Реакция последовала незамедлительно. На другой день вечером Кольцова вызвал в посольство Барсуков под предлогом обсуждения вопроса о «партактиве», но его «перехватил» Шохин (консул), который «доверительно» посоветовал вернуть магнитофон Чукавину («мы, всё равно не дадим Вам возможности его вывезти»). С Барсуковым эта тема не затрагивалась, но Сергею было ясно, от кого исходила инициатива.

Кольцов позвонил Чукавину и они вновь встретились. Посидели в ресторане «Tiscapa». Виктор Петрович сообщил ему, что история с «письмами» была блефом для очередной попытки Рябова поставить на место «общественников», посол — «в курсе», и Сергей может работать спокойно. Сергей рассказал ему о «беседе» с Шохиным и сказал, что он не намерен поддаваться шантажу. Чукавин заверил его, что ему нечего «бояться», но Сергей понимал, что его упрямство окончательно испортит отношения с новым секретарём парткома. Правда, по слухам, Барсуков вскоре уезжал в отпуск.

Вечером в дом «Bolonia» приехали Кондратьев и Рябов, которые провели собрание в «профилактическом стиле». Затем состоялась неофициальная часть встречи, пили много, были танцы и песни. Закончили заполночь.

Так первая неделя после возвращения Кольцова прошла с достаточными впечатлениями. В воскресенье всем домом смотрели по ТВ открытие Олимпийских игр в Лос — Анжелесе (140 делегаций). Вечером Кольцов сам смотрел по ТВ несколько фильмов и концерт «Variedades».

Преподаватели сидели по домам, делать было нечего. Орлов провёл домовое собрание вновь по «половому» вопросу. Инициативу перехватила «оппозиция» (Тюхтя и др.) и принят был её вариант. Так что «единодушие» продолжалось недолго. Вечером неожиданно для Сергея позвонила Лиля Крашенинникова (?) узнать, «как дела» у её подруги Лиды и когда она «приедет». Сергей её очень огорчил, сообщив, что приезд его жены на этот год не планируется «по семейным обстоятельствам».

На день Санто — Доминго — покровителя Манагуа — шёл хороший «aguacero».(тропический ливень). Сергей пообедал в «Ronda» и затем посмотрел в кинотеатре «Cabrera» американский фильм «Эвита Перон» (о жене аргентинского диктатора Перрона, женщине, поднявшейся из провинциальной актрисы до вице–президента страны). Вечером приехал Ренсо (Марго теперь уклонялась от «домашних» встреч из–за отсутствия Лиды), и они говорили о перспективах сандинистов на выборах. Подтвердилось, что Луис и Химена явились инициаторами доносов на Кольцова, которые всё–таки были направлены в кубинское и немецкое посольства. Но, похоже, официально они так и не были переданы в советское посольство (но Рябов, каким–то образом, о них узнал).

Свободное от домашних забот время Сергей проводил во «Вьетнаме» за бутылкой пива, либо в кино. Вечером — у телевизора, потом до поздней ночи слушал музыкальные программы по радио и записывал наиболее понравившиеся на магнитофон. А за окном, не переставая иногда сутками, шёл дождь. В пятницу ночью явно ощущались три подземных толчка, но это уже было привычно. Все знали, что в случае «малых» толчков особой опасности нет (разве что посуда может разбиться), а в случае «большого» землетрясения уже никто и ничего не поможет…

В воскресенье вечером заехал Чукавин и забрал Кольцова к себе. Дома у Виктора Петровича Сергей был впервые. Они поговорили понемногу обо всём. О Векслере, Рябове, Барсукове. Попытка Рябова (через Барсукова) подпортить характеристику Чукавину не удалась. Дело о «спекуляции техникой» раздуть не получилось. Сергей предупредил Виктора Петровича о возможности «компромата» на него через Минвуз в ЦК. Тот обещал «подстраховать». На прощание они обменялись адресами и с двумя подаренными бутылками «Martini» Сергей вернулся домой в «грустном» настроении».

Прошло ровно два года со дня их знакомства! Они не были друзьями (разница в возрасте была больше десяти лет), и отношения между ними бывали разные. Но Сергей всё время чувствовал, что они оба нужны друг другу, что у них установилось некое молчаливое взаимопонимание. И даже тогда, когда в прошлом году Чукавин его «сдал», Кольцов понимал, что у него в то время были свои серьёзные проблемы (неожиданный приезд Барсукова был неслучаен). И всё–таки иногда просто его моральная поддержка позволяла Сергею держаться «в тонусе», иначе говоря, независимо. Теперь он оставался без «прикрытия».

