На титульном листе Гаспар увидел написанные от руки буквы — чуть корявые, полустершие-ся. “Мамочка Женни в дальнем краю”, — прочел он.

— Кто такая мамочка Женни? Если это моя мама, то почему же она покинула меня? Я пыталась припомнить ее лицо, но видела только пышные светлые волосы. Я не была уверена, но что-то во мне говорило: есть такой край, он мой, и называли его “дальний край”.

— Что же это за край? — спросил Гаспар. — Это не может быть ни в Бельгии, ни во Франции, ни в Африке...

— Я знаю, что искать его — глупость, — вздохнула Элен, — но ничего не могу с собой поделать.

— А ты не спрашивала у господина Драпера?

— Книгу я спрятала. Не сказала ему, что нашла ее. Когда я попыталась его расспросить, он только пожал плечами. Нет, он не знал, кто такая мамочка Женни. Так и сказал мне: не знаю. Я спросила его про дальний край. Он ответил: тебе это приснилось. И тогда я твердо решила, что убегу из дому.

— Но где ты собиралась искать, если ничего не знала?

— Сначала — в Бельгии. Посмотри, на следующей странице те же слова написаны по-фламандски.

— Это ни о чем не говорит, — возразил Гаспар. — Женни — не фламандское имя.

— Ни о чем не говорит, — согласилась Элен. — Но начать-то можно было и с Бельгии. Я убежала. В первую очередь я подумала о море и прошла все побережье от Остенде до Мало-ле-Бен. Меня поймали на границе. Когда я убежала во второй раз, то решила поискать в лесах. В Ломенваль я попала случайно.

—- У моря нет березовых и дубовых рощ, а в лесах... Ну, может быть, Маас показался тебе похожим на море. Но пальм ты там все равно не найдешь.

— Там были пальмы и море, правда! Сколько раз я проклинала и это море, и эти пальмы, потому что сама бы ни за что в такое не поверила, но они там были.

Гаспар не мог видеть в потемках лица Элен, но он знал, что в глазах ее вновь вспыхнуло знакомое ему непокорное пламя. Девочка зажгла фонарик и снова открыла книжку. Наверху одной из страниц были написаны еще два слова: “Ты придешь”. Гаспар шепотом прочел их по складам. “Ты придешь”, — эхом повторила за ним Элен.

- Не знаю почему, но мне кажется, что этот край очень бедный и мои родители — бедняки, — продолжала Элен. — Я оттуда, и я хочу жить там с мамочкой Женни.

Гаспар пытался представить себе места, которые так хотела найти Элен. Яблони, черная земля... Может быть, надо искать край, где есть чернозем? Элен заговорила снова:

~ Если бы я только нашла это место, я бы сразу все узнала.

— Когда я жил в Ломенвале, — задумчиво сказал Гаспар, — я и не представлял, сколько всего есть на свете. Знаешь, если пройти через Арденнский лес, увидишь, что там не один лес, а целая тысяча. Я встретил там пегую лошадь...

Он рассказал о своем приключении с пегой лошадью, о странном парикмахере, о Теодюле, о Никласе и его сыновьях.

— Я бы хотела с ними познакомиться, — проговорила Элен. — Столько всего надо узнать, столько людей встретить... Обещай, что поможешь мне.

— Конечно, но надо подумать, — ответил Гаспар. — Я должен вернуться к себе в чулан, пока за мной не пришел матрос.

— Завтра увидимся, — кивнула Элен.

Она помогла Гаспару протиснуться в иллюминатор — это удалось ему не без труда.

На следующий день Гаспар клевал носом, перемывая посуду, а вечером, едва оказавшись в своем чулане, сразу уснул. Разбудил его негромкий стук в стекло. Элен привязала к концу веревки ключ и покачивала им перед иллюминатором. Гаспар вскочил, отвинтил гайки и через несколько минут был рядом с Элен на палубе. Они поднялись по трапу наверх и сели, прислонившись к трубе.

— Уже полночь? — спросил Гаспар.

— Уже два часа. Я жду тебя с полуночи. Я слышала разговор Обираля с господином Драпером. Сначала они говорили о тебе.

Обираль считал, что мальчика нужно сдать в полицию, как только они прибудут на место, а нет — так просто оставить в порту. Но г-н Драпер воспротивился. Он хотел отыскать родных Гаспара: ведь до сих пор никому не пришло в голову серьезно расспросить его. Мальчик назвался Гаспаром, а больше о нем ничего не знали, да и знать не желали. Все считали, что это просто маленький бродяга без роду и племени, каких немало в трущобах больших городов. Но г-н Драпер сказал, что хочет по возможности помочь ему.

