Было уже довольно поздно, когда капитан Мак-Ивор проснулся. Мутным взглядом окинул он груду порванных карт на полу и на зеленом поле, недопитый стакан грога между двумя догоревшими свечами и порядочную горсть золота, лежащую под самым его носом, вместе с опорожненной бутылкой рома. На соседнем столе виднелись не убранные остатки ужина и полуразрушенная батарея бутылок. Медленно приподнял капитан свою тяжелую голову и, протирая глаза, старался припомнить события прошлой ночи. Прежде всего для этого, конечно, требовалось освежить память, а уже известно, что в таких случаях никакое лекарство не помогает так успешно, как стакан хорошего коньяку пополам с лимонадом. По крайней мере капитан Мак-Ивор тысячу раз испытывал это средство и всегда оставался доволен результатом. Пошатываясь, добрался он до батареи бутылок, отыскал коньяк и потянулся за маленькой бутылочкой лимонаду, которая виднелась на противоположном конце стола, но в это время, неизвестно отчего, его так сильно качнуло, что он едва удержался на ногах, зато, стоявший с ним рядом стул с треском полетел на пол. Стук этот разбудил Авдея Макаровича.

— Ау, Андрей Иванович! — крикнул по обыкновению профессор, поднимаясь со своего жесткого ложа. Но Андрей Иванович даже не пошевельнулся. Вместо него откликнулся капитан, уже справившийся с лимонадом.

— Ваше здоровье, мистер Сименс! — проговорил он сиплым басом, поднимая дрожащей рукой стакан приготовленной смеси.

— А! Вы уже за делом, дорогой капитан?

— Советую и вам, сэр, последовать моему примеру: освежает прекрасно.

— Да? Но я, знаете ли, предпочитаю сначала умыться.

Омовение произошло с обычной церемонией, нисколько не удивившей капитана, который хорошо знал местные нравы. Но поданный затем завтрак привел его в совершенное восхищение, так как он очень любил хорошо покушать. Вдобавок к этому, в продолжение завтрака, мистер Мак-Ивор успел настолько освежиться, благодаря изобилию освежительных материалов, что даже предложил уважаемому мистеру Сименсу и не менее уважаемому мистеру Гречоу продолжать прерванный банк. Но ни мистеру Сименсу, ни мистеру Гречоу вовсе не улыбалось подобное времяпрепровождение — тем более, что в нем уже не было никакой надобности. Они подумывали о том, как бы повежливее развязаться с добродушным капитаном, не обижая Мак-Ивора и не насилуя своих привычек. К счастью для обоих друзей, в это самое время в залу вошел чернолицый сержант сипаев и вывел их из затруднения. Он доложил капитану, что уже все готово к выступлению и что времени терять нельзя, так как, в противном случае, они не успеют к ночи добраться до Магабанпура, а ночевать в лесу или в горах, как хорошо известно самому капитану, было бы не только неудобно, но и опасно. Против такого веского аргумента капитан не мог найти никакого возражения. Он ограничился только тем, что приказал подождать его несколько минут и затем выступать, поместив арестанта в середину отряда.

— Вот видите, господа, — сказал, грустно икая, Мак-Ивор, когда сержант вышел из залы, — видите, как приятно быть военным? Не успеешь познакомиться с хорошими людьми (капитан снова икнул), как уже долг службы разрывает сердечные привязанности и, быть может, — навсегда. Конечно, мы уже не встретимся… Но поверьте, мистер Гречоу и вы, мистер Сименс, что я всегда с удовольствием буду вспоминать время, которое имел честь провести вместе с вами. Если вам понадобится какая-нибудь услуга, если в то время, когда вы уже будете на своей далекой родине, вам понадобится здесь какая-нибудь справка, что-нибудь нужно будет отсюда выслать — словом, чтобы вам ни понадобилось, черкните только две строчки на имя капитана Мак-Ивора и он всегда с удовольствием исполнит ваше поручение.

Оба друга с чувством искренней приязни пожали руку добрейшего капитана, совершенно не подходившего к типу холодного и надутого англичанина, с каким до этих пор им приходилось сталкиваться в Индии.

— Кстати, господа, — вспомнил Мак-Ивор, остановившись у двери зала, — не хотите ли вы сказать несколько слов Нарайяну? Я к вашим услугам.

Приятели переглянулись.

