В понедельник, наконец, выехали на работу в университет и Кольцов начал занятия с группой историков. Но появились проблемы с бензином, и в один день вообще не на чем было выехать из университета домой. Кольцову пришлось переговорить с Кордеро. Между тем возобновились переговоры о новом доме. Кольцов с Абелем съездили его посмотреть. Дом понравился, но оказался очень большим. Это значит, что в нём будет много народа.
Векслер передал Кольцову, что Рябов решил замять «зубное дело», несмотря на то, что его попытки уговорить Франчука вернуть хотя бы часть денег не увенчались успехом. Колтун возвращался из отпуска, то есть его годичный контракт продлён, что, разумеется, не могло произойти без помощи Рябова. Виктору такой вариант не очень нравился и он попытался «узаконить» положение Кольцова как «старшего группы», но Сергей отказался, понимая, что с возвращением Евгения как «победителя» всё пойдёт по–старому.
В посольстве отношение к Колтуну было иное. Его вывели из «месткома» (профкома) и из Совета по Внешнеполитической программе, возглавляемого самим послом. Вместо него в Совет был введён Векслер. Кольцов выступил на заседании партбюро, на котором отчитывался Виктор. Как он заметил, послу понравилась его фраза, что «проблему кадров надо решать не количеством, а качеством».
Отношения с Лидой после Нового года продолжали оставаться «неустойчивыми».
«La Prensa»: В Афганистане идут бои под Кабулом, обстреляно советское посольство. На базаре одного из пограничных с Пакистаном городов захвачены 15 советских «советника». Афганские солдаты дезертируют из правительственной армии и убивают советских офицеров. В Нью — Йорке и Париже произошли нападения на советских дипломатов. В Праге началось совещание глав стран Варшавского договора, на котором выступил Ю. В. Андропов, сделав «предупреждения» в связи с ситуацией вокруг Кубы и Никарагуа.
…Преподавательскую группу лихорадил вопрос о «новом доме». Улучшить свои жилищные условия сразу захотели почти все. Виктор от участия в решении этого вопроса устранился, переложив его полностью на Кольцова. На Сергея посыпались «визиты» и заявления. Он понимал, что без скандала не обойдётся. Между тем покупка дома никарагуанцами затягивалась. Неоднократные разговоры с Абелем и администратором университета Эдди (зам. ректора по «экономике») дело с места не сдвинули. Проблема была в том, что здесь администрация, ведущая финансами, непосредственно не подчиняется университетскому руководству. Наконец, Абель сообщил, что договор купли на дом подписан. Но сроки переезда откладывались. В это время страсти продолжали разгораться. «Старики», не желавшие покидать «Планетарий», в своё время вопрос о приобретении нового дома провалили. Вновь прибывшие преподаватели с семьями оказались в «стеснительных» жизненных условиях. Из–за этого многие между собой переругались. Теперь все рвались в новый дом, который явно не сможет вместить желающих. Интересно, что Нистрюки на VL14 притихли, понимая, что, когда Кольцовы уедут, они получат новых, и менее терпеливых семейных соседей.
Кольцов с Векслером съездили ещё раз посмотреть новый дом. По дороге заехали в «дипломатический» магазин, который произвёл на Сергея сильное впечатление. Здесь продавалась, главным образом, «импортная» (японская) аудио и видео техника, а также другие «иностранные» вещи, отсутствовавшие даже в Centro Comercial. Покупки в этом магазине (за доллары) для советских специалистов были недоступны, так как для этого нужны «дипломатические карточки». У Виктора такая карточка была, и на неё Сергей купил японский фотоаппарат «Canon» (за 579$) с 33‑мя механизмами! В переводе на чеки Внешторга получилось 2 000! Всю ночь Сергей переживал по этому поводу. Во–первых, — это очень дорого (почти четверть стоимости машины в Союзе!). Во–вторых, он испугался, что напичканная в аппарате «электроника» выйдет из–под контроля. Через два дня Виктор вновь подвёз его в «дипмагазин», где он сдал фотоаппарат и взял магнитофон («систему») «Panasonic». Виктор посоветовал сказать коллегам, что Сергей купил «систему» у лётчиков. Это было обычным делом. Покупки обменивались постоянно. Вечером из «Белой виллы» пришли Саша и Нина и в доме Кольцовых они опробовали и «обмыли» новое приобретение.
