Теперь я убежден, что если во Вселенной есть нечто божественное, то прийти к этому я могу только через любовь, которую я испытываю к родным, к друзьям, через простое счастье быть живым. Мне не нужна никакая другая мудрость. Мой долг — наполнить время, отведенное мне на земле, жизнью, помнить, что мы становимся людьми только через любовь. Я пережил много утрат, испытал много радости, но что бы ни давалось мне и что бы ни забиралось от меня, это то, что наполняет смыслом мою жизнь. И мне этого достаточно.

Через два года после нашего спасения мы с отцом вернулись на место катастрофы, к горе Соснеадо. Оказалось, что из Аргентины к леднику, где упал самолет, есть путь, но пройти по нему можно только летом. Это трудный поход — восемь часов езды по бездорожью, а потом еще два с половиной дня верхом.

В полдень мы оказались у ледника, остаток пути проделали пешком. Надгробие, установленное после нашего спасения, стоит на каменистом выступе, поднимающемся из снега. Под этим камнем лежат Сюзи и моя мать — вместе с останками всех остальных, кто здесь погиб. Здесь навалены в кучу валуны и стоит скромный железный крест. Отец принес цветы и коробку из нержавеющей стали — туда он положил плюшевого медвежонка, с которым Сюзи всегда спала. Мы стояли молча, в тишине. Это была особая тишина. В хорошую погоду в горах ты слышишь разве что свое дыхание и свои мысли.

Отец был бледен, по его щекам текли слезы. Я не испытывал ни вины, ни тоски. Только спокойствие. В этом месте не было больше ни страха, ни борьбы. Умершие обрели покой.

Отец с грустной улыбкой обернулся ко мне. Он взглянул на ледник, на горы вокруг, на бескрайнее небо, на останки самолета, взял меня за руку и шепнул:

— Теперь я понимаю, Нандо…

Мы спускались вниз, нас окружали величественные горы — молчаливые, громадные, совершенные, и не было вида прекраснее.

Газеты назвали наше спасение «чудом в Андах». Для меня чудом стало то, что, прожив столько времени под угрозой смерти, мы со всей полнотой осознали, что такое жизнь. Это то, что нас всех сплотило, и, хотя многие из нас живут теперь далеко от родного Монтевидео, связь, которая существует между нами, никогда не порвется.

Даже теперь, спустя тридцать с лишним лет после катастрофы, для меня эти люди как братья. Но ближе всех мне стал Роберто Канесса, человек, с которым мы проделали труднейший переход через Анды. И я горжусь тем, что по сей день дружу с Роберто, который с годами стал еще умнее, увереннее в себе и, скажу честно, еще упрямее. Эти качества помогли ему стать одним из лучших в Уругвае детских кардиологов, и он всегда готов помочь своим юным пациентам. Жизнь Роберто складывалась счастливо. Через три года после нашего возвращения из Анд он женился на Лауре Суррако, той самой девушке, по которой так тосковал в горах. Ему повезло — это единственная женщина, которая может выносить его упрямство и умеет направлять его неуемную энергию в нужное русло. У них двое сыновей и дочь.

Густаво Зербино тоже мой близкий друг. Это человек твердых принципов, всегда говорит то, что думает, и слово его весомо. В Андах нам очень помогали его смелость, ум, уравновешенность, и, если бы его не подкосила первая, почти смертельная, попытка взойти на гору, он обязательно вместе с нами поднялся бы на вершину. Густаво сейчас владеет крупной химической компанией, состоит во многих общественных организациях, а еще он вице-президент регби-клуба «Старые христиане». Он разведен, у него четверо прекрасных сыновей. Мы с ним соседи и видимся довольно часто.

Еще один мой друг, Карлитос Паэз, все такой же заботливый и преданный человек, каким он был в горах. Я люблю его за удивительное чувство юмора, за творческий подход к жизни, за ту теплоту, с которой он относится к моим дочерям — а они обожают его с детства. Карлитос прожил в браке всего два года, и с тех пор он одинок. Лет пятнадцать назад он стал злоупотреблять алкоголем и наркотиками, и мы поняли, что ему необходима помощь. Однажды мы с Густаво явились к нему домой и сказали, что отправляем его в клинику. Он сначала отказался наотрез, но мы объяснили, что он уже потерял право голоса. Мы уже обо всем договорились, и по нашим лицам он понял, что спорить бесполезно. К счастью, Карлитос полностью излечился. Он стал трезвенником и теперь помогает тем, кто страдает тем же недугом.

