– Я так и сделаю и расспрошу обоих священников, – сказал он. – У меня тяжело болен один из родственников, и я хочу похоронить его рядом с кузеном.

Слишком хорошие для его одеяния перчатки для верховой езды указывали на то, что у него водятся деньги.

– Если вам понадобятся вотивные свечи или навощенный саван, моя семья владеет Свечной мастерской Весткоттов на Кендлвик-стрит, на вывеске синяя свеча. Это квартал свечников, наша вывеска синего цвета, – повторила я.

Он слегка поклонился.

– Я запомню это, и благодарю вас за ваше теперешнее и будущее содействие. – Когда он повернулся, чтобы выйти через ворота, я поняла, что затаила дыхание. Он вышел на улицу, а я поспешила к собору. Один раз я обернулась, чтобы удостовериться, что он пошел в указанном мной направлении, но никого не увидела.

Когда я пришла, в соборе уже царила суматоха. Снаружи строительство огромных высоченных деревянных помостов, на которых должно состояться венчание, уже завершилось, и простой народ гудел вокруг их основания, как пчелы. В самóм соборе, дышавшем прохладой, я поспешила пройти через неф, где были воздвигнуты деревянные сиденья для знати, затем через клирос к главному престолу. Кристофер и Робин Лонгфелло, глава гильдии Свечных дел мастеров, давали указания, а остальные, тоже знакомые мне мастера, суетились вокруг. Лучшие тонкие восковые свечи, которые производили наши лондонские свечные мастерские, стояли или были закреплены на деревянных и железных подставках, которые предстояло поднять вверх на талях, сейчас проверяли веревки.

– Ах, Верайна, дорогая, – воскликнул Кристофер и жестом пригласил меня пройти. – Посмотри, пожалуйста, свечи в светильниках по обе стороны алтаря – проверь, отвесно ли они стоят – это была бы громадная помощь.

– Наша дама с нового герба. – Робин приветствовал меня улыбкой и поклоном. Похоже, он собирался поцеловать меня, но, бросив взгляд на Кристофера, передумал. Наши голоса отдавались эхом, хотя мы говорили шепотом. – Я видел герб – он почти готов, но я собираюсь подать прошение, чтобы к нему были добавлены какие-нибудь геральдические звери, возможно, единороги, подобающие изображенной деве.

– В связи с новым девизом «Истина – это Свет», как ты думаешь – что должна держать в руках эта дама, свечу или фонарь?

– Если тот, кто смотрит, не знает, чем гордится наша компания, это доказывает его неосведомленность, – надулся Робин, а Кристофер кивнул и одновременно сделал мне знак рукой: давай работай!

И я занялась работой, проверяя и выстраивая высокие свечи у главного престола, где королевской чете предстояло соединить руки и жизни – и страны. Ник говорил мне, что принц Артур не говорит по-испански, а принцесса Екатерина – по-английски, так что до того времени, пока они выучат языки друг друга, им придется объясняться на ученой латыни. У скольких супружеских пар, размышляла я, возникают проблемы с общением, даже если они говорят на одном и том же языке. У нас с Уиллом были свои небольшие разногласия, которые в конце концов почти всегда разрешались в его пользу. Иногда, когда меня ругали или брали надо мной верх, я думала, что в следующий раз найду себе мужа, который будет больше прислушиваться к моему мнению – и едва ли это будет Кристофер Гейдж.

Выполнив порученное мне дело, я немного постояла у колонны, которая соединялась наверху с другой, образуя широкую арку, и чувствовала себя очень маленькой. Я собиралась взять сына и с Джилом и Мод, вместе с толпой на улицах, хоть одним глазком увидеть завтрашний приезд принцессы, а потом найти местечко, откуда можно будет посмотреть саму воскресную церемонию.

– Верайна, – сказал Кристофер, внезапно появляясь передо мной, – внизу, в скрипте, сейчас никого нет, ты не хочешь спуститься туда со мной и посмотреть на часовню гильдии Святого имени Иисуса? Я обещал, что ты сможешь пожертвовать свои вотивные свечи, и постараюсь сдержать обещание – но только если ты, в свою очередь, дашь мне одно обещание.