Утром Чукавин улетел в Москву.

В понедельник Кольцов неожиданно был приглашён в университетский ресторан на проводы его «учеников» Марио Гутьереса и Элисы Аревало, улетавших на учёбу в Советский Союз. Это — его большая победа. Но ему было очень грустно расставаться с ребятами. На обеде присутствовал Евгений Орлов, которому явно не понравилось, что ребята говорил очень тепло о Сергее.

Редакция «Баррикады» выпуск учебника задерживала. Кольцов начал занятия с преподавателями по истории философии. Первая лекция прошла тяжело. Химена и Хериберто продолжали плести «козни». После этого Сергей помчался на машине торгпредства на другую лекцию в FAS.(Министерство обороны). По дороге лопнула камера, быстро заменили колесо при помощи ребят из MINIT.(Министерство внутренних дел). Успели вовремя, и лекция прошла нормально.

Олимпийские игры в Лос — Анжелесе продолжались… без советских спортсменов. А жаль!

Кольцов вёл «холостяцкий» образ жизни. В выходные дни убирал комнату, стирал белье, посещал кинотеатры, вечерами читал книги о латиноамериканской философии и детективы. Обедал, обычно, в соседнем ресторане «Ronda». Однажды он попробовал приготовить обед сам. Суп получился неплохо, но курица оказалась несъедобной. На этом он свои кухонные эксперименты закончил.

В пятницу Кольцов зашёл с товарищем в ресторан «Matador Tiscape», где они увидели ужинавшего в кампании друзей Умберто Ортега (министра обороны). Вообще посещение сравнительно ещё молодыми сандинистскими руководителями общественных мест — дело обычное. Их можно было видеть часто на улицах города в открытых джипах с минимальной охраной.

Вечером Сергей посмотрел по ТВ фильм «Десире» о Наполеоне с участием Марлона Брандо.

В воскресенье в «Dorado» Сергей посмотрел американский фильм «Сид» (с Софи Лорен и Чарльтоном Хестоном).

В университете занятия у Кольцова проходили спокойно, но тяжело. Его уже немолодым слушателям трудно было воспринять менталитет Платона, Декарта и других мыслителей прошлого. На кафедре философии осталось всего 10 человек, многие из которых были готовы в любую минуту уйти из университета. Очень жаль! Двухгодичная работа фактически сводилась к почти нулевому результату. Марго предупредила о возможном «комплоте» (заговоре) против его курса. По слухам, Химена собиралась уходить, но было ясно, что на этом она не успокоится. Пришлось Сергею поговорить с Вероникой о «комплоте». Она отнеслась к этому спокойно. Вернувшийся из отпуска Вольфганг выбросил стол Орлова из своего кабинета.

В ГКЭС состоялось партсобрание по «соцобязательствам», на котором Рябов представить нового экономсоветника. Тюхтя получил дружный отпор, который поддержал даже Вартан. Евгений Орлов вёл собрание, как всегда, в «демократическом», т. е. клоунском стиле. После этого университетские преподаватели заехали в ресторан «Gitano» выпить пива и поужинали. Настроение у всех было хорошее.

Продолжал лить дождь. Последние дни Кольцов чувствовал себя неважно. Поэтому вечерами оставался дома, переписывал магнитофонные кассеты на новом «двухкассетнике», смотрел по ТВ американские вестерны.

В субботу все уехали на озеро Хилоа. Кольцов остался дома, и день провёл, как обычно, в домашних делах и с заходом во «Вьетнам». Вечером заехал Саша Ничкин и с ним Сергей отправился к итальянцам, у которых гостила сестра Марго (которую освободили из римской тюрьмы по «амнистии»). Проводы были короткими, так как гостья задержалась в Масайе, но поужинали хорошо (с кьянти). Александр вёл себя сдержанно. От него Сергей узнал, что Крашенинников две недели занят приехавшим «содовцем» и что посол в понедельник отбывает в отпуск.

Прошёл месяц с приезда Кольцова. Настроение хреновое, он чувствовал себя неважно (попал под сильный дождь и, вероятно, простыл), по ночам давило сердце. Он принимал витамины, ел лимон и чеснок (лекарств у него не было). От рома отказался, пиво старался пить меньше. Так, жизнь стала скучной. На работе всё шло своим чередом. Сергей постепенно уговаривал ребят продолжать «научные исследования». Но в эти дни на работу не ездил из–за болезни. Дома обстановка оставалась напряжённая. Супруги Тюхтя заявили претензии на его комнату. Приезжал прощаться Юрий Николаевич Рябов. Говорил, как всегда. Кольцов от застолья (и некоторые другие) уклонился.