Альваро Маньино, который был тогда, в Андах, совсем мальчишкой, вырос во взрослого, рассудительного мужчину. У него с женой четверо замечательных детей. Он много лет прожил в Бразилии, но недавно вернулся в Монтевидео. Он работает в компании, которая занимается отопительными системами, и состоит в правлении клуба «Старых христиан». Это верный и преданный друг, и я рад, что он вернулся домой.

Альваро тесно дружит с Кохе Инсиарте. Это самый спокойный, вдумчивый и терпеливый человек из всех нас. Он умен и красноречив, и, хоть и любит пошутить, я знаю, как он до сих пор глубоко переживает то, что случилось с нами в Андах, и никогда не скрывает своей привязанности к нам. Кохе женился на Соледад, которую любил с детства. То, что они встретились снова, было настоящим чудом, и Кохе благодарен судьбе за то, что у него такая прекрасная жена и трое детей. Много лет Кохе работал на молочной ферме, одной из самых крупных в Уругвае. Недавно он продал свои акции и ушел на покой. Теперь он занимается тем, что увлекало его всю жизнь, — живописью. Одна из его картин висит у меня в кабинете, и всякий раз, когда я смотрю на нее, я вспоминаю Кохе.

У нас на горе была тройка лидеров — мы называли их Братьями. Одним из братьев был Эдуардо Штраух. Это сдержанный, немногословный человек, но к его советам всегда стоит прислушаться. У Эдуардо и его жены Лауры пятеро детей.

Двоюродный брат Эдуардо, Даниэль Фернандес, остался таким же тонким и обаятельным человеком. Он великолепный рассказчик, умеет держать внимание слушателей. Когда Даниэль с Роберто обсуждают политику, искры летят во все стороны. Их споры обычно ни к чему не приводят, но они всегда столь блистательны и остроумны, что мы слушаем их раскрыв рот. Даниэль — владелец компьютерной фирмы. У них с женой, ее зовут Амалия, трое детей.

Меня всегда восхищал Педро Альгорта, образованный и остроумный. Видимся мы нечасто, потому что он живет в Аргентине, работает управляющим крупной пивоваренной компании. У него жена Ноэль, две дочери и сын.

У Антонио Визинтина, который вместе со мной и Роберто отправился в горы, жизнь была нелегкая. Первый брак закончился разводом, его вторая жена трагически погибла. Сейчас он женат в третий раз, и мы все молимся за то, чтобы ему улыбнулось счастье. От второго брака у Тинтина, как мы его по-прежнему называем, двое детей — дочка и сын. Он занимается импортом химикатов. Он по-прежнему живет в Карраско, но довольно замкнуто, и в последние годы мы видим его редко. Но он был и есть один из нас.

Я часто вспоминаю Роя Харли. Более тридцати лет я размышлял о том, как вел себя Рой в горах, думал о своем отношении к нему. Когда я писал эту книгу, я наконец понял, Рой злил и раздражал меня потому, что во мне говорил мой же страх. Мы тогда были совсем молоды, и жизнь нам казалась проще, чем она есть на самом деле. В своей книге я постарался объяснить: я не считал Роя трусом. То, что он открыто выказывал свои чувства, не означало, что он был слабее остальных. Он был и остается надежным другом. За эти годы он доказал, что он человек волевой и сильный. Я знаю, что всегда могу на него рассчитывать. Рой — талантливый инженер, работает на лакокрасочном комбинате. Он живет в Монтевидео со своей женой Сесилией, двумя дочерьми и сыном, который играет в команде «Старых христиан».

Фито Штраух был на горе очень заметной фигурой, и мы никогда не забудем, как он нас поддерживал. Фито твердо верит, что это Господь спас нас, считает, что мы должны посвятить свою жизнь тому, чтобы нести Его слово людям. По-моему, Фито недоволен тем, что я, как он считает, преуменьшаю роль Господа в нашем спасении, что я мало уделяю внимания тому духовному опыту, который мы накопили. Я объясняю ему, что не знаю, как рассказывать об этом людям, потому что не до конца понимаю, что именно следует рассказать. Я не хочу, чтобы всю мою жизнь определяло то, что произошло тридцать лет назад. Я считаю, что книгу своей жизни мы пишем каждый день. И это не значит, что я отрекаюсь от того опыта, который мы получили, наоборот, я использую его постоянно. Должно быть, мы с Фито никогда не договоримся, но я все равно его глубоко уважаю, и при встрече мы обнимаемся, как братья. Фито разводит коров на своем ранчо, у них с Паулой четверо детей.