— И так, я вас слушаю — произнёс Квелли, когда все формальности были соблюдены.

— Я хотел бы несколько сдвинуть сроки относительно конечного этапа наших прежних договорённостей, — начал Александр Евгеньевич, — обстоятельства на сегодняшний день сложились так, что для меня стало желательным провести перечисления уже на этой неделе.

Квелли в удивлении поднял брови:

— Но господин Комаров должен знать, что потеряет очень много на комиссионных, разумно ли отдавать такие большие суммы?

— Я знаю, — кивнул Александр Евгеньевич, — и готов пойти на это.

Квелли вновь выскочил из-за стола:

— Сейчас я дам распоряжение подготовить соглашение, но всё же, мне кажется господин Комаров в неведении относительно суммы комиссии в данном случае.

— А что, она будет сильно отличаться от той, что принята в таких случаях? — забеспокоился посетитель.

— Естественно, — Квелли сочувственно развёл руками, — ведь с самого начала в наших соглашениях фигурировала сумма в восемь миллионов долларов и, исходя из этой суммы, мы строили все расчёты. Мы произвели отчисления по страхованию ваших операций, как только на счетах набралась достаточная сумма. Сейчас у вас всего миллион шестьсот тысяч, и сумма комиссии будет составлять около сорока процентов.

Комаров заскрипел зубами, вот этого он действительно не учёл, нельзя сказать, будто он совсем был относительно такого в неведении, но всё же надеялся не на такие потери. Ну что ж, сам виноват, не сумел предусмотреть такой ситуации:

— Хорошо. Готовьте соглашение. Я подпишу его прямо сейчас.

Уходя из банка, Комаров уже не корил себя за неосмотрительность, всё это было сейчас абсолютно бесполезно. Надо было снова пересматривать свои планы относительно дальнейшей жизни в краю вечного солнца и тёплого моря. Проворачивая свои сомнительные сделки, он надеялся, что у него больше не будет забот относительно своего финансового состояния, по крайней мере, до конца своих дней он должен был быть обеспечен. Но надо же такому случиться та дурочка, которую он поставил главой строительной организации, проявила неожиданную прыть и значительно раньше срока перекрыла денежный поток на его промежуточные счета, и всё сразу пошло вкривь и вкось. И что теперь? Обратно в Россию пока путь заказан, хотя нигде в документах его подписи не стоят, но доказать свою непричастность к этому делу будет очень сложно. Так что придётся на время забыть о беззаботном отдыхе и озаботиться преумножением своих финансов. Александр Евгеньевич даже остановился от неожиданной мысли — а стоило ли это всё городить, если ему снова придётся зарабатывать свой хлеб, но теперь уже в гораздо худших условиях? Не стоило. «Кто не рискует, тот и шампанского не пьёт» вспомнил он поговорку, в данном случае риск оказался не оправдан, но ведь всё могло оказаться и иначе, а раз так, то не стоит себя изводить мыслями об упущенных возможностях. Нервы беречь надо, от них происходят все болезни, а вот болеть теперь ему никак нельзя. После этой мысли у него в груди пробежал холодок, это ещё одна проблема о которой он раньше даже не удосужился вспомнить. Всё, хватит, теперь у него новая жизнь и надо в ней устраиваться с комфортом.

Получив известие от Терпельера о благосклонном расположении принцессы Велены к возможному знакомству с принцем Винетом, король Гальгред стал готовить большое посольство в Интанию и естественно призвал своего сына:

— Мы уже однажды обсуждали с тобой возможность заключения политического брака. Я получил известие от Терпельера, что принцесса проявила интерес к твоей персоне, так что пора тебе готовиться к поездке в составе нашего посольства. Надеюсь, ты достаточно зрел, чтобы понять насколько наше государство нуждается в хороших отношениях с Интанией, и не станешь препятствовать заключению союза.

Винет нехотя кивнул:

— Но мне известно, что принцесса больна, и её болезнь очень серьёзна.

