Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Федерика была настолько взволнована этим рассказом, что с ее щек стали медленно стекать слезы, попадая с губ на подбородок и, наконец, в шкатулку, просачиваясь на кристаллы.

— Как же эта шкатулка попала к тебе, папа? — прошептала она, будто опасаясь, что звук ее голоса нарушит очарование момента.

— Я обнаружил ее в деревне, называемой Пука Пукара. Семья Топакуай ухитрилась спасти ее, прежде чем девушка была похоронена на склоне горы. Они принесли шкатулку в свою деревню, где хранили ее до тех самых пор, пока не пришли испанцы со своим оружием и не началось страшное кровопролитие. Именно тогда мать Топакуай отдала ее Ванчуко, потому что всегда знала о тайной любви своей дочери. Она посоветовала ему покинуть Перу до тех пор, пока не наступит возможность безопасно возвратиться на родину. Ванчуко последовал ее совету с тем, чтобы вернуться туда спустя многие десятилетия, уже будучи стариком. Он никогда не был женат, поскольку дал в своем сердце обет до конца своих дней любить только Топакуай. В одиночестве он скитался по миру, думая лишь о ней. В мечтах, во время бодрствования и во сне ее незабываемое лицо и смеющиеся глаза являлись ему, принося с собой успокоение в его одинокой жизни. Когда он вернулся в Писак, то уже никого не узнал. Его семья погибла в жуткой резне вместе с семьей Топакуай, ведь смерть не знает социальных различий. Все они — повелители и слуги — умерли вместе. В приступе отчаяния он прошел тот же путь, что и Топакуай в тот роковой день много-много лет назад. На вершине горы он, к своему удивлению, обнаружил маленькую старую женщину, сидевшую на траве и взиравшую на величественный мир горных отрогов. Она была совершенно одна. Подойдя ближе, он узнал сестру Топакуай — Топакуин. Время покрыло морщинами ее кожу и высушило тело, но он все-таки узнал ее. Когда он подошел еще ближе, она тоже вспомнила его и предложила сесть рядом. Они вместе вспоминали Топакуай, ее короткую и трагическую жизнь, оборвавшуюся так рано и несправедливо, говорили о жестоких испанцах, навсегда уничтоживших их культуру и образ жизни. Ванчуко отдал шкатулку Топакуин, сообщив ей, что душа Топакуай танцует в свете кристаллов и поет под перезвон крошечных колокольчиков. Затем он лег на то самое место, где у Топакуай так безжалостно отобрали жизнь, и умер. Ванчуко тоже пересек мост, соединяющий эту жизнь со следующей. Но он не был одинок, потому что с ним была Топакуай, и ее любовь повела его туда, где никакое Зло уже не способно было добраться до него и помешать им соединиться.

Шкатулка попала в Пука Пукара и оставалась там все это время, передаваемая от одного поколения к другому. Самое странное заключается в том, что мне ее отдала старая женщина, которая сказала, что в ней заключена особая сила и что мне это нужнее, чем ей. Похоже, она просто бесценна, так же, как и ты, Феде. Ты должна бережно хранить ее и, поскольку она была сделана с большой любовью, обращаться с ней тоже нужно с любовью.

— Я всегда буду беречь ее, папа. Спасибо тебе, — отозвалась Федерика, переполняясь благодарностью и настолько взволнованная его рассказом, что ее губы, казалось, потеряли свой цвет и стали совсем бледными.

Пока дочь сидела, погруженная в переживания от услышанного, и бережно прикасалась к бабочке дрожащей рукой, Рамон глянул на часы.

— Нам уже пора отправляться на обед, — прошептал он ей на ухо, нежно погладив шелковистую кожу на ее белоснежной шейке. Отец встал и потянулся, прежде чем одеться. Федерика закрыла шкатулку и, помедлив, последовала его примеру, поднимаясь на ноги.

— А где Раста? — воскликнул он, обшаривая глазами берег. Старательно расправив складки на своем прелестном лимонном платье, она стала звать Расту. Он тут же появился, весь мокрый и в песке, но еще полный энергии и с мячиком в пасти.

— Сюда, Раста! — крикнула она, хлопая себя по бедрам. Он примчался к ней и положил мяч на землю. Она покачала головой. Возможно, какой-то бедняк захочет вернуть этот мяч, подумала она, поднимая его двумя пальцами, чтобы не запачкаться. — Что мне делать с этим мячом, папа?