Он взял меня за руку, я не протестовала. Мне больше хотелось посмотреть часовню, чем обсуждать возможности нашего союза, хотя следовало бы обратить внимание на его слова. Я признаю, что ясно видела: брак с этим человеком был бы лучшим решением для моей семьи, моей лавки, моего собственного престижа. Но мне мешало упрямство.

Он повел меня от алтаря туда, где клирос соединялся с большим нефом, и, оглядываясь, явно чтобы убедиться, что нас никто не видит, отпер маленькую деревянную дверь с закругленным верхом. Он взял зажженный фонарь с большого крюка у входа и, держа его высоко, чтобы мы оба видели узкие ступени винтовой лестницы, повел меня вниз.

Я была взволнована и заинтригована. Мы спускались все ниже. Я молилась в душе, чтобы целью нашего путешествия не была маленькая комнатка, потому что эти стены находились слишком близко, на мой взгляд. Каменные ступени были стоптаны поколениями ног, а сама лестница чисто вымыта – ни грязи, ни паутины. Внизу не было темно, оттуда пробивался неяркий свет. Интересно, есть ли там стражник?

Но когда ступеньки стали еще уже, мои шаги замедлились.

– Что случилось? – спросил Кристофер, оборачиваясь и глядя на меня. Пляшущие не его лице тени от фонаря делали его похожим на призрак.

– Я просто… в последнее время я побаиваюсь небольших замкнутых пространств.

– Вздор. В самой часовне есть купол, а находящаяся за ней крипта довольно просторна. Там есть старинные погребения и памятники, но последнее время она не использовалась в этих целях. Я с тобой, Верайна, бояться нечего.

Мне очень хотелось увидеть место, где собирается влиятельная религиозная гильдия, связанная с Почтенной гильдией Свечных дел мастеров. Я выдумала теорию, довольно фантастическую, что, если смогу поставлять вотивные свечи для алтаря гильдии или молиться здесь, Господь облегчит мою скорбь по умершему Эдмунду. Разве Он уже не подарил мне благо – работу во дворце, увековечивающую умерших детей для нашей возлюбленной королевы?

Здесь было прохладно и, по ощущению, температура постоянно снижалась, у меня стучали зубы и колотилось сердце. Затем свет стал ярким – кто-то оставил зажженными четыре фонаря – мы оказались в часовне гильдии Святого имени Иисуса.

Вокруг – пустынно, тихо, как в могиле. Но по стенам висели гобелены, у восьми деревянных скамей были простеганные сиденья, рядом стояли скамеечки для коленопреклонения, за украшенным резьбой алтарем с золоченым распятием виднелся яркий триптих.

– Пойдем, – сказал Кристофер и, поставив свой фонарь, снова взял меня за руку и повел вперед.

На мгновение меня ошеломила вся эта красота, огромное богатство и тончайшая отделка часовни. Позади распятия, на триптихе над скромными яслями в Вифлееме, по небу летели ангелы. Удивительные ангелы с позолоченными крыльями и нимбами, в мерцающих одеждах, с золотыми трубами и арфами в руках. Погрузившись в мысли и в молитвы, я не противилась тому, что Кристофер поставил меня на колени на скамеечку перед алтарем.

– В этом священном месте, – произнес он шепотом, – я спрашиваю тебя, Верайна Ваксман Весткотт, в четвертый и последний раз: станешь ли ты моей женой?

Это вырвало меня из мира грез. Он снова снял с пальца свой перстень и держал его между нами, словно собираясь пожертвовать. В отраженном свете камень отблескивал кроваво-красным цветом.

– Над нами главный престол, – продолжал он, в то время как я молчала, – перед которым принц Артур будет венчаться со своей принцессой Екатериной, и я тоже прошу тебя быть моей спутницей жизни. Разве ты не дашь сейчас этой священной клятвы перед Господом, перед этими ангелами, которых ты так любишь вырезать? И тебе воздастся сторицей.

Он имел в виду, что делает мне здесь предложение в последний раз. Что, это на самом деле либо сейчас, либо никогда? Если я откажу ему, не станет ли он моим врагом?

– Верайна, надень мое кольцо, пусть все видят его, как все видят мою любовь к тебе.

– Это… Эта окончательность так неожиданна. Я восхищаюсь тобой и уважаю тебя, но не мог бы ты дать мне еще времени?