых требовал уход за Дэви, и давным-давно бросила мужа с сыном.

Полицейская машина, ехавшая впереди, замедлила ход. Прямо по курсу на асфальте валялись фары, сорванные ударом с искореженного капота фургончика «транзит», наполовину ушедшего под цементовоз, — задняя половина фургончика, оторвавшаяся при столкновении и смятая, точно банка колы, лежала на боку поверх изуродованных ею кустов.