На лестнице вдруг смотрю — Югита. Представляете, как я удивился? Спрашиваю: «Ты ко мне?» И знаете, что она ответила? «Нет… То есть, да. Понимаешь, я никак не решу задачу по геометрии. Может, объяснишь?»
— Фантастика! — воскликнул Лаймдот. — У тебя по геометрии трояк, а у нее… Кто в классе решает лучше Югиты?
— Вот и я подумал. Только потом. А вначале поверил. Позвал в квартиру, стал объяснять.
— Еще бы, такая честь! Отличница является к тебе за советом и помощью, — рассмеялся Мадис, запустив пятерню в свой чуб.
— И как же ты ей разъяснил? — Эгил хотел знать все подробно. — Она смогла хоть что-нибудь понять?
— Не цепляйся! — кинулась Изольда на выручку Дидзису. Всему классу известно, что он ей нравится больше других мальчишек; наверное, потому, что никогда не дразнится.
Дидзис почесал в затылке. Он уже как будто жалел, что начал рассказывать эту странную историю. Но теперь, нечего делать, пришлось собраться с духом и выложить все до конца.
— В общем, если говорить честно, я запутался. А Югита говорит: «Дай карандаш! Это делается вот как». И так здорово все объяснила. Было маленько неловко, но я все-таки спросил: «Чего ж ты тогда пришла ко мне, если сама знаешь?» А Югита говорит: «Мне казалось, я не понимаю. А теперь вдруг сообразила. Ну, будь!» И стрелой за дверь. А когда я потом заглянул в почтовый ящик — там «Пионер».
— Ясное дело: она кинула, — уверенно заявил Олаф. — Будет Югита ходить к тебе за геометрией!.. Ребята, это становится подозрительным!
Теперь и Гельмут кое-что припомнил.
— Мой папа вчера видел Югиту у газетного киоска. Она уносила целую кипу газет. Папа еще удивился, зачем ей столько.
Когда появилась Югита, весь класс уже знал ее тайну. Мы окружили «почтальоншу», принявшись наперебой говорить ей со всех сторон.
Она залилась краской, крепко сжала губы, но не произнесла ни слова. Когда же мы стали настаивать, отрубила:
— Не ваше дело! Газеты получаете? Получаете. А это главное!
— Надо созвать классное собрание, — предложила Изольда. — Почему Югита водит всех за нос? Почему не говорит правду?
— А тебе какое дело? — Томинь зло насупил брови. — Если бы все были такими, как ты, жить стало бы невозможно. Вот лезет и лезет!..
— Мелочи жизни! — Робис безразлично отмахнулся. — Не все ли равно, кто кладет газеты в ящик?
— Конечно, если ей хочется самой разносить газеты — пусть носит, — сказала свое мнение Карина. — Но необходимо внести ясность.
Словом, она тоже была за собрание.
— Есть тут какой-то обман…
— Обман еще какой-то приплела! — все больше свирепел Томинь. — В чем она тебя обманула? В чем?
Я был в нерешительности. К кому же примкнуть? В конце концов высказался в пользу Югиты:
— Наверное, она хотела как лучше.
— Но почему? Почему? Есть ведь почтальоны. А?
Этого я не знал…
Собрание все же состоялось — и даже с участием классной руководительницы.
Все разъяснилось до смешного просто. Югита набрала столько всяких общественных поручений, что не успела своевременно сдать библиотекарю деньги за подписку. Вот и пришлось ей самой выполнять обязанности почтальона.
Двадцать пять учеников, двадцать пять адресов… Легко ли ей доставлять нам газеты? Но для чего врать? Не проще ли было сразу сказать, как обстоит дело?
Да, странная девчонка эта Югита! С одной стороны, энергичная, общительная, деловая. С другой — никакой смекалки. Ну неужели нельзя было приносить газеты в школу и здесь раздавать всем? Или ей стыдно было признаться, что она, такая общественница, вдруг могла что-то позабыть, что-то не довести до конца?
Скорее всего, тут и весь секрет!
Вот чудачка! Враги мы ей, что ли? Ну, посмеялись бы, пошутили над ней — и все!
Так и договорились: впредь газеты будем получать в школе.