— Ну, я думаю, что можно оставить его псу. Бедный старый Раста. Ему больше не с чем играть. К тому же я не вижу, чтобы этот мяч кто-то искал, — ответил он, надевая на ноги мокасины. Федерика швырнула мяч подальше, и Раста тут же понесся за ним. — Пошли, нам пора, — сказал он, взяв ее за руку и направляясь вверх по ступеням.

— Это была такая прекрасная история, папа.

— Я знал, что она тебе понравится.

— Она мне очень понравилась. И шкатулка тоже — я буду беречь ее всегда. Она будет самой дорогой для меня вещью, — произнесла Федерика, крепко прижимая ее к груди.

Когда по дороге домой они поднимались на холм, Рамона охватило грустное настроение. У него было плохое предчувствие, ему казалось, что Элен решилась на развод. В ее глазах появилось то отсутствующее выражение, которого он раньше никогда не замечал, — нечто вроде молчаливого заявления об отставке. В чертах ее лица уже не ощущалось былой отваги, а поведение свидетельствовало о том, что она уже устала от сражений и желает уйти на покой. Он глубоко вздохнул и посмотрел на Федерику, которая все еще витала где-то в Писаке в компании с Топакуай и Ванчуко и молчаливо взбиралась на холм рядом с ним.

Они вернули Расту сеньоре Бараке, которая была весьма благодарна за то, что он перестал лаять, а только тяжело пыхтел и помахивал своим тощим хвостом от удовольствия. Она сказала, что Федерика может брать его с собой, когда только захочет.

— Раз он тебя не покусал, значит, ты ему понравилась, — констатировала она без тени улыбки.

Федерика шла вслед за отцом по улице.

— Мама говорит, что я не должна к нему прикасаться, потому что мы не знаем, где он побывал до этого, — доверительно сообщила она.

— Ну, сейчас-то мы это точно знаем, — ответил он, улыбаясь. — Но давай поступим так, как говорит мама, и вымоем руки перед обедом.

— Мы с Лидией приготовили твое любимое блюдо, — с гордостью доложила она.

Он улыбнулся, и его белоснежные зубы засверкали на фоне темной кожи.

— Пастель де чокло, — догадался отец, и она кивнула. — Я не заслуживаю того, что ты у меня есть.

— О, заслуживаешь, заслуживаешь! Ты самый лучший отец во всем мире, — радостно ответила она, прижимая к груди волшебную шкатулку и стискивая его руку настолько крепко, что Рамон поверил, что это действительно так.

Глава 3

Вслед за отцом Федерика прошла через ворота сквозь полуденные тени раскидистых акаций к парадному входу. Не успели они подойти, как появилась Лидия с раскрасневшимся и озабоченным лицом.

— Дон Рамон! Сеньора Элен ожидает вас к обеду. Она сказала, чтобы я нашла вас, — сообщила она, тяжко вздыхая от усердия.

Рамон направился к ней с обезоруживающей широкой улыбкой.

— Хорошо, Лидия, но тебе не нужно нас искать, поскольку мы уже здесь. Я слышал, что на обед будет пастель де чокло, — сказал он, проходя в холл.

— Да, дон Рамон. Федерика приготовила его сама, — уточнила она, закрывая за собой дверь и следуя за ними в кухню.

— Пахнет вкусно, — заметил он, вдыхая жаркий аромат лука. — Не забудь помыть руки, Феде, — добавил он, подставляя свои ладони под струю воды.

Глаза Федерики сияли счастьем, а с ее лица не сходила улыбка. Вымыв руки, она помчалась в гостиную, чтобы рассказать матери о легенде, связанной со шкатулкой.

— Мама! — закричала она, пробегая по коридору. — Мама!

Элен появилась с усталым выражением на лице и Хэлом на руках.

— Где ты была, Феде? — спросила она, проводя рукой по растрепанным ветром волосам ребенка. — Хэл умирает от голода.

— Мы ходили на берег и взяли с собой Расту, пса сеньоры Бараки. Знаешь, он больше не лает и так обрадовался, что мы взяли его на прогулку. Пока папа плавал, а я присматривала за его вещами, Раста тоже плавал. А потом папа рассказал мне легенду.

7
{"b":"545224","o":1}