— Вы слишком доверяли Элен, и что из этого вышло? — язвительно усмехнулся Обираль. — Этот маленький негодяй облапошит вас еще почище.

— Мне кажется, я где-то видел этого мальчика еще прежде, чем он появился у нас на яхте, — задумчиво произнес г-н Драпер. — Плохо я, наверно, разбираюсь в жизни...

Он мрачнел при мысли о том, что придется оставить Элен на Бермудах. Напрасно Обираль уверял, что не проблема прилететь на самолете и можно будет видеться с девочкой по нескольку раз в год, — все равно разлука с Элен печалила г-на Дра-пера.

— Если мне удастся вернуться в Бельгию, — сказала Элен Гаспару, — а господин Драпер в самом деле не оставит тебя, мы сможем встретиться и вместе искать мою настоящую семью и мой край.

В эту минуту вдали загрохотал гром. Огромная туча черной стеной встала на горизонте; далекие молнии вспыхивали в ней огненными штрихами, а над этой чернотой ярко горели совершенно белые звезды.

— Когда я слышу грозу, мне всегда кажется, что должно что-то случиться, — прошептал Гаспар.

— И пусть случится, я этого и хочу, — ответила Элен.

Море было черно-синее, спокойное, без малейшей ряби. Только плеск воды под винтом да негромкое урчание мотора нарушали тишину. Яхта проходила через полосу штиля, оставив в стороне грозу. Вряд ли что-нибудь могло произойти в эту ночь.

Помолчав, Элен сказала:

— Прибываем послезавтра, в четверг, утром. В полдень меня отвезут к Смитсонам. Господин Драпер тоже погостит у них и уедет обратно в субботу с утра.

Гаспар давно потерял счет дням. Когда Элен уточнила, что суббота — это будет 20 июля, он почему-то очень обрадовался, хотя, в сущности, не все ли равно?

— Ну вот, слушай, — продолжала Элен. — Тебя, наверное, запрут в твоем закуте. Но, когда стемнеет, ты можешь выбраться через иллюминатор и доплыть до набережной или до пляжа. Я еще не знаю, где мы причалим.

— Я почти не умею плавать, — признался Гаспар.

— Я дам тебе спасательный пояс.

— А что мне делать на пляже?

— На пляже — ничего. Ты найдешь трехэтажный дом с двумя пристройками. Я это все знаю, потому что слышала, как Обираль говорил, чтобы меня поселили на третьем этаже, а ни в коем случае не в одной из пристроек. Он думает, будто все предусмотрел, только все равно ничего у него не выйдет. Дом обнесен высокой решетчатой оградой. Это в самом начале пляжа, если идти от порта.

— Понятно, — кивнул Гаспар. — И что дальше?

— Дальше ты принесешь мне веревку.

— Разве ты не можешь положить веревку в свой чемодан?

— Они всегда роются в моих вещах, — вздохнула Элен.

— А как я передам ее тебе на третий этаж?

— Я дам тебе мячик на нитке. Ты забросишь его через решетку. Когда я его поймаю, привяжешь веревку к нитке, а я потяну, вот и все.

— Нет, — вдруг сказалТаспар.

— Ты не хочешь?..

Не хочу.

Что было делать Гаспару? Ведь, за какое бы цело он ни взялся, все сразу шло вкривь и вкось. Но как объяснить это Элен?

— А может быть, ты подождешь? -— начал он. — Два года на Бермудах — ну и что такого? Увидишь новые края, продолжишь учебу. А когда вернешься, тебе будет легче найти свою семью и ты сможешь ей помогать — ты ведь говорила, что твои родители бедные.

— Я хочу быть с ними сейчас. Хочу работать вместе с ними.

— Тебе не будет хорошо. И никому не будет.

— Лучше работать с утра до ночи, чем оставаться у Смитсонов или у господина Драпера.

Элен отвечала Гаспару без малейшего раздражения, но по ее голосу он почувствовал: если он сейчас откажется понять ее, то попросту перестанет для нее существовать. Гаспар заговорил о своей жизни в Ломенвале, пытаясь убедить Элен, что она не создана для черной работы, что это куда тяжелее, чем ее нынешняя доля: пусть даже ее свободу немного стесняют, но зато ей дают все, чего только она может пожелать, — возможность путешествовать, заниматься спортом, любые игрушки... Элен в ответ только пожимала плечами.