— И поделом. Много воли взял стременной, — поддержал Шеина строгий нравом Яков.
Последние версты перед Смоленском Михаил одолевал не спеша и даже неохотно. Ему захотелось остановиться где-нибудь близ речки и въехать в город ночной порой и чтобы стражи проводили его до дома князя Матвея Горчакова, в котором он нашёл бы приют. Однако взбодрив себя утешением, что время сейчас такое и никому нет дела, кто приезжает к ним в город, Шеин лёгкой рысью помчал к Смоленску. Вскоре он увидел и сам город, вернее, Соборную гору и вознёсшийся над нею Мономахов храм. Едва осмотрев то, что было видно за версту, Михаил услышал благовест колоколов. Знал воевода, что такой благовест возвещает о чьём-то приезде в город. «Вот уже кого-то и встречают», — с чувством досады подумал Михаил. И вдруг его осенила догадка: «Уж не меня ли?» Однако он осудил себя за такую честолюбивую мысль: «С какой это стати в мою честь колокольный звон?»
Вот и мост через Днепр. А на той стороне близ арки Фроловской башни — большая толпа людей, и видны даже ризы архиереев. У самых ворот в толпе мелькнул конь знакомой светло-серой масти. Так это же Анисим там! Эк его угораздило? Но догадка Михаила о том, что встречу ему, воеводе Смоленска, устроил Анисим, была ему приятна. Навстречу Михаилу мчался отряд всадников, и он узнал в переднем всаднике князя Матвея Горчакова, которого Шеин помнил с тех пор, как приезжал в Смоленск с Борисом Годуновым. И так же в ту пору служащий при воеводах князь Горчаков встречал Годунова. Матвей Горчаков подскакал к Шеину, поклонился.
— Михайло Борисыч, как случилось, что гонца из Москвы не было? — не дождавшись ответа, он продолжал: — Мы бы тебе настоящую встречу устроили!
— Спасибо, князь Матвей. Я и подобной встречи не ожидал.
Шеин и Горчаков подъехали к толпе встречающих. Михаил увидел архиепископа Смоленского Сергия, спешился, бросив поводья на шею коня, подошёл к Сергию, поклонился. Тот протянул ему крест, и Михаил поцеловал его.
— С приездом, славный воевода. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь! — звонко сказал Сергий и повёл Шеина за собой в гору.
И все потянулись следом. А вдоль дороги уже собрались сотни горожан. Анисим вышел из толпы, держа на поводу коня, и пристроился за Шеиным. Оба они сделали вид, что ничего особенного не произошло.
Процессия поднялась на Соборную гору, колокола благовестили, и у Михаила на душе стало отрадно. «Ради смолян не пожалею живота», — подумал он. Между тем архиепископ Сергий привёл всех к Мономахову храму. Врата его были открыты, в нём горели свечи, лампады, а на клиросе пел хор певчих. Началось богослужение. Михаил и Матвей встали близ амвона, а за их спинами возник Анисим. На его лице светилась довольная улыбка: удалась затея. Да и не напрасно. Пусть знает Смоленск, что на воеводство приехал большой воевода!
После молебна в палатах князя Горчакова была трапеза, на которой князь познакомил смоленских вельмож с новым воеводой и зачитал им подорожную грамоту Разрядного приказа, где от имени царя всея Руси Василия Ивановича Шуйского было сказано, что Михаил Шеин поставлен главным воеводой в Смоленске, а в его товарищах князь Матвей Горчаков.
И все выпили за здравие нового воеводы и пожелали ему «править в мире и правде многие лета».
Чуть позже, когда собравшиеся выпили по второй и по третьей чаре первача, начались буйные разговоры, и из них Шеин понял, что на Смоленской земле не будет мира, а вот правда... Так это в его руках править по правде.
— При таком положении Смоленска и ввиду жестоких событий вокруг Москвы тебе воевода Михайло Борисыч, надо быть сильно настороже. У наших порубежных жителей, смоленских и литовских, случаются частые ссоры и сбруя звенит. Да вот как поедем по волостям, много чего увидишь. А пока, Михайло Борисыч, тебе надо отдохнуть, — закончил беседу князь Горчаков. — Палаты воеводские ещё не приготовлены, так ты у меня располагайся.
Князь Матвей Горчаков пришёлся по душе Михаилу. Невысокий, сухощавый, с маленькой круглой, уже в седине, бородкой, с большими серыми глазами и плавным голосом, он навевал покой и тишину мирной жизни. Но вот же стоял при воеводах в товарищах и помогал им править не только мирные дела, но и ратные. Вскоре Шеин и Горчаков сошлись во взглядах на порубежную жизнь и вместе потянули «лямку» воеводских дел.
