Учитель Урга человек странный. Можно даже сказать, чудак. Прежде всего, учитель Урга холост. Прямо удивительно, что он не женился. Хоть ему далеко за пятьдесят, а до сих пор еще привлекательный. Высокий ростом. Волосы, правда, седые, но густые, и, честно говоря, мы даже представить себе не можем, как бы он выглядел, скажем, с каштановыми волосами. Именно такое серебро с голубоватым отливом, по-моему, ему больше всего к лицу. И глаза у него светло-серые, под стать волосам. Одни только брови смоляно-черные, будто углем нарисованы.

А еще учитель Урга иногда хромает. Но далеко не всегда. Особенно он возвысился в наших глазах с того момента, как мы узнали, что у него «блуждающий осколок» в ноге, временами причиняющий сильную боль — даже трудно ходить.

Вряд ли мы узнали бы об этом, если бы однажды Мадину перед уроком истории не взбрело в голову передразнить учителя Ургу. Взбив волосы, старательно волоча левую ногу и довольно удачно подражая голосу учителя, он забормотал:

— Спокойствие, друзья, спокойствие!.. Небольшое отступление от темы…

Класс покатывался со смеху. У Мадиса получалось очень и очень похоже.

Мы не заметили, как к двери подошла наша классная руководительница. Увидели ее, когда было уже поздно. Мадис не успел даже добежать до своей парты.

Подойдя к учительскому столу, она приказала Мадису причесаться и сесть на место. Потом сообщила:

— Учителя Урги сегодня не будет.

— Как?

— Почему?

— Что с ним случилось?

— Он плохо себя чувствует…

Вот тогда классная руководительница и рассказала нам о «блуждающем осколке», который мучит учителя истории уже много лет. Он был тяжело ранен на фронте, перенес несколько сложных операций. А этот осколок так и не смогли извлечь. Учитель Урга терпит и никогда не жалуется.

— Ничего не скажешь, Мадис, ты очень удачно посмеялся над человеком, которым мы все гордимся…

Мадис за своей партой весь съежился.

Теперь мы смотрели на учителя Ургу совсем другими глазами. Конечно, он говорил нам о своих боевых друзьях, о бесстрашных девушках-санинструкторах, самоотверженно помогавших раненым бойцам, о молодой женщине-офицере, которая в восемнадцать лет встала в ряды защитников Родины, дралась против фашистов с оружием в руках, прошла через невероятные испытания и была смертельно ранена в последние дни войны. Но о себе самом ни слова…

Узнали мы от классной руководительницы о наградах, их наш учитель истории получил за храбрость в боях. Он — инвалид, мог бы не работать, имел полное право отдыхать и лечиться в лучших санаториях. Но весь смысл своей жизни он видел единственно в работе.

Когда учитель Урга после болезни снова появился в школе, мы были, наверное, самыми примерными учениками на его уроках.

— Послушайте, а ведь наша классная руководительница тоже не замужем, — заметил как-то Робис.

— Ну и что?

— Вы разве не слышали, с каким восторгом она говорила об учителе Урге?

— Так он же герой! — Иголочка не находила в этом ничего примечательного.

Но Робис многозначительно усмехнулся:

— Думаешь, только поэтому?

— А как по-твоему, учитель Урга интересный, видный из себя? — Он продолжал загадочно улыбаться.

Ах, Робис, Робис! Вечно у него какие-то взрослые разговоры, этим, кстати, он отличается от всех прочих наших мальчишек. Например, Робис во всех подробностях рассказывал нам, почему его мать третий раз замужем:

— Первый муж откинул копыта, потому что был много старше ее и к тому же сердечник. Второго — моего отца — она бросила, потому что не сошлись характерами. Зато нынешний, отчим, парень что надо! К тому же чемпион республики по легкой атлетике. Не пьет, не курит. Мама говорит: «Отец тот, кто воспитывает». Отчим считает, что из меня выйдет толк. И вообще мы с ним друзья.

— А твой настоящий отец? — поинтересовалась Сармита.

— А что ему? Женился снова, платит алименты.

Теперь у Робиса новая идея. Нашей классной руководительнице учитель истории наверняка небезразличен. Неужели мы ничего не знаем о том, что происходит после уроков в кабинете литературы?