— Я только что хотел вас просить об этом, многоуважаемый капитан, — отозвался хитрый профессор.

— Так пойдемте.

При входе в следующую комнату их встретило встревоженное лицо Мисльса, одного из помощников Чорпера.

Капитан строго нахмурил брови.

— Куда же он девался, сэр? — спросил сухо Мак-Ивор. — Конечно, он около арестанта?

— Нет, капитан, его там нет… Арестант находится в отдельной комнате, под караулом, но Черпера там нет…

— Куда-нибудь вышел, может быть?

— Никто не видал его, сэр. Мы ищем его целое утро.

— Во всяком случае я не могу его ждать. Он должен знать свои обязанности. Пусть потом догоняет отряд.

Капитан подошел к двери, перед которой сидел на стуле товарищ Мисльса.

— Арестант здесь? — спросил капитан.

— Да, сэр, — отвечал, приотворяя дверь, Мисльс, — Вон он-сидит на стуле… связанный…

— Связанный! — вскричал Мак-Ивор: — Что за варварство!.. Сержант! Неужели он так оставался целую ночь?

— Не знаю, сэр, — замялся струсивший сержант. — Вы изволили приказать… вы изволили отдать его на руки этим господам… Это их дело.

— Чорт знает, что такое… Мучить человека! Войдемте, господа.

В небольшой комнате, низко опустив голову на грудь и подогнув ноги под стул, сидел человек в костюме Нарайяна, со связанными назад руками.

— Развяжите ему руки! — немедленно приказал капитан. — Что за чорт! — вскричал он, подходя: — Откуда у Нарайяна рыжая борода? Что вы за человек? Встаньте! Ха, ха, ха! Да это — Черпер! Как вы сюда попали?

Все были до крайности удивлены таким пассажем. Из двери выставились любопытные головы солдат. От изумления у сержанта, казалось, глаза хотели выскочить из орбит.

— Что это за маскарад? — продолжал допрашивать повеселевший капитан. — Да говорите же, чорт возьми! Где Нарайян?

Черпер издал какой-то неопределенный звук, скорее похожий на мычание, чем на человеческий голос. Капитан рассердился.

— Что вы — пьяны, сэр? — закричал он, покраснев от гнева.

Черпер снова издал тот же звук. Казалось, во рту у него находилось постороннее тело, которое мешало ему говорить. Придя к этой мысли, капитан заглянул к нему в рот и с громким смехом вытащил оттуда толстую пробку от шампанского.

— Ха, ха, ха! Черпер, вы совсем уже превращаетесь в винную бутылку, — даже находите нужным затыкать себе горлышко!

Черпер отвечал только стоном, но в то же время бросил на русских туристов такой плутовской взгляд, что оба друга расхохотались до слез.

— Неправда ли, господа, чрезвычайно комический случай? — заметил Мак-Ивор, с большим трудом удерживаясь от смеха. — Где же Нарайян? — продолжал он уже серьезно, обращаясь к Черперу. — Да говорите же, чорт возьми! Или у вас отрезан язык? Где Нарайян?

— Ушел! — со стоном отвечал Черпер.

— Ушел! Ха, ха, ха! Вот прекрасно. Что же, вы его сами выпустили, поменявшись с ним платьем? Ха, ха, ха! А ведь вам очень идет этот костюм! Пройдитесь, пройдитесь! Ха, ха, ха! Не дурно! Сколько вы взяли с вашего арестанта, чтоб отпустить его на свободу?

— Ничего не взял, сэр, — отвечал жалобно Черпер.

— Ничего! Ну, это всего смешнее! Что же вы так сплоховали?

— Тут вмешалась чертовщина.

— Вот что! Ха, ха, ха! Ну, ну, расскажите, что это за чертовщина?

— Сэр, вчера вечером я сидел в наружной комнате и… и… около меня была бутылка виски…

— Ха, ха, ха! И вы пили виски до того, что сами сделались бутылкой виски и вам понадобилась пробка!

— Капитан! Грешно смеяться над несчастьем человека, — обиделся Черпер.

— Хотя бы этот человек был сыщиком? — спросил с иронией Мак-Ивор, дергая себя за усы и стараясь принять серьезный вид. — Ну, хорошо! Продолжайте.

— Я действительно пил виски… Но, сэр, какая-нибудь бутылка виски для меня значит то же, что стакан воды…