Благодаря князю Горчакову у Шеина возникла оживлённая переписка с велижским старостой гетманом Александром Гонсевским и оршинским старостой гетманом Андреем Сапегой. В этой переписке Михаил Шеин убеждал старост прекратить всякие набеги на порубежные русские селения Порецкой и Шучейской волостей. Эта переписка помогла укрепить добрососедские отношения. Но Андрей Сапега «со слезами на глазах» писал Михаилу Шеину, что именитые польские паны вторгаются в Московское государство самовольно и он, староста, не имеет силы остановить их. И всё-таки благодаря переписке с Андреем Сапегой и Александром Гонсевским, о которой в Польше знали многие, лето 1608 года прошло без каких-либо порубежных столкновений, и в октябре Михаил Шеин отважился вызвать в Смоленск Марию с детьми.
К этому времени Сильвестр выполнил просьбу Михаила, и в Смоленск прибыли его побратимы по Пронску и Мценску, по схваткам под Москвой с отрядами Ивана Болотникова. Михаил был рад Нефёду Шило, Павлу Можаю, Петру и Прохору. С ними было ещё семь отважных костромичей, которых нашёл Сильвестр. Вскоре же всем им нашлось достойное дело. На другой день по приезде Нефёда Шило с сотоварищами Михаил Шеин, встретившись с князем Горчаковым, попросил его:
— Ты, княже, помоги мне вот в чём. Примчали к нам служить костромичи-звероловы. Они нам очень будут нужны, но их надо научить польской речи. Найдёшь для них способного дядьку?
— Найду, боярин. Есть у меня смоляне, которые бойко лопочут по-польски и обиход знают.
— Вот и славно. Да пусть упорно учат. Казны не пожалею, оплачу. Одиннадцать человек их, а старшим над ними Нефёд Шило.
В эти же благодатные дни ранней осени Михаил послал Анисима и Якова в Москву за Марией и детьми. Это не было случайным побуждением — видеть близ себя Марию и детей. Прислал ему Сильвестр через Нефёда Шило предупреждение, говорил в нём: «Твой недруг князь Димитрий Черкасский теперь в стане Тушинского вора. Так ведомо мне, что Димитрий грозился умыкнуть Марию с детьми». Не внять совету названого отца Михаил не мог и поэтому наказывал Анисиму:
— Моих ты обязательно доставь. А Глашу свою от моей матушки не отрывай.
— Ладно, батюшка-воевода, всё так и сделаю. Понимаю же.
Однако в день отправки Анисима в Москву в Смоленской земле был нарушен покой. Поляки вновь ворвались в Порецкую волость и учинили там разбой. Шеин решил отправить к Гонсевскому и Сапеге своего посланника. Без совета с князем Горчаковым это не обошлось. Когда Михаил выразил свои мысли князю Матвею, тот ответил:
— Дело это благое, и я могу тебе показать человека, кто справится с твоим поручением.
— Давай, княже, не откладывай исполнение в долгий ящик, присылай своего человека, сделай ему напутствие.
В эту пору у Михаила был уже некий воеводский приказ, где служили дьяки, учитывающие ратных людей, имущество, корм, боевой припас — всё, что обеспечивало защиту крепости. Был у Шеина и воеводский покой в приказе, где он принимал горожан.
Вскоре вернулся к нему князь Горчаков и привёл смоленского дворянина Юрия Буланина. Ему было лет тридцать пять, сухощавый, волосы смоляные, лицо удлинённое, нос с горбинкой, глаза карие с малой раскосинкой. На русича вовсе не похож. Он свободно говорил по-польски, по-литовски. Познакомившись с Буланиным, Михаил сказал:
— Мы с князем Матвеем думаем взять тебя на службу. Готов ли ты послужить отечеству?
Михаил улыбнулся. Таких высоких слов он в себе не носил, а тут на тебе.
— Конечно, готов, — спокойно ответил Юрий.
— Вот и славно. Тогда послушай князя Матвея, что он велит.
— Дело вот в чём, Юрий. Поляки вновь чинят разбой, в Порецкую волость ворвались. Так ты поедешь к панам Гонсевскому и Сапеге и скажешь, чтобы усмирили своих панов. И повод у нас для этого есть. Гетманы Сапега и Гонсевский пишут нам, чтобы мы просили царя Василия Ивановича отпустить из плена польских послов, задержанных год с лишним назад. Скажешь гетманам, что мы готовы помочь польским послам выбраться из Москвы, однако не знаем ни одного имени. Пусть паны Гонсевский или Сапега дадут эти имена.