В воскресенье состоялся организованный Кольцовым футбольный матч между командой советских лётчиков и университетскими студентами. Этому предшествовала очередная нервотрёпка. Утром ему позвонил Альберт и сообщил, что их автобус «разбился». Вдвоём пришлось вызывать машину из ГКЭС, добираться на ней в посольство, оттуда направлять автобус в «Планетарий» за ребятами. Встреча на университетском стадионе завершилась со счётом 2:0 в пользу молодых и подготовленных студентов, разгромивших упитанных «дядечек», бегавших по полю в «семейных» трусах и майках–безрукавках.
21 января в университете состоялось собрание–митинг по случаю годовщины смерти В. И. Ленина. Присутствовало 200–250 преподавателей и студентов. Прибыли Векслер, Владимир Кордеро и даже доктор Флорес. Короткая речь Кольцова была встречена аплодисментами. Абель Гараче в присутствии начальства вёл себя подобострастно. Но, возвращаясь с митинга в машине Виктора, Сергей узнал, что Абель и Эдди написали на него «донос» Владимиру Кордеро, жалуясь на его чрезмерную требовательность в решении вопроса о новом доме.
В субботу, по инициативе Кольцова и с разрешения Рябова, группа выехала в Масайю. Поездка прошла не утомительно. Пока другие суетились по покупкам, Сергей с Лидой посетили салон «Художественные ремесла». Затем пообедали в ресторане. Несмотря на это, отношения с женой обострились из–за её активности в спорах о новом доме. Ей не терпелось вырваться из этого «концлагеря».
Следующая неделя прошла в суете переезда в новый дом.
В понедельник Кольцов встретил в аэропорту вернувшихся из отпуска Николая и Ювенцуса. В университете занятия продолжались. Состоялся разговор с Владимиром Кордеро по поводу жалобы Абеля и Эдди. Вечером Виктор провёл собрание группы по поводу переселения в новый дом, заявив о том, что, кто хочет остаться в «Планетарии», останется. Таким образом, из «стариков» в новый дом переезжали только Кольцовы. После собрания Виктор в разговоре с Сергеем «приказал» отдать лучшую (самую просторную) комнату Орловым. Это была явная пощёчина, после того, как он столько сделал для приобретения этого дома, и удар по его престижу в коллективе.
В четверг, наконец, произошёл переезд в новый дом, который находился в центральном районе города, называемом «Bolonia». Район богатых домов, но некоторые из них были заброшены и запущены. В Никарагуа, после победы сандинистов, не была проведена конфискация имущества сбежавшей «буржуазии» (как это было сделано в своё время на Кубе), кроме семьи диктатора Сомосы. Многие «аристократы», выехавшие из страны, оставили свою собственность под охраной… государства. Так что правительство было обязано охранять её, но воспользоваться ею не могло. Только выкупить по цене, назначаемой собственником. Это была сложная процедура, начинавшаяся с установления связи с хозяином за границей и долгим торгом с его «доверенными лицами» здесь. Так за полтора миллиона кордобас был приобретён этот дом, принадлежавший эмигрировавшему врачу. Дом стоял на широкой асфальтированной улице, обрамлённой высокими королевскими пальмами и гигантскими кактусами.
В доме находилось шесть комнат–спален с отдельными туалетами и душевыми и одна небольшая «камарерская» (для прислуги) рядом с большой кухней. Кухня была оборудована двумя электрическими плитами и большой «морозильной камерой» (вместо холодильника). В коридорчике между кухней и «камарерской» под открытым небом, стояла большая стиральная машина (над которой были натянуты верёвки для сушки белья). Из коридорчика деревянная лестница вела на крышу, где над кухней находилась небольшая «смотровая площадка». В спальнях стояли только широкие кровати без спинок и пара тумбочек. В стену был вделан платяной шкаф. У Кольцовых, также как и у Орловых это были отдельные маленькие комнаты. Окна были забраны стеклянными жалюзи. В середине дома находился большой «атриум», зал с кафельным полом. Из него стеклянные раздвижные двери вели во внутренний «патио» (сад), на котором росли два лимонных и одно банановое деревья. Сад был запущен и зарос травой и мелким кустарником. В этот сад можно было также выйти также из дверей крайних комнат Кольцовых и Орловых. Между комнатой Кольцовых и высокой бетонной стеной, окружавшей дом и сад, находился собственный маленький «патио». За стеной сада оказался запущенный пустырь. Справа и слева находились необитаемые дома.
