Денис был уверен, что теперь ни за что не уснет. В голове вертелась карусель из фактов и догадок, мелькали куски их с Глушенковым разговора, всплывали некстати обрывки увиденного за эти дни. Теперь уже совсем непонятно было, кого стоит опасаться, а кого всячески оберегать. Если допустить хоть на секунду, что незадачливый ученый прав в своих подозрениях, и Артем с Серегой просто разыгрывают для публики спектакль со ссорами и показной ненавистью, а сами действуют сообща… А ведь он, дурак такой, позволил Артему себя уговорить идти через перевал. Повелся на уговоры и, главное, на карту повелся, как пацан. Нет бы задуматься еще тогда, откуда у спортсмена карта именно этого района? Вот идиот! Еще мирить пытался этих клоунов. А они небось в душе ржали над доверчивым инструктором.

Кляня себя последними словами, Денис так расстроился, что не заметил, как уснул здесь же, у костра, прижавшись щекой к почти пустой сумке.

Проснулся он от того, что кто-то довольно бесцеремонно тряс его за плечо ледяной от холода рукой.

— Просыпайтесь! — свистел в ушах чей-то нетерпеливый шепот. — Да просыпайтесь же!

Денис открыл глаза. Рядом с ним сидел на корточках мокрый от росы и возбужденный, как щенок, Костя.

— Просыпайтесь вы! — повторил пацан нетерпеливо и плюхнулся на сумку в угрожающей близости от Денисова носа.

Тот отметил не без внутреннего сарказма, что ультрамодные Костины штаны превратились в замызганную тряпку. Просто мешок из-под картошки какой-то, а не крутой прикид.

Модника это, однако, совершенно не беспокоило. Он вытер мокрые от росы ладони о штанины и засунул озябшие руки под мышки. Получился такой нахохлившийся цыпленок, но с горящими азартом глазами.

— Вы тут спите, а я его выследил, — радостно сообщил Костя и заерзал от нетерпения.

Поняв, что поспать еще все-таки не удастся, Денис сел и потребовал у юного следопыта:

— Давай по порядку.

— По порядку некогда, — заявил наглец. — Пока вы тут будете уши греть, он уже вернется. И получится, что я вру. Идемте, сами все увидите!

И он сиганул в ближайшие кусты.

Не уверенный до конца, что это все ему не снится, Денис рванул за ним следом.

Костя маячил впереди, оборачивался и манил рукой. Надо отдать ему должное, передвигался этот эпигон Чингачгука почти бесшумно. Когда только успел научиться? Или всегда умел? М-да, общение с Глушенковым не проходит даром, Денис уже готов был заподозрить в намеренной скрытности даже Костю.

За пару минут они преодолели полосу боярышника, причем Костя будто нарочно пер по самым густым зарослям. Оставалось только надеяться, что всякие кровососущие твари, вроде клещей, по ночам спят, в отличие от туристов. После этого проворно вскарабкались на поросший молодым сосняком склон, и Костя вдруг присел за поваленным, покрытым мхом стволом и прижал палец к губам.

Денис рухнул на четвереньки и подполз поближе.

— Видите? Вон там, — Костя рукой ткнул чуть правее их укрытия.

Денис попытался вглядеться в рассветные сумерки, но ничего особенного не увидел.

— Да вы не туда смотрите, — прошипел Костя с досадой. — Вон, видите, за деревом. Ну, огонек такой синенький.

Действительно, там, куда указал парнишка, вспыхивал крохотный голубоватый маячок, то появлялся, то пропадал, скрытый стволом дерева, двигался.

— Что это? — спросил совершенно ошарашенный Денис. — Светлячок, что ли?

— Сами вы светлячок, — искренне возмутился тинейджер. — Это мобильник!

Денис приподнялся над бревном, чтобы разглядеть получше, а Костя, довольный произведенным эффектом, продолжал:

— Ну да, мобильник! Я за ним уже вторую ночь слежу. Когда все уснут, он уходит подальше и звонит кому-то. Сегодня уже второй раз. А говорил, что телефона нет, помните? Ну не гад разве?

— Гад! — согласился Денис. — А кто это?

— Да Артем ваш.

Денис хотел было привычно откреститься от Артема, с чего это он вдруг «ваш», но промолчал. Очень уж велико было его изумление. Как после этого не поверить Вадиму Сергеевичу?

Подойти напрямую к тому месту, где мерцал экранчик мобильного телефона, было нельзя. Местность там была открытая, и Артем бы сразу его заметил. Поэтому Денис пошел левее, туда, где темнели плотной стеной кусты. Костя на месте тоже не остался, сопел сзади.

