Рамонсито на пороге уже не было. Охваченная страхом, что его могла забрать бродячая собака или вор, она подкралась к окну дома, задержав дыхание, чтобы не выдать себя. Заглянув в окно, она не увидела ничего, кроме пустой комнаты. Но в тот момент, как к ее горлу стали уже подступать рыдания, в комнату вошла Мария с аккуратно спеленутым ребенком на руках. Она широко улыбалась, и слезы скатывались с ее старых щек ручейками радости и счастья.

Пабло Рега уселся на траве у последнего приюта своего старого приятеля Освальдо Гарсия Сегундо и начал свою речь, как обычно, с поэтическим подъемом и блеском.

— Мое старое сердце растаяло, Освальдо. Си, сеньор, именно так и случилось. Мария пришла домой и обнаружила у дверей внебрачного ребенка Эстеллы. Она оставила его там одного. Правда, с запиской. Можно подумать, у нас возникли бы сомнения, чей это младенец. — Он хмыкнул и покачал головой, поигрывая медальоном с изображением святой Девы, висевшим на его груди. — Он очень маленький, и я боялся прикоснуться к нему, пока Мария не положила его мне в руки. Ради Бога, Мария, сказал я, если я его уроню, то его унесет дьявол. Но она только рассмеялась, а потом заплакала. У него моя улыбка, поэтому Мария сказала мне, что, если малыш похож на меня, значит, его благословил Бог. Ты прав, спрашивая, как же я поступил. Мне следовало бы отослать его обратно к его матери, но Мария об этом и слышать не хотела. Она не расставалась с ребенком ни на миг, лелеяла его, как своего собственного, и по ее лицу текли слезы удовольствия. Если бы я его отослал, то оказался бы чудовищем. Но я вовсе не монстр, а всего лишь усталый старый человек, которому осталось доживать свой век. Рамонсито — это еще одна новая жизнь, назначение которой страдать и умереть на этой земле. Для какого дьявола это все нужно? Ты ведь знаешь, Освальдо, си, сеньор, ты знаешь. Если бы ты мог говорить из своей могилы, то, вероятно, дал бы мне несколько советов. Но, видимо, мои старые уши слишком забиты земными проблемами, чтобы слышать тебя.

Рамон сидел в автомобиле и следил за тем, как городской пейзаж постепенно сменялся зеленым ландшафтом английской деревни. Он думал о Рамонсито, которому сейчас было шесть лет — почти столько же, сколько было Федерике, когда он с ней попрощался в то жаркое январское утро уже так много лет назад. Бросив мысленный взгляд на прошедшие годы, он вспоминал, как Рамонсито восстановил отношения между ним и его матерью, и Эстеллой и ее родителями. Хотя Пабло Рега до сих пор относится к нему с подозрением. Пабло завел привычку нервно теребить медальон на своей шее с таким видом, будто встретился с вампиром, но, по крайней мере, он полюбил внука и снова вернул дочь в свои объятия. Его собственный отец не знал о существовании внука, гулявшего всего в четырех милях от их летнего дома, хотя в жилах ребенка текла та же кровь, и наступит день, когда он станет отцом нового поколения, ведущего свое происхождение от Игнасио, Однако Мариана настаивала на том, что ему говорить об этом нельзя. Это была общая тайна для них троих.

— Еще наступит подходящий момент, — говорила она Рамону, — но позволь, я сама скажу ему, когда он будет готов узнать правду.

Прошло уже шесть лет, но она так и не призналась ему. Рамон думал, что вряд ли это вообще когда-либо случится.

Элен отправила детей в коттедж к Тоби.

— Рамон объявился. Я не хочу, чтобы он их увидел, — объяснила она брату по телефону.

— Что? Рамон в Англии?

— Да.

— Мой Бог, — воскликнул Тоби, присаживаясь. — Зачем это ему понадобилось приезжать через столько лет?

— Как он сказал, чтобы увидеть детей.

— Вот так просто — прямо как с небес?

— Я не желаю, чтобы он видел детей, — озабоченно повторила она.

— Разве это умно? — взволнованно спросил Тоби. — В конце концов, ведь он их отец.

