Свободной рукой я взяла небольшой букет руты, в самом деле перевязанный черной лентой, как будто она знала, что мы придем и что сможем отнести его принцессе Екатерине. Рута оказалась сероватым вечнозеленым растением с острым горьким запахом. Ник взял меня под руку и повел к выходу. Он обернулся, чтобы дать этой женщине целый золотой соверен с изображенным на нем королем, при виде которого она сощурилась, словно хотела уничтожить изображение или, подумала я, сглазить его.

Мы с Ником поблагодарили миссис Фей, и Райс сказал ей что-то по-валлийски, а она в ответ фыркнула. Может быть, это я схожу с ума? Я опасалась за свой разум после того, как умер мой сын, даже тогда, в Лондоне, когда мне представилось, что ангел, паривший над нами на церемонии встречи Екатерины Арагонской, похож на моего выросшего Эдмунда. Не могла ли одержимая натура королевы, не дававшая ей расстаться с ее мертвецами, подействовать на меня?

– Не держись за нее слишком сильно, – сказала миссис Фей, указывая на руту. – Не то это скажется на тебе, но и не спеши.

Я могла только кивнуть.

Неужели она прочитала мои мысли о том, как одержимость королевы влияет на меня? Нет, просто совпадение, случайность, вот и все. Или эта женщина заколдовала меня? Мне надо перестать нюхать лаванду, которую она дала, мы должны отказаться от руты, которую она подарила принцессе. Потому что когда мы поскакали обратно, уже после того как я шепотом спросила Ника, казалась ли она ему молодой, когда мы подъезжали к дому, а он ответил отрицательно, я обернулась. И клянусь всеми святыми, увидела молодую красивую женщину, глядевшую нам вслед.

Когда мы подъехали к древнему кромлеху, мне вдруг стало страшно. Утверждение странной старухи, что Глендура видели около этой древней могилы или на зубчатых стенах замка, подействовало на меня так, что хотелось убежать. Я снова воображала человека, которого мы с Ником видели, у которого блестела шпага и развевался плащ, точь-в‑точь как говорила старая Фей.

Но я не хотела обсуждать свои ощущения при Райсе. Откуда знать, не перескажет ли он Фей или еще кому-нибудь то, что я говорю?

Этот парнишка кажется вполне своим, но я больше, чем когда-либо, была уверена, что в этих местах таилось зло, которое могло повредить принцу и принцессе. Как я сумею рассказать королеве об этой старой знахарке и о своих неясных страхах? Хотя я, повернувшись в седле, положила лаванду и руту в свою седельную сумку, их запах преследовал меня, забивался в ноздри, словно пытаясь проникнуть в мозг.

– Расскажи нам об этой гробнице в пещере, – сказал Ник Райсу. Наклонившись вперед, он быстрым, успокаивающим движением положил руку поверх моих, сжимавших поводья, значит, он заметил, как я дрожу. Мне надо как-то приободриться. Я не одна, я вместе с Ником и с валлийским пареньком, которому он доверяет. Несомненно, все будет хорошо.

– Я слышал, – ответил Райс Нику, – что ирландцы зовут такие гробницы «великанскими могилами», но мы здесь, в округе, называем это пещерой Глендура. На самом деле это не пещера, а погребальная камера, врезанная в холм, и люди считают, если ты унесешь с нее маленький камешек, на ней вырастет новый. Но это, по большей части, огромные камни с дверью, чтобы входить, словно в иной мир, – вот увидите.

Мы в самом деле увидели массивные камни. Один уравновешен на двух других, поставленных вертикально, все это возникло за следующим рядом деревьев. Гробница была действительно встроена в холм. Два выступающих вперед камня образовывали маленький вход, частично перекрытый камнем квадратной формы. Думаю, когда-то раньше его сдвигали, чтобы перекрыть вход полностью.

– Удивительно, – сказал Ник. – В Англии есть огромные древние стоящие вертикально камни, хотя я их никогда не видел. Какой прекрасный монумент какому-нибудь старинному королю или вождю.

– Или Глендуру, – я расслышала, как Райс пробормотал это себе под нос, и увидела, как он перекрестился, словно происходящее его тревожило.