— Терпельер пишет мне, что эти слухи совершенно не соответствуют действительности, — возразил Гальгред, — принцесса Велена не только красива, но и очень умна, в чём он имел возможность убедиться при их личной встрече. Более того, последнее время она стала приобретать политический вес в своей стране, а для нас такой факт ничего хорошего в себе не несёт.

— Какое это может иметь значение? — В удивлении поднял глаза принц.

— Очень даже большое, — принялся Гальгред поучительно втолковывать своему сыну. — Если бы принцесса была на самом деле не в себе, то в случае заключения брака ты стал бы практически полновластным правителем Интании, но если она приобретёт достаточное политическое влияние, то рассчитывать придётся уже только на наследника, так как ни она, ни церковь не пожелают делиться властью с тобой. В этом случае всё будет зависеть от того, насколько принцесса будет доверять своему супругу.

— Тогда зачем ты всё это затеял отец?

— Винет, не разочаровывай меня, — Гальгред снисходительно взглянул на своего отпрыска, — даже если ты не получишь ни толики власти, Мекония извлечёт огромную выгоду из этого брака.

— Ну, да. — Поморщился Винет, — откроются торговые пути, деньги рекой хлынут в казну.

— Слава всевышнему, хоть это не приходится тебе объяснять. Я могу надеяться, что если брак будет заключён, ты не станешь его разрушать?

— Пока рано об этом говорить, мне ещё неизвестно каких жертв от меня потребуют.

— Именно поэтому я и отправляю тебя туда, — король удовлетворённо посмотрел на Винета. — Хочу тебя заранее предупредить. Мне стало известно, что последнее время тебя стали довольно часто видеть в обществе куртизанок. Такое поведение недостойно наследника престола, а теперь, когда у нас появилась реальная возможность заключить брак, ты тем более обязан вести себя прилично и не давать повода для возникновения препятствий.

Винет дерзко посмотрел в лицо своему отцу:

— Если мне суждено стать супругом против своей воли, почему я должен лишать себя маленьких радостей жизни?

В ответ Гальгред хохотнул:

— Как мне сказали, эти радости вовсе не маленькие, а если учесть что ты там оставляешь больше золотых, чем мы тратим на содержание армии, то радости эти просто огромные. Значит так, — подвёл итог разговору король, — с этого дня никаких «маленьких радостей», пора тебе взяться за ум. А чтобы у тебя не возникло желания меня ослушаться, теперь за все проступки будет отвечать твой лучший друг Риль.

Винет опешил:

— А причём здесь он?

— А притом, что наказать тебя я не могу, ты всё-таки будущий король, а с ним проблем нет. Да и что-то мне подсказывает, что такая угроза подействует на тебя гораздо лучше, чем простые увещевания. — Гальгред снова весело посмотрел сыну в глаза, — Возможно, первое время ты не будешь в восторге от будущей невесты, но если она не ответит тебе решительным отказом, то жертвы от тебя действительно потребуются немалые.

Услышав последние слова отца, Винет насторожился:

— Не понимаю, о каких будущих жертвах может идти речь.

Король громко расхохотался:

— Мальчик мой, в твоё время я был куда сообразительней. Ведь не зря же я требовал от тебя взяться за ум и вести себя как подобает будущему главе государства. — Вытерев проступившие от хохота слёзы, он продолжил. — Пойми, ты принц и любой твой шаг всё равно всем станет известен, поэтому любая твоя попытка поискать утешения у красавиц вдали от любопытных глаз обречена на неуспех. Что будет дальше, я уже тебя предупредил. И, кстати, думаю, длительное воздержание тебе не повредит и станет некоторой гарантией успеха нашим планам.

Покидая отца, Винет усиленно рассуждал, насколько серьёзны его угрозы. Надо было признать, что король никогда не позволял себе самодурства, и был терпелив в общении со своими подданными, но иногда он бывал очень крут и уже несколько дворян серьёзно поплатились за своё ослушание. Именно эти случаи были у всех на слуху, и именно благодаря им Галгред обрёл непререкаемый авторитет у своих подданных. Даже беспокойные родственники королевы были вынуждены на время оставить свои попытки занять все вакансии при дворе. Так что король вполне мог осуществить свою угрозу в отношении Риля, а следовательно, сердить его не стоило.