— Только биологически. Я не могу допустить, чтобы он их снова расстроил. Феде сейчас вполне счастлива. И ей совсем не нужно, чтобы опять появился Рамон и в очередной раз пообещал ей все блага мира.

— Пожалуй, в этом ты права.

— Я знаю, что права.

— Как ты намерена от него избавиться? — спросил Тоби, предвидя, что Рамон может задержаться до их возвращения.

— Не беспокойся, я знаю как.

— Не думаю, что Артур сможет потягаться с Рамоном.

— Артур здесь ни при чем. Я смогу избавиться от него сама. Убью его своей доброжелательностью, — уточнила она и нервно рассмеялась.

— Тебе нужно быть очень хладнокровной, Элен, и очень сильной, — произнес он, чтобы поднять ее боевой дух. — Не злись и не давай ему обойти себя. Теперь ты независимая женщина, и он тебе не нужен. Ты превосходно без него обходишься. Покажи ему, что стала другой. Ты уже не та женщина, которую он привык в тебе видеть, понимаешь?

Элен кивнула своим мыслям.

— Ты прав. Если выказать слабость, он сможет использовать ее против меня.

— Именно так. Теперь ты — сила, с которой придется считаться. Постарайся укротить его пыл, в конце концов, он всего лишь человек.

Отправив детей на велосипедах к Тоби, она приняла ванну и оделась, стараясь убедить себя, что макияж и ухоженный внешний вид — это просто желание показать Рамону, насколько она изменилась. Но в глубине души она знала истинную причину своей суеты, и ее бесило, что она все еще испытывает потребность произвести на него впечатление.

Она ожидала его на скамейке в саду под вишневым деревом, где обычно восседала Полли, наблюдая за своими цветочными клумбами. Как быстро оно выросло. Почти так же быстро, как и ее дети. В этот момент, почти как Рамон, Элен тоже удивилась быстротечности времени. Пребывание в Чили уже казалось далеким воспоминанием о другой жизни — жизни, окутанной покровом тени. Она слишком долго отгоняла от себя эти воспоминания, страшась ощутить ностальгию. Она сделала свой выбор и начала новую главу, навсегда закрыв страницы былого. Когда она услышала звук приближающейся машины, ее сердце учащенно забилось. Прошлое в очередной раз вернулось, чтобы снова причинить ей страдания. Она поднялась, борясь с острой потребностью закурить сигарету, и демонстративно медленно направилась к воротам.

Рамон едва узнал Элен. Она коротко подстригла волосы. Они стали светлее и гуще, а ее кожа восстановила свою прежнюю красоту, которая так очаровала его при их первой встрече. Голубые глаза сияли здоровьем, а сама она беззаботно улыбалась. Он ожидал, что она потребует его немедленного отъезда, но вместо этого она приветствовала его с любезностью старинного друга, чем застала врасплох и спутала все планы. Элен сразу заметила, что он с трудом подыскивает слова. Это укрепило ее веру в свои силы, и она пригласила его присоединиться к ней в саду и что-нибудь выпить.

— Ты превосходно выглядишь, — заметил он, когда они уселись под вишневым деревом со стаканами фруктового сока собственноручного приготовления Полли.

Элен поблагодарила его и обратила внимание на его покрытое морщинами лицо и седеющие волосы. Рамон стал напоминать стареющего льва: он все еще вселяет ужас и подчиняет себе и пока еще остается королем джунглей, но вовсе не тех, где обитает она. Его нерешительность выдавала слабость. Она мгновенно это почувствовала и ухватилась за возможность завладеть инициативой. К собственному удивлению, она его уже не боялась.

— Ты тоже неплохо выглядишь. Немного постарел, — произнесла она со злой улыбкой, — но красив, как и прежде.

— Спасибо, — кивнул он и нахмурился. — Извини, что так долго не появлялся.

— Так долго — это явное преуменьшение, — рассмеялась она, соблюдая осторожность, чтобы скрыть в своем голосе оттенок горечи. — Ты просто не предназначен для отцовства, Рамон. Но не стоить корить себя. В сущности, я должна поблагодарить тебя. Ты освободил нас из ямы, в которой мы прозябали в Чили. А здесь мы нашли свое счастье, — сообщила она, внимательно наблюдая за ним.