Вполне вероятно, что арест Мата Хари был не случайным. Вполне вероятно, что сэр Томсон тоже имел в виду начать «большую игру» с немцами, но, поняв, что будет третьим «хозяином» их агента, решил воздержаться от вербовки…

Мата Хари не последовала совету своего нового английского «друга». Она отправляется в Мадрид, добивается приема у французского военного атташе полковника Данвиня и сообщает ему о том, что работает на французскую секретную службу… Полковник доволен Мата Хари. Доволен ею и как любовницей и как агентом, который каждый раз приносит ему информацию, полученную непосредственно из уст германского военного атташе фон Калле, находящегося также на нейтральной земле Мадрида. Французский полковник, конечно, не подозревает о том, что его «любимая женщина» передает слово в слово фон Калле все то, что он ей рассказывает в интимных беседах о французских делах. Оба атташе в совершеннейшем восторге. Не бог весть какая информация идет от этой дамы, но все же есть о чем написать в центр. Впрочем, двойная игра продолжается недолго. В январе 1917 года Мата Хари неожиданно для всех уезжает в Париж, где ее вскоре арестовывают как «немецкую шпионку».

Следствие длилось несколько месяцев. В качестве основы обвинительных материалов были представлены несколько телеграмм германского военного атташе в Мадриде фон Калле, направленные им в Берлин, которые дешифровала французская контрразведывательная служба. В одной из них говорилось: «Агент Н 21, направленная в марте во Францию, прибыла в страну. Она дала согласие сотрудничать с французской службой информации и приняла предложение отправиться с особой миссией в Бельгию за счет этой службы. По пути из Испании в Голландию Н-21 была арестована англичанами, которые приняли ее за другое лицо. Когда ошибка была обнаружена, они выпустили ее на свободу, хотя и продолжают подозревать в связях с нами».

«Н 21 прибудет в Париж завтра, — говорилось в другой телеграмме фон Калле. — Она просит, чтобы через Крамера на имя ее служанки Анны Аинтьенс были бы срочно переведены 5000 франков».

Крамер — германский консул в Голландии и один из резидентов секретной службы Германии — был близко знаком с Мата Хари, и она не смогла опровергнуть этой связи с ним во время судебного процесса. Более того, она была вынуждена признать, что получила от Крамера за время их «дружбы» в 1915 году 20 тысяч франков, В распоряжений французской контрразведки имелись и другие сообщения фон Калле, из которых явствовало, что Мата Хари в свое время получила от него симпатические чернила и другие приспособления для тайнописи. И все же доказательств у обвинения было недостаточно. Да, бывшая исполнительница псевдоритуальных танцев состояла в списках германской и французской секретных служб. Да, она получала от них значительные суммы денег. Да, она выезжала в разные страны с «особыми» заданиями. Не хватало одного — фактических данных о характере этих заданий и о том, как они выполнялись… Однако судебная машина была запущена на полный ход; скандальная история подорвала престиж французской секретной службы, и никто из судей не захотел вникать в частности. Напрасны были усилия старого друга Мата Хари адвоката Клюне, который обил все пороги французского правосудия. Смертный приговор, вынесенный 25 июля, был приведен в исполнение 15 октября 1917 года.

Уже после расстрела Мата Хари начальник кабинета парижской префектуры Анри Монури, один из ближайших коллег капитана Ладу, заявил в частной беседе: «Эта бедная Мата Хари… Может быть, мы и допустили юридическую ошибку, но она была столь же глупа, как и неженственна». Что ж, не будем упрекать Монури за не присущее французам непочтительное отношение к женщине. В данном случае обратим внимание на слова о юридической ошибке и вернемся к упоминавшимся ранее мемуарам фрейлен Шрагмюллер. «Нет, это не было юридической ошибкой, — писала она. — Приговор соответствовал букве закона и духу времени. Но французский трибунал все же ошибся, думая, что ликвидировав агента Н 21, он нанес чувствительный удар германской службе информации (т. е. германской разведке. — Авт.). В том–то и дело, что агент Н 21 не причинила никакого ущерба Франции, ибо вся информация, которая передавалась ею нашей службе, никогда не была использована. Она не представляла никакого интереса — ни экономического, ни политического, ни военного. И в этом смысле судьба Мата Хари может быть названа трагической. Она рисковала своей жизнью впустую».