— А что? Что происходит? — мы все недоумевали.

— Пьют кофе.

— Ну и что? Что тут особенного?

— А кто именно, вы знаете? — следует контрвопрос.

Это мы знаем точно:

— Конечно, учительница Лауране.

— Да, Лауране, верно. И еще… учитель Урга, к вашему сведению! Я сам слышал, как она его приглашала: «Товарищ Урга, не согласились бы вы…»

— А он?

— По-моему, сначала растерялся. Но все-таки не отказал.

— Здорово! — обрадовался Ояр. — Еще одна вполне приличная парочка!

— Как тебе не стыдно! — Изольда и здесь не сумела обойтись без поучений. — Нельзя так говорить об учителях!

— А что тут плохого, если он… если она… если они…

Дальше Ояр не успел.

— Ты имеешь в виду, если они поженятся? — вмешалась Сармита. — Конечно, ничего плохого. Только не положено ученикам совать нос в личную жизнь учителей.

Робис стал рассуждать дальше:

— Итак, одно мы уже знаем твердо: классной руководительнице учитель Урга небезразличен. А ему она нравится или не нравится? Это еще необходимо выяснить.

Тут уж взвилась Иголочка:

— Как это — не нравится! Она просто не может не нравиться! Такая красивая, такая умная, такая сердечная!

— Этого не всегда достаточно, чтобы завладеть сердцем мужчины.

— Ах ты, умник-разумник! — окончательно вышла из себя Иголочка. — А что еще нужно, по-твоему?

— Нечего ссориться, — стал их успокаивать Зигис. — Как говорят старики, поживем — увидим.

— Все-таки разница в летах слишком большая, — озабоченно высказался Мадис. — Он мог бы вполне быть ее отцом.

Тут неожиданно взорвался Робис:

— Ну да, отцом! Ерунда какая! Мужчина в самом расцвете сил. А вот ее смело можно зачислять в старые девы.

— Иди ты знаешь куда! — Иголочка даже занесла над ним кулак.

— Вот был бы праздник: свадьба классной руководительницы с учителем Ургой! — размечтался Агрис. — Интересно, нас бы пригласили?

Мы сами чувствовали, что заходим слишком далеко, но уже никак не могли остановиться — слишком Заманчивыми рисовались предстоящие события.

— Никакой свадьбы не будет. У учителя Урги есть другая, — заявила молчавшая до сих пор Сильвия.

— С чего ты взяла? — заорал Робис. — Приснилось, что ли?

Но Сильвия от своего не отступала.

— Я знаю! По субботним вечерам мы едем с ним в одном автобусе. И у него в руках всегда цветы. Красные, между прочим.

Зигурд пояснил:

— Красные цветы означают любовь.

Это была сенсация!

— Ух ты! И зимой едет?

— И зимой.

— И ты считаешь, он едет к ней? — стали мы расспрашивать дальше.

— Наверняка.

— А к кому именно?

Сильвия пожала плечами и стала теребить косы:

— Вот этого я не могу сказать. Я выхожу на своей остановке, а он едет дальше.

Робис поставил задачу:

— Выяснить!

— Потрясающе! — бубнил Томинь. — Давайте я возьмусь!

— Ты? — рассмеялся Мадис. — Ну нет, у тебя слишком развитое воображение. А тут требуется человек с трезвым взглядом на жизнь.

Таким человеком была единогласно признана Карина. В первую же субботу она должна была сесть в автобус, которым, как утверждала Сильвия, едет учитель Урга.

Договорились созвониться с ней и узнать, что она выяснит. Но когда я поздно вечером позвонил Карине, она ответила, что это не телефонный разговор. Дело слишком серьезное.

Другим она сказала то же самое.

— Ну и Карина! — не очень разборчиво мычал Томинь в трубку телефона-автомата. — Не представляю, что произошло. Заварила, наверное, какую-нибудь кашу, а теперь не знает, как расхлебать. Согласен?..

Так мы гадали до понедельника. Карина сидела на уроках с непроницаемым лицом. Лишь после школы, на улице, она заявила:

— Хотите знать, езжайте со мной. Тогда все увидите сами.

Лицо ее при этом продолжало хранить какое-то особо торжественное выражение.