— Кто бы это в такую рань? — удивился повар.

— Вы еще спрашиваете! — простонала тетка. — Конечно же, господин Драпер, если уж вам надо все объяснять. Ступайте на кухню. Ты, Фернанда, накрой на стол и подай завтрак. А посыльный пусть поможет Гаспару подняться в ванную и уложит его в постель.

— Мне уже лучше, — сказал Гаспар. — Я могу сам подняться.

— Проводи его, Гюстав, — сухо распорядилась тетка.

Все, в том числе и Гаспар, исчезли, словно по взмаху волшебной палочки, когда в зал вошел мэр Ломенваля г-н Беррек, а за ним еще два человека.

Несмотря на только что пережитые волнения, Габриэль Берлико держалась с большим достоинством. Она спокойно стояла посреди зала; грудь ее накренилась вперед в учтивом поклоне, когда мэр представил ей г-на Эмиля Драпера и его личного секретаря г-на Жака Обирал я. Первый был высокий, сухощавый, с породистым и холодным лицом, которое под напомаженными седыми волосами казалось совсем уж ледяным. Что до г-на Обираля, это был кругленький, болезненно полный человечек с рыжей бородой. На мадемуазель Берлико секретарь произвел неприятное впечатление, зато, когда взгляд г-на Драпера на мгновение остановился на ней, она была поражена — такой живой ум светился в его глазах.

— Мы сделали все, чтобы мальчик не убежал, как вы сказали, — начал мэр. — Мадемуазель Берлико поместила его на верхнем этаже гостиницы.

— Мне так неловко, что пришлось отвести ему самую скверную комнату, — подхватила мадемуазель Берлико. — Но зато я все предусмотрела. Я сама всю ночь караулила его в коридоре третьего этажа, где находятся мои комнаты.

— Не извиняйтесь, — ответил г-н Драп ер. — Я вам очень признателен.

Горничная уже ставила кофейные чашки на большой стол.

— Вы, должно быть, проголодались, — сказала мадемуазель Берлико. — Сейчас вам что-нибудь принесут, и вы сможете подкрепиться. Вы хотите, чтобы мальчика привели сейчас же?

— Нет, я предпочел бы увидеться с ним там, в его комнате, — ответил г-н Драпер. — Будьте добры, проводите меня. Господин Обираль, пойдемте с нами.

Драпер, Обираль и мадемуазель Берлико поднялись на четвертый этаж, а мэр остался ждать в зале. Между тем Гаспар, которому пришлось лечь в постель, тотчас вскочил на ноги, едва посыльный вышел за дверь. Мальчика слегка пошатывало от потери крови. Ухитрившись натянуть куртку поверх повязки, он приоткрыл дверь, чтобы непременно своими глазами увидеть, сбудутся ли его надежды. Гаспара тревожило одно: успеет ли беглец скрыться в лесу?

Открыв дверь двадцать пятого номера, мадемуазель Берлико громко вскрикнула. Комната оказалась пустой и выглядела так, будто в ней вовсе никто не ночевал: постель не была смята.

— Клянусь вам, я еще слышала, как он там возится, перед тем как спустилась, когда этот Гаспар, будь он неладен... Да я даже говорила с ним, спросила, хорошо ли он спал. Он ответил: “Да, сударыня”, — и мне показалось, что он совершенно успокоился. Невероятно!

— Сколько времени прошло? — спросил г-н Драпер, ничем не выдавая волнения.

— Минут десять, от силы четверть часа. Но как он ухитрился открыть дверь?

— Это меня не интересует, — отрезал г-н Драпер. — Далеко уйти мальчик не мог.

Он сделал знак секретарю _f и оба быстро спустились вниз. Драпер попросил мэра связаться с жандармерией и предоставить в его распоряжение людей, чтобы обыскать деревню и окрестности.

— Мой секретарь и я поедем на машине к лесу. Кто-нибудь может поехать с нами, чтобы показывать дорогу? Мы успеем перерезать ему путь: бьюсь об заклад, что он попытается уйти в лес.

Г-н Беррек пообещал сделать все необходимое. Посыльный вскочил в машину, уселся рядом с Обиралем, который сидел за рулем, и они поехали по направлению к лесопильне. Как только машина тронулась, Гаспар закрыл дверь и встал у окна.