Мне очень хотелось остаться с лошадьми, так как я понимала, что нам предстоит увидеть закрытое помещение, какой-то темный гроб. Жаль, что мы не взяли с собой фонари или свечи, много свечей. Но после моего приключения в крипте собора Святого Павла какая здесь может быть темнота? Сколько-нибудь света наверняка туда проникает. К тому же я буду вместе с Ником. Конечно, принц и принцесса пережили свое посещение этого места – или нет? Ядовитые испарения, которые впитываются открытыми порами тела, вдруг показались не такой глупостью, как когда доктора в первый раз упомянули их. Сырая пещера? А рядом болота?

Нет, все это женские глупости, оборвала я себя и выпрямилась. Райс подержал моего коня, а Ник помог сойти. Райс шел впереди нас.

– Нужно время, чтобы глаза привыкли, – сказал он. – Конечно, тело его светлости погребено подальше, но вот это комната, где Глендур иногда сидит или расхаживает – некоторые видели его и его плащ, слышали, как его шпага царапает стену.

После встречи с миссис Фей я бы не удивилась увидеть старого валлийского воина, но здесь, разумеется, никого не было.

– Я приберег для вас сюрприз, – сказал Райс, протягивая руку в сторону входа в следующую комнату. – Когда принц Артур был здесь, он оставил боевые знамена, тюдоровские и с валлийским грифоном и драконом, таким, как у старой Фей. – Пока он не умер и люди считали, что это принесет удачу, они приходили сюда смотреть на знамена. Некоторые говорили, это честь, что принц Артур оставил их здесь, а другие, которым не нравилось, говорили, что это священнодействие – или нет, святое… священное таинство…

– Святотатство? – спросил Ник.

– Да, верно. Смотрите, вон там.

Паренек пошел по узкому проходу в последнюю камеру, но отступил так быстро, что столкнулся с Ником.

– Не может быть! – пробормотал Райс.

– Что? – спросил Ник и пошел вперед, потянув меня за собой, другой рукой вытягивая из ножен шпагу.

Ник ахнул, тут и я увидела, что случилось, очевидно, совсем недавно. Знамена, которые оставил Артур – два ярко-зеленых с переплетенными тюдоровской и йоркской розами, – были изрезаны в клочки. Валлийские, с драконом и грифоном, были целее, но испачканы чем-то похожим на кровь. А на стене красовались огромные кровавые буквы: GWELL ANGAU NA CHYWILYADD.

– Что это значит? – требовательно спросил Ник у потрясенного парня.

– Лучше смерть, чем бесчестье, – сказал Райс дрожащим голосом. – Это старинное проклятие Глендура английским правителям.

Ник ахнул, затем повернулся и сказал так, чтобы услышала только я.

– На английском девиз лорда Ловелла звучит так же!

Оставшись на страже около кромлеха, Ник послал Райса и меня в замок, чтобы позвать представителя короля, Томаса Говарда, графа Суррея, осмотреть и оценить ущерб, причиненный собственности принца. Я быстро переоделась в женское платье – правильно ли я поступила, надев свое лучшее парчовое платье, чтобы предстать перед графом? – затем поспешила к нему, раскрасневшись, запыхавшись, с небрежно заколотыми и лишь наполовину прикрытыми вуалью волосами.

Мне пришлось спрашивать, как пройти к его апартаментам. У двери стоял страж, которому я назвала свое имя и сказала, что послана передать его светлости срочное сообщение о порче королевских знамен принца. У меня дрожали ноги от спешки и от волнения предстать перед графом, лордом-казначеем Англии. Меня тут же впустили в небольшую приемную. Я присела в реверансе, в то время как граф поднялся из‑за письменного стола. С близкого расстояния я заметила, что узкое лицо, высокие брови и орлиный нос придавали ему высокомерный вид. Он был почти такой же рослый, как Ник.

– Эту молодую женщину прислали наблюдать за похоронами принца, – сказал он, оглядев меня с головы до ног, затем еще раз, примерно так, как меня разглядывал Кристофер. Он обошел стол и остановился в нескольких футах от меня. – Где неприятности, в самом замке или снаружи? Говори, миссис.