Диаметрально противоположного мнения на этот счет придерживался Фриц Регельс, один из шефов германской секретной службы того времени. «Мата Хари сделала чрезвычайно много для Германии, — читаем мы в его мемуарах. — Она была курьером, обслуживавшим наших информаторов, находившихся за рубежом. Передавала им деньги, чеки, приказы и получала от них информацию, в которой нуждалась наша служба. Она была в курсе всех военных и политических проблем, ибо прошла отличную подготовку в одной из наших лучших школ по шпионажу. Она была самым опасным агентом, который когда–либо находился на службе германской разведки».

Вот так. Две крайности. Как в общем–то они характерны и для всей мемуарной литературы, посвященной Мата Хари. А может быть, имеет право на существование третья версия? Почему нельзя предположить, что не очень талантливая танцовщица могла быть исполнительным курьером? Перевозить деньги, передавать агентам устные приказы и получать информацию… Кстати, ее экзотические гастроли во многих европейских городах были неплохим прикрытием для выполнения этих хотя и «особых», но в общем–то «технических» поручений. Но эти «технические поручения», согласитесь, имели все же большее отношение к шпионажу, нежели к танцевальному искусству. И, может быть, ошибался бывший солдат Гастон Роше, убедив себя и убеждая других в абсолютной невиновности Маргарет Целле? Была ли она шпионкой — «двойником»? Скорее всего Мата Хари работала в основном на германскую секретную службу и не приняла всерьез то предложение о сотрудничестве, которое сделал ей капитан Ладу…

Историю создают люди. А им свойственно ошибаться. Вольно или невольно. Впрочем, история иногда исправляет человеческие ошибки. Но для этого нужно время. Оно, время, как резец скульптора, отбивает от глыбы мрамора все лишнее. Кто допустил ошибку в отношении Маргарет Целле? История или люди? А может быть, сама Маргарет, взявшаяся не за свое дело…

Тот вечер выдался особенно душным в Каире, и гости, собравшись на очередной дипломатический раут, который устроил шеф британской военной миссии — Арабского бюро генерал Клейтон, мучаясь в тесных смокингах и мундирах, с нетерпением ожидали момента, когда можно будет исчезнуть из отеля, не обидев хоть и сонного на вид, но всевидящего хозяина приема.

Маркиза Маргерит д'Андюрэн, неизменно вызывавшая восхищение разновозрастных «рыцарей» не только своим «шармом», но и весьма легкомысленным отношением к святости брака, пришла на прием без мужа. Впрочем, маркиз Пьер д’Андюрэн, преподнесший своей жене титул и весьма приличное состояние, давно уже махнул рукой на проделки юной грешницы. Три с лишним десятка лет разницы в возрасте делали свое дело. Война застала их в Египте во время свадебного путешествия, и маркиз не очень торопился возвращаться в родные пенаты. Франция могла подождать, тем более что Пьер д'Андюрэн интересовался древними египетскими фресками и имел в виду приобрести кое–что у местных торговцев ворованной стариной для своей парижской коллекции. Маргерит тоже не торопилась в Париж, поскольку коллекция ее поклонников пополнилась еще одним, на сей раз молодым английским офицером.

Он стоял в углу зала, крутя в руке фужер с сельтерской, в котором звенели кусочки льда. Белокурые волосы над высоким лбом, голубые глаза, сухое, гладко выбритое лицо. Нет, красавцем его не назовешь, этого невысокого офицера, который ничем не выделялся среди своих коллег. Но Маргерит уже испытала на себе его «тайное оружие». Она знала наверняка, что не устоит перед странной, гипнотизирующей обаятельностью этого человека. Выждав, когда от маркизы отлетит рой вздыхателей, он подошел к ней со скучающим лицом, церемонно поклонился, тихо шепнул: «Я жду вас в номере на втором этаже», — и вышел из зала.