Торговлей в магазине Инженера занимались жена, сын, невестка. Жена с сыном были за прилавком, невестка сидела за кассовым аппаратом. Сам Инженер взял на себя функцию экспедитора, занимаясь поставкой товара с баз, складов, из различных подпольных цехов, с заводов и фабрик.

Вот и сегодня Инженер доставил на своем “москвиче" с Динской кондитерской фабрики ящики и коробки с конфетами, Вместе с сыном он быстро выгрузил товар в подсобное помещение магазина, спеша отправиться в новую поездку, на этот раз за партией шампанского.

Освободившись от неотложной работы, он снова направился к своей машине, когда его остановил прилично одетый мужчина пенсионного возраста. Только внимательно приглядевшись, Инженер узнал в нем старого знакомого.

— Привет, Инженер, — не подавая руки, поздоровался Тихий.

— Здравствуй, Тихий, — сразу же позабыв о своих планах, ответил Инженер. — Какими ветрами тебя занесло в наши края?

— Костыль направил меня к тебе на толковищу.

— Пойдем в дом, там и потолкуем.

— Давай лучше поговорим в твоей тачке, — усаживаясь на переднее сиденье, предназначенное для пассажира, предложил Тихий. Инженеру ничего не оставалось, как последовать его примеру,

— О чем будет разговор? — закрывая за собой дверцу машины, спросил он.

— Костыль поручил мне напомнить, что за подогрев, который тебе делался там, ты должен ему двадцать посылок, Какое содержимое должно быть в них — не мне тебя инструктировать.

— Все это я помню. Но у меня нет сейчас свободных бабок на посылки ему.

— Ты мне такую чушь трекаешь, что мне ее от тебя просто странно слышать.

— Какую же я глупость сказал?

— Еще спрашиваешь? Как только свой ромбик ты в институте получил, если мелешь языком не думая.

— Тихий, кончай травить, говори по существу.

— А я и говорю по существу. Имеешь дом, дачу, магазин, машину, товару на десятки лимонов — и смеешь жаловаться мне, что у тебя нет бабок на посылки? Такая твоя заявка сильно возмутит Костыля. Ты не боишься того, что в одно прекрасное время от него к тебе прилетит красный петух, который опалит красным крылом все твои хоромы? Тогда у тебя действительно дело будет швах.

— Ты мне угрожаешь?

— Ни в коем случае. Ты должен не мне, а Костылю. Я всего лишь передаю его слова. А он сказал, что если в течение трех недель к нему не начнут поступать от тебя посылки, то он осуществит свою угрозу. Смотри, не допусти перебора. У Костыля исполнителей на воле больше, чем у тебя на голове волос.

— Понимаю, но меня замучили рэкетиры, постоянно доят, не дают продыху, — заскулил, оправдываясь Инженер, понимая, что с Костылем шутки плохи.

— Костыля твои проблемы не колышат. Посылка — не тачка, на нее много бабок не требуется, — резонно заметил Тихий, довольный, что на его долю выпала такая деликатная миссия, когда можно почувствовать себя вершителем человеческой судьбы.

Подумав и все взвесив, Инженер сообщил Тихому:

— Передай Костылю, что в течение недели он начнет получать от меня посылки в счет погашения моего долга.

— Вот теперь я слышу рассуждение умного мужика, Напоминаю тебе на всякий случай, что часики Костыля начали отстукивать твой срок,

— Не маленький, все уяснил. Пошли ко мне в дом пообедаем, поговорим.

— Не откажусь.

У себя на кухне Инженер подогрел борщ, нарезал ветчину, колбасу, сало, соленые огурцы. За обедом они распили бутылку водки. Тихий поведал Инженеру лагерные новости, тот поделился своими проблемами. Чем больше они пили спиртного, тем беседа между ними становилась непринужденнее. В конце застолья Инженер неожиданно для Тихого поинтересовался:

— Послушай, Виктор Захарович, у тебя есть к кому от меня ехать?

— Я вольная птица. У меня нет ни кола, ни двора,

— Могу предоставить тебе и кров, и шамовку.

— На каких условиях?

— Будешь сторожем моего магазина,

Задумчиво почесав бровь, Тихий ответил:

— Не могу принять твоего предложения.