Они подошли уже почти вплотную, оставалось каких-то метров десять, даже стал слышен тихий бубнящий голос. Говоривший явно не хотел разбудить кого-нибудь, поэтому общался с невидимым собеседником еле слышно. Но все же разобрать некоторые слова уже было можно, стоило только подойти еще чуть-чуть…

Денис застыл с поднятой для следующего шага ногой и схватил за руку идущего по пятам пацана раньше, чем успел сообразить, что именно он увидел буквально в пяти шагах от себя.

Под росшим чуть в стороне от основной массы кустом лежал человек. Сразу разглядеть его не получилось, Денис даже засомневался, не показалось ли, но потом темная тень под кустом зашевелилась, едва заметно меняя положение, и стало ясно, что это именно человек. Причем человек этот не хотел быть обнаруженным. Слишком уж тихо он лежал, слишком осторожно двигался, да еще и замаскировался, как смог, редкими ветками.

Знаками показав Косте, чтобы тот стоял на месте и даже дышать перестал, Денис начал заходить к притаившемуся сзади. Ступал неслышно, вглядывался пристально в поисках еще кого-нибудь, такого же неожиданного.

Больше никого вокруг не было. Только бубнивший недалеко Артем, таинственный наблюдатель да Костя, изо всех сил машущий руками, чтобы привлечь к себе внимание удаляющегося Дениса. Тот показал тинейджеру кулак, чтобы не вздумал дернуться с места, и, сделав еще пару осторожных шагов, подошел к лежащему в засаде почти вплотную.

Из-под куста торчали ноги в знакомых кроссовках. В протектор правого набилась сосновая хвоя, на левом хорошо была заметна трещина поперек подошвы. Некстати подумалось, что на леднике этот хмырь обязательно должен был ноги промочить. Вернее, одну ногу. Вот эту самую, левую. И ведь ничего не берет гада, полдня с мокрой ногой проходил и даже не чихнул ни разу, сволочь!

— Подъем! — Денис от души пнул в подошву с трещиной. — Представление окончено!

Ирина лежала на спине, с закрытыми глазами, стараясь не шевелиться. Спину ломило сначала невыносимо, казалось, что вытерпеть эту боль невозможно, да и привыкнуть к ней тоже. Но оказалось, что ничего, привыкнуть можно к чему угодно. Тем более что в какой-то момент она обнаружила, что переменить положение все равно не сможет — тело затекло полностью и не слушалось. Тогда она оставила попытки что-то изменить и исправить и стала прислушиваться к себе, своим сумбурным мыслям. Для этого закрыла глаза и сосредоточилась на событиях последнего дня.

Событий было много. Пожалуй, даже слишком много для простого человека, каким считала себя Ирина. Столько экстрима разом в ее жизни не случалось никогда. И если после падения Дашки в водопад она долго не могла прийти в себя, то чудесное спасение Коляна из-под завала не произвело на нее почти никакого впечатления. Жив остался — и слава богу! Мало того, Ирина подозревала, что если бы Коляну не повезло тогда умоститься в крошечном гротике, особой печали по поводу его гибели она не испытывала бы. Устала пугаться и печалиться. Человек, оказывается, может привыкнуть ко всему. И к ноющей боли в спине, и к ежедневному ужасу от вида изуродованных тел. Вспоминать этого не хотелось, и Ирина стала думать о приятном. Нет, не так. Она стала думать о загадочном.

Загадочным для себя она определила поведение этого Сергея. В первый день она на него даже внимания не обратила, вполне себе серенький мужичок, неинтересный абсолютно.

Теперь, поразмыслив, Ирина решила, что и не разглядывала его особенно тогда, в первый день. Просто перенесла негативное отношение к Коляну на ни в чем не повинного «братана». Решила, что если этот шумный мужик так радуется нашедшемуся родственнику, то и родственник, как видно, ему под стать. А может, Сергей просто относится к тому типу невзрачных мужчин, которых разглядеть можно только в нештатных ситуациях. Идет такой невзрачный по улице, глазу не за что зацепиться. А вот когда на тебя в подворотне хулиганы нападут, а невзрачный вступится, вот тогда и обнаружишь с удивлением, что мужик-то, оказывается, очень даже ничего. Героический, можно сказать. И сразу в лице его находишь что-то этакое, и в немногословности, и в неброском поведении. Такое что-то… настоящее…