ОБВИНЕНИЕ
Карина не дает нам ни минуты покоя. Вертится со своим блокнотом в руке и трезвонит на весь класс:
— Яутрите в четверти грозит двойка по истории. Дидзис тоже съехал вниз. Сильвия списала домашнее задание, и математичка ее поймала. А Робис вчера снова подрался…
В одной графе блокнота наши фамилии, в другой — все учебные предметы. Для отметок по поведению тоже отведено свое место. А еще в блокноте полный перечень наших грехов и заслуг.
Больше всех недоволен новшеством Томинь. Карина назначила ему в шефы Изольду, которую он просто не выносит.
— Когда же ты, наконец, привыкнешь к порядку? Нет у тебя ни капли сознательности! Покажи свои тетради!.. Сегодня после уроков займемся с тобой русским языком, без конца донимает она Томиня, следую за ним неотступно, как тень.
Томинь терпел, потом огрызался, потом снова терпел. Наконец не выдержал и попросил классную руководительницу:
— Пусть мне назначат другого шефа!
— Старайся учиться так, чтобы обходиться без всяких шефов, — ответила она.
И все осталось без изменений.
Мы тоже ничем не могли помочь бедному Томиню. Если по-честному, никто из нас не смог бы так самоотверженно вытаскивать Томиня, как Изольда. Она сама не знала покоя и Томиню не давала. А двойки нам сейчас были совсем ни к чему. Ведь договор с бригадой Павла мы все-таки заключили. Учиться без отстающих — шутка сказать!
И все-таки именно из-за этого шефства вскоре разыгрался неслыханный скандал.
Томинь сбежал со сбора отряда, где его должны были отчитать за плохую учебу.
На следующий день, едва Томинь показался в дверях класса, Изольда напустилась на него:
— Ты почему вчера удрал? Класс требует от тебя ответа! Почему?
Она так и сказала — «класс», хотя никто ее не уполномочивал говорить с ним от имени всех. Тем не менее мы промолчали — в конце концов, краснеть перед бригадой Павла придется не ей одной. Только вот напрасно она разговаривает с Томинем таким тоном. С ним нельзя повышенным голосом. Совсем наоборот: надо спокойно, терпеливо…
— Сейчас звонок будет. — Томинь, зажав сумку под мышкой, попытался прошмыгнуть на свое место.
— Ты это брось! — Изольда стала на его пути, раскинув руки. — Класс решил покончить с плохими отметками. А ты за одну только неделю заработал две двойки.
— Две-е?! — не своим голосом завопил Томинь.
— И удрал, вместо того чтобы объяснить классу причину. Как самый последний трус!
Но Томинь ее не слушал.
— Две? — голос его звучал как пронзительный рев сирены. — Как ты смеешь меня оскорблять? Мало того, что ты вмешиваешься во все мои личные дела, так теперь уже дошло до оскорблений? Вранье все это, понятно?
— Ах, вранье? — в свою очередь взвилась Изольда. — Вранье, что ты не успеваешь?
— Вранье — что у меня две двойки! Одна у меня, одна!
Все примолкли, в классе только и звучали их яростные голоса. Вот Томинь пригнулся, подался вперед. Чего доброго, еще полезет драться!
— Две двойки или одна — это все равно! Главное, ты тянешь класс назад!
— Ах, две или одна — тебе все равно? — Томинь тут же ухватился за ее слова. — Одна рука или две — все равно? Одна нога или две — все равно? Один глаз или два…
— Хватит, хватит! — вмешалась Югита в их дуэль. — Завелись! Карина, проверь, какие у него отметки.
Карина полезла в свой блокнот.
— Все-таки прав Томинь, — признала нехотя. — Наверное, Изольда ошиблась. На этой неделе у него одна двойка.
— Ага! Слышали? — торжествующий Томинь повернулся к Изольде. — Я требую, чтобы ты извинилась передо мной в присутствии всего класса.
— А мы требуем, чтобы ты исправил свою двойку!
То «класс» требует, то «мы требуем». Опять она за свое!
Тут уж и я не смог усидеть спокойно.
— Прежде всего извинись перед ним. Точно не знаешь, не вылезай с обвинениями.
— Но Томинь все равно двоечник. — Как всегда, Сармита немедленно вылезла на защиту девчонки. — Пусть даже одна двойка.
Не знаю, когда успел прозвенеть звонок. Мы его не слышали. Опомнились, лишь увидев классную руководительницу с журналом в руке.