— Почему?

— Старому козырному вору не с руки идти в услужение к какому-то фраеру.

— А если подумать?

— Тут нечего думать. Мои принципы не позволяют опускаться до такой дикости. Если бы я не знал, что ты сделал мне свое предложение от души, то мог бы принять его за подлянку и обидеться на тебя.

"Трудовое соглашение" не состоялось. Пообедав, они дружески расстались.

Инженер не сомневался в серьезности предупреждения Костыля, а поэтому на другой день после беседы с Тихим приступил к выполнению своих обязательств перед "авторитетом на положении".

Когда в ИТК пришла посылка на имя Шумнова, того вызвал к себе в кабинет старший инспектор оперчасти Окшин. Усадив Костыля, он поинтересовался:

— От кого-нибудь ждешь посылку?

— Жду.

— От кого?

— От Давыдова Дмитрия Гордеевича, — не задумываясь быстро ответил Костыль.

— Угадал! — улыбнулся Окшин. — Распишись вот тут в ее получении и забирай к себе в барак.

В ИТК существует правило: когда зеку поступает посылка, оперработник спрашивает у него, ждет ли он посылку и от кого. Если у зека много родни, которая может прислать ему посылку, то оперработник называет регион страны, чтобы зеку легче было ответить. Если зек и с помощью наводящих вопросов не может угадать, от кого посылка, тогда она вскрывается в присутствии начальника отряда, в котором числится зек, его самого и оперработника. Все, что не положено для передачи зеку, из посылки изымается, остальное передается ему.

За десять лет службы Окшина во внутренних войсках у него не было случая, чтобы хотя бы один, даже дебильный зек, не угадал, от кого пришла посылка.

Эпизод с Костылем был не исключением из правил, а установившейся закономерностью.

Брат Костыля, с редким именем Ермолай, ежегодно дважды приезжал к нему на свидание в ИТК. Ермолай был старше Костыля на семь лет и внешне даже отдаленно не походил на своего тщедушного брата. Ростом он был под сто девяносто сантиметров, весил более центнера, повадками и медлительностью напоминал дрессированного медведя. Несмотря на внешнюю несхожесть, разные взгляды на жизнь и на труд, они любили друг друга.

Ермолай был женат, имел трех взрослых сыновей и дочь. У него же в доме жил отец — Шумнов Роман Константинович, которому шел семьдесят восьмой год жизни. Возможно, последний фактор являлся причиной того, что где бы ни был Костыль, находясь на свободе, но регулярные визиты к отцу и брату, одаривание подарками родственников стали для него приятной потребностью. Слышать от древнего старика нравоучения было для Костыля священным занятием, на котором он был самым дисциплинированным учеником. Соглашаясь со всеми догмами отца и не переча ему, Костыль, покидая стены родительского дома, в жизни однако принимал решения опираясь только на свои знания и опыт.

Когда Ермолай приезжал на свидание к брату, у последнего на душе становилось приятно и радостно. При Ермолае у Костыля изменялся даже внешний вид: на лице разглаживались суровые складки, он становился улыбчивым и доступным для общения. С годами разрыв в семь лет между братьями полностью сгладился, и сейчас трудно было определить, кто из них старше, а кто моложе. Этот разрыв был слишком заметен в детстве. Тогда Костыль тянулся к брату, хотел играть с ним и его друзьями, а они видели в нем большую помеху, обременяющую и мешающую Ермолаю в его развлечениях. Поэтому Ермолай чаще всего убегал от брата под громкий плач того.

Но если Ермолаю и было неинтересно играть с Григорием, это не мешало ему выполнять обязанности старшего брата и не позволять сверстникам обижать его. Так получалось, что Ермолай всегда оказывался на месте там, где Гришке его ровесники готовили хорошую взбучку. Старший брат предотвращал ее.

Мать у них умерла очень рано, когда Григорию было всего пять лет. Во второй раз отец не женился, но здорово стал злоупотреблять спиртным. Возможно, именно поведение отца, который мало уделял внимание своим детям, явилось причиной того, что Григорий рано пристрастился к кражам. Сначала обворовывал пьяных мужиков, потом стал совершать квартирные кражи: пользуясь своим малым ростом, он проникал в квартиры через форточки.