Как любой ученик старших классов, Айк стал обращать внимание на девушек, несколько раз объяснялся в любви одноклассницам (в абилинской средней школе, как и в большинстве других аналогичных учебных заведений США, практиковалось совместное обучение мальчиков и девочек) — и столь же легко забывал о них. В школе, однако, считалось, что проявлять интерес к противоположному полу было недостойным делом, и Дуайт полностью подчинялся этой традиции. Над теми, кто обращал слишком большое внимание на свой внешний вид, чтобы понравиться девочкам, смеялись. Айк не нарушал школьной «нормы» — не обращал внимания на свою одежду, часто забывал причесаться. Он плохо танцевал, и девочки, которых он приглашал на танец, жаловались на его неловкость^{56}.

На протяжении всего обучения в старших классах Дуайт подрабатывал — во время учебного года в разных местах, летом — на той самой маслобойне, где служил механиком его отец, или на земельных участках соседей-фермеров. Труд не был ему в тягость, закалял, укреплял мышцы, приучал к жизненным сложностям. Поэтому он не брюзжал, что на маслобойне ему поручают самый тяжелый участок работы — в морозильной камере, где не только запросто можно было простудиться, но и требовалась недюжинная сила, чтобы таскать огромные ледяные глыбы^{57}.

Джо Хоув, издававший абилинскую еженедельную газету, у которого подчас подрабатывал Дуайт, явно ему нравившийся, вспоминал, что юноша «брался за любую работу, с которой мог справиться, и лишь изредка жаловался, что она была слишком тяжелой. Он считал, что выполнять тяжелую работу — вполне естественное дело»^{58}. Родители не требовали от Айка вклада в домашние расходы, и он мог скопить деньги на охотничье ружье или рыболовные принадлежности. Лишь иногда он позволял себе что-то потратить на одежду или сладости, особенно на мороженое, которое очень любил всю жизнь.

Казалось, всё шло обычным чередом. Айк привык к школе, мужал в спортивных состязаниях и охотничьих походах, читал любимую военную литературу и подумывал о воинской карьере, с удовольствием возился с домашним псом. (Любовь к животным сохранилась у него на всю жизнь — даже на войне главнокомандующий союзными вооруженными силами постоянно возил с собой собаку.) Однако весной 1905 года Дуайт упал и разодрал колено. Вначале казалось, что ничего из ряда вон выходящего не произошло — такое случалось уже не раз, и никогда ни он, ни родители не обращали на это внимания. Правда, в этот раз он сожалел, что порвал недавно купленные брюки.

На следующий день он, как обычно, отправился в школу, но вечером потерял сознание. Срочно вызванный местный врач поставил неутешительный диагноз — гнойное воспаление, превратившееся в заражение крови; он прописал лекарства, но предупредил, что не уверен в том, что они подействуют. Между тем воспаление стало распространяться вверх по ноге, температура повысилась, Айк то терял сознание, то приходил в себя. Пришлось вызвать из соседнего Топека специалиста по лечению воспалительных процессов. Посоветовавшись, врачи пришли к выводу, что единственным способом сохранить пациенту жизнь является ампутация.

Как раз в то время, когда врачи разъясняли родителям необходимость ампутации, Айк ненадолго пришел в сознание, подозвал брата Эдгара и произнес: «Не позволяй им делать это. Я лучше умру, чем останусь без ноги». Вряд ли Эдгар смог бы добиться отмены решения, которое Дуайт считал приговором, но и родители колебались. Возможно, именно в этих условиях невероятного стресса влияние оказали слова Эдгара: «Мы не имеем права делать Дуайта калекой. Ведь он не простит меня за то, что я нарушил свое обещание»^{59}.

Тем временем состояние больного улучшилось: постепенно возвращалось сознание, температура снизилась, отек стал меньше. Врачи были поражены: это был редкий случай, когда сепсис стал проходить сам собой, в основном благодаря тяге к жизни молодого организма. Выздоровление продолжалось больше двух месяцев. Дуайт полностью пришел в себя, но потерял учебный год^{60}.

Он окончил школу в мае 1909-го вместе со старшим братом Эдгаром, который пропустил два года занятий — не по болезни, а потому, что не смог сразу сдать вступительные экзамены в среднюю школу. Дуайт оказался одним из лучших выпускников — в списке из тридцати одного имени он стоял на третьем месте.

Оба брата мечтали о высшем образовании: Эдгар собирался стать юристом, Дуайт — военным. План Эдгара осуществился в том же году, хотя родители отказали ему в денежной помощи, так как отец ненавидел юриспруденцию еще с тех пор, как был обманут адвокатом. Симпатизирующий юноше родственник одолжил ему 200 долларов, которых было достаточно, чтобы внести первый взнос; Эдгар рассчитывал, что в дальнейшем сможет из подсобных заработков оплачивать учебу в Мичиганском университете, стоимость которой была чуть ниже, чем в аналогичных учебных заведениях.

Что же касается Дуайта, то его положение было неопределенным. Он решил было направить свои документы в Военно-морскую академию в Аннаполисе, столице штата Мэриленд, но оказалось, что поступить туда можно было только по рекомендации определенных государственных организаций, членов Конгресса и других уважаемых людей. При этом начальство академии произвольно решало, достаточно ли авторитетен давший рекомендацию, чтобы допустить молодого человека к вступительным экзаменам.

Вот как сохранился в памяти знакомых облик Эйзенхауэра того времени, когда он вступил во взрослую жизнь: «Дуайту шел двадцатый год. Красивый, крепкий, широкоплечий блондин, старательный работник… он начинал понимать, как использовать свою привлекательную улыбку, чтобы очаровывать людей и в то же время держать их на расстоянии, не компрометируя себя»^{61}.

Начав работать на той же маслобойне, что и отец, Дуайт напряженно искал организацию или авторитетного человека, которые могли бы ему помочь с рекомендацией. Тем временем он откладывал часть заработка до поры, когда удастся поступить в высшее учебное заведение, а небольшие суммы посылал Эдгару.

Вскоре, однако, выяснилось, что подлинными авторитетами для Военно-морской академии, да и других военных учебных заведений являлись только представители высшей государственной власти, которые, в свою очередь, требовали гарантий, прежде чем написать свою рекомендацию.

Дуайт исправно обошел наиболее уважаемых жителей Абилина — купцов, банкиров — и получил несколько рекомендательных писем. Во время этих походов он узнал, что таким же образом происходит прием и в Военную академию в Вест-Пойнте, которая готовила армейских офицеров. Так как юноша еще не определился, какую именно военную специальность хотел бы получить, он попробовал действовать одновременно в двух направлениях.

Он решил обратиться за рекомендацией к сенатору от своего штата Джозефу Бристоу — 20 августа 1910 года отправил ему письмо, в котором, после изложения своего желания поступить в одну из двух академий, писал: «Я окончил среднюю школу, и этой осенью мне исполнится 19 лет. Если Вы сочтете возможным направить меня в одну из этих школ, я буду благодарен Вам за Вашу доброту. Надеюсь получить от Вас ответ по этому вопросу, как только Вам будет удобно»^{62}.

Обращает на себя внимание чувство собственного достоинства юного просителя, который не лебезил перед потенциальным благодетелем. Оказалось, однако, что с подобными просьбами к сенатору обратилась большая группа юношей и тот решил устроить между ними конкурс, в котором участвовали восемь человек. Письмо Эйзенхауэра поступило, когда группа испытуемых была уже сформирована; но сенатор — возможно, оценив письмо Дуайта, — всё же вызвал его для участия в конкурсе.