Дороги к лесопильне он не видел, лишь зеленые холмы тянулись до далекой кромки леса. Если мальчик не вышел на дорогу, он должен был бежать напрямик через поля в эту сторону. Гаспар внимательно всматривался в каждую лощинку, в каждый кустик до самого горизонта. Через несколько минут он заметил фигурку, бегущую через луг назад, к деревне. Он узнал мальчика по светлым волосам, когда тот был уже у подножия склона. Наверное, беглец, услышав машину, потерял надежду добраться до леса.

Гаспар посмотрел направо, налево, окинул взглядом бескрайние пастбища, по которым ветер с такой яростью гонит в долгие зимы снежную пыль. Спрятаться здесь было негде, и беглец должен был понимать, что единственное спасение теперь — решиться на отчаянный шаг, укрывшись в каком-нибудь амбаре. Вдруг Гаспар увидел, как мальчик остановился и лег ничком на дно неглубокой канавки.

От того места до деревни было шагов триста. В густой траве Гаспар различал голубую блузу и светлые волосы. Рано или поздно беглеца непременно обнаружат. Мучительная тревога сдавила Гаспару горло. Стоит мальчику подняться, его могут заметить; места ему незнакомы, и кто-нибудь обязательно на него наткнется.

Гаспар отворил дверь. Он услышал, как внизу Фернанда говорила повару, что поселок оцеплен, а г-н Драпер с секретарем объезжает на машине все окрестные дороги, чтобы мальчик не выбрался из деревни, если он еще не в лесу. На всякий случай жандармам и полиции уже дано задание прочесать лес. Мадемуазель Берлико тоже не сидит сложа руки и уже обыскала весь дом сверху донизу. Постояльцы удивлены этой суматохой и уходят из своих номеров крайне недовольные.

Надо идти к мальчику и отвести его в какое-нибудь укромное место, где он сможет дождаться ночи, решил Гаспар. Весь персонал гостиницы собрался в ресторане, где мадемуазель Берлико причитала, сетуя на свою оплошность. Гаспар улизнул никем не замеченный. Он юркнул в переулок и, оказавшись за пределами деревни, прокрался за густыми зарослями крапивы к водосточной канавке, параллельной той, в которой укрылся мальчик. Гаспар пополз по ее дну. Когда он по его расчетам поравнялся с беглецом, то быстро пробежал разделявшее их расстояние, спрыгнул в канавку и растянулся рядом.

Мальчик испуганно отпрянул: он решил, что его обнаружили.

— Брось, оставь меня, — сказал он, узнав Гаспара. — Все равно ничего не вышло. Я еще что-ни-будь придумаю в другой раз.

— Я хочу тебе помочь, — ответил Гаспар.

Их светлые волосы смешались.

Ты перебежишь со мной в ту канаву, — продолжал Гаспар, — и пойдешь, куда я тебя поведу. Люди сейчас, по-моему, у ручья. Они вот-вот придут сюда, а мы попробуем пробраться к ручью.

Сказано — сделано. Они доползли до зарослей крапивы и, прячась за кучей хвороста, выбрались на едва заметную среди колючих кустов ежевики тропинку за садами. Ведя за собой своего друга, Гаспар свернул в переулок. Не дойдя до конца, они перелезли через забор. Пробежали под навесом риги, отыскали проход между оградами — такой узкий, что едва смогли протиснуться. Теперь предстояло пересечь улицу. Она была пуста. Они кинулись со всех ног, снова юркнули в проулок и оказались наконец у нового сарая для пожарного насоса. Тут позади раздались крики. Должно быть, их все-таки заметили, когда они бежали через улицу.

— Дерево, — только и сказал Гаспар.

Оба бросились к старой груше — той самой, в которую ударила молния, когда под ней сидел Гаспар. Он подумал, что как-нибудь позже расскажет своему другу об этом. Взобравшись ему на плечи, мальчик сумел ухватиться за одну из нижних веток. Он подтянулся, затем подал руку Гаспару. Тот боялся, что ему не влезть на дерево: рана на плече разболелась, и было трудно двигать рукой. Но ему помогла глубокая трещина в старом стволе, в которую он уперся ногами.

Мальчики карабкались все выше, почти до самой верхушки дерева. Густая листва лишь чуть подрагивала, когда они переползали с одной толстой ветки на другую. Внизу уже собрались люди. Они обошли сарай и вплотную приблизились к старой груше. Один сказал: “Нет, здесь их быть не может". “Надо еще поискать у ручья", — отозвался другой. Люди ушли. На несколько минут глубокая тишина окутала все вокруг. Не было даже ветра. Сквозь листву проглядывало голубое небо.